Ангел смерти

Перед глазами всё плывёт, а рана в боку кровоточит и растягивается вверх и в стороны, охватывая всё тело. По крайней мере, так кажется. Китинга до краёв наполняет боль и плещется в нём, заставляя стонать сквозь зубы. Он знал, что всё так закончится, но надеялся, что не так скоро. Ведь именно ради этого он сбежал как можно дальше от восставшей Терранской Империи, живой и функционирующей каким-то чудом или проклятьем. Он пытается ползти - может, ему удастся выжить. Его история ещё не закончена, не так. Он не может остаться лишь строчкой, обрывком воспоминания. Но высокий сапог встаёт на пути, а второй такой же ударяет по лицу. - Ты никуда не уйдёшь, - слышится насмешливый голос над головой, но у него нет сил поднять глаза, чтобы рассмотреть чужое лицо. - Не уйдёшь в безопасное место или в мир иной, пока не расскажешь правду. - Её переоценивают, - отвечает Китинг, сплёвывая кровь, а затем переворачивается на спину и с кряхтением падает на пол. - С ложью всё гораздо веселее. - О, я не отрицаю, - голос, исходящий из расплывчатого смуглого лица, смеётся. - Но нельзя просто так украсть деньги у адмиралов Империи и думать, что за тобой не придут. Он не сомневался, что его будут искать. Но надеялся, что не найдут так далеко - он добрался до самого Кроноса, где мало кто из терран рискнёт показаться. Но они нашли ту, кто не побоится. И кто сможет его найти. И сейчас она смотрит на него насмешливым холодным взглядом, который он почти может разглядеть сквозь туман в глазах. - Не думал, что адмиралы решат замараться, нанимая тебя, - он прикладывает титанические усилия, чтобы подняться, но всё бесполезно. Пальцы отказали, локти не сгибаются, совсем скоро он не будет чувствовать всей грудной клетки. Китинг слышит собственное сердце, но оно стучит глухо, словно где-то вдали, а не в его собственной груди. Но пока он не умрёт. Она точно не позволит ему умереть, пока он не расскажет про деньги. - Они и не стали. В пределах Империи сейчас рыщет наёмников двадцать-тридцать, - его взгляд наконец фокусируется на злой ухмылке и белых зубах, которые видятся ему акулье-острыми. Ему кажется, что это они вонзились ему под рёбра, а не острые зазубренные ножи. - Это семейное дело. - Что ты имеешь в виду? - Меня наняла твоя мать, - тёмная фигура наконец садится рядом и почти добродушно хлопает его по плечу. Даже зная о жуткой и откровенно пугающей репутации, он не может не думать, что она симпатичная. Пусть в её тёмно-карем взгляде нет ни капли человечности, а после она прикончит его за долю секунды, его ангел смерти всё равно довольно привлекателен. Китинг чувствует, что его рассудок угасает - как звёзды перед рассветом, но он цепляется за реальность. Он должен сказать что-то, он должен передать послание, пусть даже через убийцу и лучшего наёмного пыточного мастера в квадранте. - Я даже оценила, - продолжает она. - Поставить честь семьи и их судьбы выше жизни сына. Она готова заплатить цену за твоё предательство, - в её голосе снова слышится насмешка. - И немалую, должна я сказать. - Я их не предавал, - слово за словом выдавливает он, но силы покидают его. - Ты их бросил, - она разводит руками. Он не видит этого, но слышит, как колеблется воздух рядом с ним. - И это то, что они узнают о твоей смерти. Ты трусливо сбежал, а потом погиб, потому что спустил деньги всего за полгода. - Откуда ты?.. - он широко распахивает глаза, понимая, что умирал последние десять минут. Она не пытается продлевать ему жизнь или держать в сознании. Он угасал и не знал до этого мгновения. Он умирает и ничего не может с этим поделать. - Я - специалист своего дела. - Он представляет, что она пожимает плечами, потому что зрение отказывает - перед глазами только светлые и тёмные пляшущие пятна. - Нож или яд? - Что? - на выдохе шепчет он. - Убить тебя быстро или дать яду закончить дело? - терпеливо повторяет она. - Разница в пятнадцать минут. - Нож, - просит он и слышит её тихий смех. Она наклоняется над его лицом: он чувствует тепло её тела и слышит скрип кожаных перчаток. Пальцы мягко убирают растрёпанные грязные пряди с лица, закрывают его невидящие глаза и спускаются вниз к губам. Китинг чувствует, как она наклоняется к его уху, а после пары почти неощутимых вдохов шепчет, но отчётливо, чтобы он слышал каждое слово: - Даже в смерти ты - трус, - констатирует она. Китинг слышит лязг металла, затем что-то острое скользит по шее, и он снова падает. Но жизнь покидает его тело до того, как оно касается холодного пола.