Слишком взрослый Тесей

      Ньют любил Хогвартс. Но и лето он любил, когда можно целыми днями пропадать где-то недалеко от родительского дома, отыскивая новых зверьков. Или просто купаться. Обычно три месяца спустя до такой степени уставал от всего этого, что был рад вернуться в школу.       Нынешнее лето с самого начала выдалось особенно жарким, только после обеда дышать становилось легче. Ньюта это всё, конечно, не останавливало, и он с энтузиазмом шестнадцатилетнего подростка с утра лениво переворачивал страницы учебников (на одной и той же странице изо дня в день), а после обеда уносился в поля.       Проверив отталкивающие чары на окне, Ньют убедился, что те исправно работают против комаров. Он собирался спуститься к завтраку, но тут его внимание привлекло движение у калитки. Извернувшись, Ньют почти приложил лицо к окну, чтобы посмотреть.       Между пышных кустов роз стояла мисс Джонсон, пожилая соседка из деревни. Очень крикливая, всегда считающая, что она лучше знает, как воспитывать детей и что ему, конкретно Ньюту, нужно именно сейчас. Он предпочитал обходить ее по дуге, но иногда она сама заходила к матери. Особенно по вопросам, которые могли касаться Скамандеров, живущих хоть и в стороне, но формально как часть этой деревушки Дорсета.       Сейчас она о чем-то беседовала с Тесеем.       Он стоял еще в лондонских штанах, но рукава рубашки уже закатал. Его руки казались особенно бледными по сравнению с загорелой мисс Джонсон — да и самим Ньютом.       Тесей приехал только вчера. Старший брат закончил аврорские курсы и после короткого отпуска должен был приступить к работе аврора. Но пока приехал сюда, чтобы провести летние деньки.       Маленькими они подкладывали коровьи лепешки на порог мисс Джонсон. Ньюту было немного стыдно это вспоминать, но он не считал, что был так уж не прав. Тесей полностью разделял это убеждение, но сейчас он стоял и на удивление мило беседовал с ненавистной соседкой.       Может, нынешний Тесей нормально к ней относился.       Может, на аврорских курсах учат любить всех людей — даже таких как мисс Джонсон.       Ньют отлепился от окна и вздохнул. Вчера они с Тесеем успели только поужинать, потом он побеседовал с матерью и рано лег спать, устав от последнего дня в Лондоне. Такой взрослый, такой серьезный, что теперь Ньют и не знал, как с ним разговаривать.       Раньше они много писали друг другу. Но в последние несколько лет стали совсем мало. Ньют убеждал себя, это из-за из того, что сам он вырос и стал интересоваться множеством вещей, и брат учился на аврора, ему было просто не до дурацких посланий.       Но вчера Тесей аппарировал такой собранный, аккуратный, в строгом костюме, что Ньют невольно засмущался собственных сбитых коленок и растрепанных волос, которые причесал только пятерней.       Когда Ньют снова выглянул в окно, у калитки уже никого не было.       Он подвернул штаны и босиком спустился на первый этаж. Не ожидал никого увидеть и замер, когда на кухне обнаружился Тесей. Он сидел на стуле и пил лимонад, свободной рукой ероша волосы на затылке.       Заметив Ньюта, опустил стакан и хмыкнул:       — Она кого угодно доведет! Чего стоило улыбаться ей в ответ, а не сказать всё, что я думаю. Но она тогда взбесится еще больше.       Ньют не нашелся, что сказать. Коротко кивнул и прошмыгнул к входной двери, пряча улыбку.       Тесей его вроде бы окликнул, но Ньют сделал вид, что не расслышал.       День прошел так себе.       Гнездо болтрушайки у озера выглядело так, будто птица совсем его покинула. Гриндилоу точно не завелись за год, а Ньют так надеялся. А лапка бродячего жмыра заживала крайне плохо, хотя Ньют делал всё, что мог.       Вдобавок еще и ужасная жара!       Ньют шагал к дому, пиная камушки на дороге, покрытый пылью, липким потом и пышущим ощущением лета. До ужина еще было время, и от дома Ньют свернул к стойлам гиппогрифов. Просто проверить, как они, мама всё равно будет спрашивать.       Ньют по привычке шел тихо, хотя здесь некого было вспугивать. Скользнул к стойлам, медленно двинулся вдоль них.       А потом замер.       Тесей был со своим любимцем, Пушком, которого вырастил чуть ли не из яйца. Гиппогриф стоял спокойно, вытянув шею и чуть прикрыв глаза от удовольствия. Тесей всё в той же рубашке, только теперь рукава были не закатаны, а болтались с расстегнутыми манжетами. И волосы в полном беспорядке — скорее всего Тесей летал на Пушке, и теперь они вернулись в стойла.       Тесей коротко уткнулся лицом в белые перья на шее гиппогрифа, перебирал их пальцами. Возможно, он негромко говорил Пушку что-то ласковое, но Ньют не слышал. И, пока его не заметили, бочком вышел из стойл. Ему вовсе не хотелось мешать.       На кухне мама уже вовсю накрывала на стол и покосилась на притихшего Ньюта, который начал ей помогать.       — Что это ты такой молчаливый?       