Мой, и только мой.

Видишь, видишь. Давно ты не появлялся в этой квартире. Она пустует, в ней не осталось ничего живого - всё умерло, кроме воспоминаний. Долгое время тебя тут не было, но ты всё ещё не забыл, как переступал порог этой квартиры. Всё ещё не забыл, как уходил отсюда, в надежде, что больше не вернёшься, но пришло время расстаться и распрощаться с ней. Продать, и послать ко всем чертям всё, что с ней связано. В спешке собираешь оставшиеся вещи, как можно быстрее хочешь убежать, но, оглядевшись вокруг, твой взгляд останавливается на лестнице, ведущей именно туда, куда подниматься ты боишься больше всего. Любой человек бы выбежал и бежал как можно быстрее, не оборачиваясь назад, но ты не такой. Ты не трус... Пару ступенек, и ты на месте. Уголки губ немного поднялись, и лёгкая улыбка появилась на твоём напряженном лице. Всё по-старому. Абсолютно ничего не поменялось, и ты словно в прошлом, но есть одно отличие: с тобой нет меня... Подушечками пальцев проводишь по спинке нашей кровати, и по накопившемуся слою пыли понимаешь, как много времени прошло. Моих вещей тут нет, я забрала их год назад, но в углу красуется большая коробка, и пройти мимо, ты, естественно, не смог. Опустившись на колени, ты решился её распаковать. В груди кольнуло, и сердце сжалось, когда в руках оказался шарф, связанный мной для тебя. — Знал бы ты, сколько времени, а главное сил я потратила, чтобы связать его, – я сказала это как можно громче, но до тебя мне не достучаться. Вязать я не умела, и урок труда не входил в список моих любимых предметов, но я это сделала, а ты не оценил... Словно это было вчера, я помню, что ты мне сказал, развернув блестящую упаковку подарочного пакета. — Не люблю красный, — небрежно, и даже с каким-то презрением сказал ты, возвращая вещь мне обратно. — Но, Сын Хён, красный тебе к лицу, — было обидно, но я попыталась тебя переубедить. — Не называй меня так, — ты убрал мою руку, и помешал надеть шарф себе на шею. — А как мне называть тебя?... — T.O.P. - так же, как и все, — ты направился к выходу. — Но я не все... — Топ, и точка, — сухо отрезал ты и вышел, прикрыв дверь. Я легла на кровать и перед сном тихо плакала в подушку, пока ты принимал душ. Перед уходом все общие вещи, всё, что мы делили пополам, я собрала в эту коробку, чтобы избавиться от них безвозвратно. У меня это не получилось, надеюсь, у тебя получится. Ты судорожно перебирал содержимое коробки, а я, как обычно облокотившись руками о подоконник, тихо наблюдала за тобой. Осень. Поздняя осень, и за окном палитра жёлтых, красных, бардовых цветов. Осень – твоё любимое время года. А ты помнишь моё любимое время года? — Люблю осень, — ты словно услышал, что я сказала. – А ты, ты любишь лето, наивная, — ты опустил голову, расплываясь в грустной улыбке. Конечно, ты любишь осень и зиму. Они такие же холодные, как и ты. Ты простоял ещё несколько минут, смотря в окно. О чём ты думал, я, увы, не знаю. Собрав нашу общую с тобой фотографию, браслеты, подаренные на мелкие годовщины, кольца и всякое такое прочее, ты вышел, повязывая на шею шарф. У выхода тебя ждал твой любимый донсэн. Он помог тебе запихать все вещи в машину. Джи молчал и ничего не спрашивал, да это было и не нужно. На твоём лице чёрным по белому была написана привычная для всех уверенность, и жизнерадостность. Таким тебя всё знают. Таков твой образ. *************************************************************************** — Заедешь ко мне вечером? – уже год как мы вместе, я была счастлива, что люблю и любима, поэтому решила устроить тебе сюрприз. — У "BigBang" сегодня загруженный график, я позвоню тебе завтра, - как всегда холодно ответил ты. — Но... — продолжать не было смысла. Любимый голос сменился гудками. Ты забыл об этом дне. Я помню этот разговор и никогда его не забуду. Это наш последний телефонный разговор. После я ушла. Ушла тихо, не устраивая сцен и истерик. Тебе было больно, я знаю, но ты даже не попытался вернуть меня, хотя, я и не надеялась. Ты натянул маску, и она помогла. Маска скрыла всё, что нужно и не нужно. Я преклоняюсь перед твоим актёрским талантом, он в очередной раз спас тебя от лишних вопросов, ненужных советов, и жалких сочувствий. Ты звёзда, кумир представителей любых поколений, звезда, пускай не мирового масштаба, но время есть, тебе всего двадцать четыре. Джи посоветовал тебе переехать, и ты так и сделал. Это без сомнений тебе помогло. T.O.P. сбежал, оставив мою любовь. Ты переместил меня на второй план, оставив без какой-либо надежды на счастье. Не честно. Но, ведь ты звезда, и главное - чтобы ты не погас. *************************************************************************** — Какие люди! Я рада видеть тебя. Точнее, вижу я тебя каждый день... ну, в общем, ты понял, что я имела в виду, – моя лучшая подруга улыбалась тебе, как всегда глупой, но до ужаса милой улыбкой. Я помню, ты любил эту улыбку, и всегда говорил мне, что, улыбаясь, она похожа на хомячка. — И я рад тебя видеть, – ты слегка приобнял её. — Сколько времени прошло, с тех пор как мы не виделись? – Ира делала свой заказ, параллельно общаясь с тобой. — Год. Может, больше. — Ну да... А ты совсем не изменился, только волосы в очередной раз перекрасил, – Ира всё улыбалась. Она любила делать замечания по поводу твоей идеальной внешности, и в этот раз, спустя год, она всё равно не удержалась. — Как она? – ты перебил её. — Она... — Ира сразу поняла, о ком ты задал вопрос, но вот ответить ей было сложно: нелегко говорить такое. – Так ты не знаешь... - протянула девушка, перестав улыбаться. - А меня до сих пор мучил вопрос, почему ты не был на похоронах. Я просто не решалась задать его тебе. Не буду скрывать - злость и ненависть к тебе, во мне просто кипят. Ведь во всем виновато твоё безразличие, — её речь была рваная, но она сделала это: она сказала, не проронив слезы. Ира уже успокоилась и отпустила меня, но всё же не перестаёт каждый день, в холод, в снег, в дождь, приходить ко мне и приносить с собой мои любимые розовые пионы. Она много говорит со мной, иногда её речи просто не остановить. А иногда тихо плачет, и я вместе с ней. Ты догадался, что она тебе пытается донести. Твой мозг просто отказывался принимать и перерабатывать подобную информацию. Ты промолчал, а горькая, скупая слеза потекла по щеке, смыв при этом эту твою дурацкую маску безразличия и слепой гордости. — Авария... - продолжила подруга. - Она захотела убежать, убежать от тебя, от себя... не знаю... Ничего не сказав, она собрала вещи и сбежала. Ты сломал её, вот она и не выдержала. Хотела сбежать, начать новую жизнь с чистого листа. Ну и наивная же, — Ира сделала большой глоток спиртного. Она любила выпить, но теперь пьёт чаще и в больших количествах. — Но, увы, судьба её не отпустила, и в этом городе, рядом с тобой она теперь навсегда. Не зря говорят: от прошлого не убежишь, везде тебя настигнет. Ты встал и вышел, вышел из нашего, когда-то любимого кафе. *************************************************************************** Шум от битой посуды, вещи летят во все стороны. В стенах отметины от твоих кулаков. Ну, зачем же так, они не виноваты. Ты падаешь на колени и, запустив руки в волосы, громко кричишь, а затем, так же громко плачешь. Тебя никто не услышит: соседей здесь уже давным-давно нет. Тебе больно, а значит больно и мне. Тебе весело, а значит весело и мне. Вот она - участь влюблённых! Найдя в шкафу бутылку с виски, ты, словно безжизненное тело, падаешь на нашу кровать и, смотря в окно, залпом выпиваешь почти полбутылки. Тебе глубоко плевать, что горло жжёт, ведь твоё сердце обливается кровью, и это главное. — Прости, — ты еле слышно, охрипшим голосом приносишь в пространство свои извинения и надеешься, что я слышу. И я слышу, Я слышу тебя, Сын Хён. — Я ненавижу себя за это... — ты снова громко кричишь. Ну, не надо так. Ты ни в чём не виноват. — Зачем ты ушла?.. Зачем?! – Ты уже плачешь, а после громко смеёшься, но смех этот сухой и страшный. Закрываешь глаза и неподвижно лежишь на кровати. Я подошла к тебе и, наклонившись, поцеловала. Первый раз за столь долгое время я настолько близка к тебе, но ты словно чужой. Ты будто почувствовал что-то не то и открыл глаза. Да, ты очень чувствительный. Твои прекрасные глаза, я любила в них смотреть. Я словно в них тонула, а ты пользовался этим и, взмахивая пышными ресницами, строил мне глазки, тем самым принося свои извинения. Ну как я могла продолжать злиться после такого? Поднимаешься на локти и снова оглядываешь нашу комнату. Сколько в ней воспоминаний. На тумбочке, возле кровати лежит наш домашний телефон. Ты перебираешься к нему и, стряхивая с него пыль, включаешь в розетку. Зря ты это сделал. На автоответчике прокручивается наша совместная запись. Два любящих голоса проговаривают примитивную фразу всем звонящим. Ты снова и снова слушаешь её, впитываешь каждое слово, как будто ты долго находился под водой и теперь тебе нужно много воздуха, чтобы наполнить лёгкие. Это тебя добивает, и ты пулей вылетаешь из комнаты, естественно, по дороге задев и перевернув, что-то. На кухне ты переворачиваешь и выворачиваешь содержимое всех шкафчиков, в надежде найти то, что тебе нужно. Огромная куча таблеток впихивается в бутылку со спиртным. Смерть от передозировки... Зачем, милый, зачем?! — Знаю, ты бы собственноручно убила меня, увидев это. Тебя рядом нет. Я это исправлю. По моим щекам текут слёзы. Слёзы бессилия. Я это вижу, но не могу остановить... Естественно, ты выпиваешь всё, не оставляя ни капли. Ну и жлоб же ты! Не задумываешься о последствиях и о том, как ты оставишь здесь друзей, семью, людей, которые верят в тебя и которым ты нужен. Ты законченный эгоист. Я тебя осуждаю, а сама не лучше. В этом мы с тобой похожи. Падаешь, и твои глаза сами закрываются. Снова я склоняюсь над тобой. Плачу. Сколько мы так просидели - не важно. Ты судорожно хрипишь, и я машинально беру тебя за руку, а на лице сияет улыбка, от того что тепло твоих рук, твоего тела, тебя, я наконец чувствую. Уже вовсю я улыбаюсь, когда ты приподнимаешься, и смотришь на меня. Ты меня видишь, ты видишь...