Она подозрительно прищурилась, и в уголках ее глаз собрались морщинки.       — Я? А, да ничего. Гриндилоу и правда в озере нет.       — Вот и слава Мерлину. А то бы ты решил, что надо и с ним наладить контакт.       — Мам!       Она рассмеялась, а Ньют начал привычно доказывать, что опасны животные только для тех, кто не понимает, как к ним подступиться.       Тесей умудрился явиться точно вовремя, когда на стол водрузилась ароматная индейка. Похоже, успел зайти к себе в комнату: сменил одежду на свежую, рубашка едва ли не хрустела. Волосы тоже успел расчесать.       Ньюту стало неловко за небрежный внешний вид, хотя Тесей ни слова не сказал и, кажется, не обратил внимания. В отличие от Ньюта, он сразу стал рассказывать: о том, как полетал на Пушке, как побережье ничуть не изменилось. Потом после пары вопросов матери перешел на истории о будущей работе и аврорах.       Если бы был жив, отец бы им гордился, подумал Ньют. А гордился бы он младшим сыном? Ньют заметил пятно от травы на небрежно расстегнутом рукаве и попытался незаметно его потереть. Не помогло.       — Ньют, пойдем завтра купаться? — предложил Тесей. — Такая жара!       — Не знаю. Можно.       Ньют уставился в тарелку, старательно разрезая и без того небольшой кусочек индейки.       — Может, на крыльце посидим? Вечером сейчас хорошо.       — Нет, — коротко ответил Ньют. — Заниматься надо.       Он перехватил недоуменный взгляд Тесея и снова уставился в свою тарелку. Раньше они любили вечерами сидеть на крыльце, пить лимонад и смотреть, как темнеет небо и появляются первые звезды. Если не забывать об отталкивающих насекомых чарах, конечно.       О чем сейчас Ньют будет говорит с этим взрослым Тесеем? Расскажет о лапке жмыра? После аврората это просто смешно.       Торопливо покончив с ужином, Ньют быстро скрылся в своей комнате и читал, не выходя из нее весь остаток вечера.       От купания так же легко отвертеться не удалось.       Тесей как будто что-то подозревал (из него выйдет хороший аврор!), он забарабанил в комнату Ньюта, когда тот еще не встал, а потом сонному, открывшему только один глаз, заявил, что мама собрала бутерброды, так что перекусят они уже на озере.       «У тебя пять минут, жду внизу!»       Всю дорогу Тесей щурился на солнце, смеялся, ерошил свои и Ньюта волосы и казался абсолютно счастливым. Он выспрашивал Ньюта о школе и о местных животных, так что тому пришлось нехотя рассказать. Лапкой жмыра Тесей живо заинтересовался.       Он первым разделся и с оглушительными брызгами понесся в озеро, вопя, что вода прохладная. Скрылся в ней, потом вынырнул, отплевываясь и зовя Ньюта.       Тот разделся медленно, но в итоге просто уселся на берегу. Обхватил острые колени и потер зажившую болячку на одном из них. Мама давно такое даже не залечивала, Ньют уже и не показывал. Его руки были не такими бледными, как у Тесея, зато от солнца на них отчетливо проступила россыпь веснушек.       Лето дышало в спину Ньюта жаром, обнимало за плечи и нашептывало, что стоит расслабиться. Травинки щекотали бока, а Тесей плескался в озере. На это место они приходили с детства, над водой нависало дерево, так что можно было лежать на нем и почти касаться воды.       Ньют всё-таки сдался и окунулся пару раз. Вода утягивала расслабиться, Ньют почти поддался, но потом всё-таки не стал. Вылез на берег, где продрогший Тесей уже растянулся на солнышке.       Тот прикрыл глаза и явно намеревался расслабляться, так что Ньют обрадовался, что больше его не ждут расспросы. Он пристроился рядом, так же сжавшись, обхватив колени. Смотрел на озеро и слушал лето.       Тесей явно задремал, и Ньют, поколебавшись, тихонько толкнул его в бок:       — Не спи. Обгоришь.       — Ммм…       Тесей перевернулся на спину, и это явно был весь компромисс, на который он способен. Ньют невольно улыбнулся: Тесей был таким и раньше, стоило ему развалиться на солнышке, он тут же забывал о времени, а потом шипел от боли, пока они возвращались домой, где мама колдовала над его покрасневшими плечами.       — Ньют, — пробормотал Тесей, и в его голосе как будто слышалась неуверенность. — Извини, если надоел уже своим аврорством. Понимаю, только об этом и говорю. Звучит ужасно занудно, но я правда рад, что у меня получается.       — Да нормально, — Ньют спохватился, что это звучит не совсем так, как он думает. — То есть я всегда рад послушать, правда!       — Хорошо. Покажешь своего жмыра? Уж вместе как-нибудь справимся с одним животным.       — Тебе… правда интересно?       — Иначе я бы не спрашивал.       Ньют закивал, начал говорить про жмыра, не в тему перескакивая на гриндилоу. Тесей открыл один глаз, щурясь, потом сел на траве, достал бутерброды, подготовленные матерью.       Ньют ощущал, что постепенно расслабляется. Может, Тесей и станет теперь аврором, но он всё тот же старший брат.