суккуб

Семиконечная звезда, нарисованная мелом, аккуратно красуется на полу из тёмного, лакированного дуба, а расставленные восковые свечи и зашторенные окна, не пропускающие в комнату практически ни одного луча, лишь добавляют интерьеру готики и мистики. Чон Чонгук задувает последнюю спичку и чётко повторяет про себя давно выученные слова с какого-то захудалого сайта для любителей чёрной магии, поклонников сатанизма и так далее. Бред конечно, но ему даже немного интересно, а сработает ли. Гук перепробовал десятки кухонь, побывал во многих странах и спал с самыми разными по характеру и внешности девушками, но ему всё равно чего-то не достаёт. Будто из паззла на тысячу деталей выпала одна маленькая и теперь мозолит глаза, не давая повесить картину на стену. - Приступим, - бормочет Чонгук и одним шагом становится в самый центр звезды, чувствуя себя при этом полным идиотом. Абсурдности ситуации бы добавила разве что чёрная мантия, но из всей подобной сатанистской хрени у Чона есть только нож, которым он делает небольшой порез на ладони, морщась и сжимая кулак так, чтобы капли крови упали в самый центр мелового символа. Короткий стих-молитва-заклинание на непривычном латинском едва не ломает язык, но Чонгук не первый раз тренируется, поэтому кое-как, но выговаривает. Ничего особенного, такого зловещего не происходит, как обычно любят преподнести режиссёры в фильмах ужасов. Разве что сквозняк неожиданно задувает все свечи и вынуждает самого Чона даже немного поёжиться. - И как у таких любителей вообще получается призвать демона? - лениво спрашивает кто-то за его спиной, заставив того волчком крутануться на месте и сощурить глаза, чтобы рассмотреть кто же расположился в его любимом кресле. - Чего уставился, красавчик? Суккуба никогда не видел? - Вопрос риторический, - голос к Чонгуку возвращается не сразу, потому что вообще-то, всё это проделал скорее ради развлечения, чем ради чёткого результата. А вот теперь результат сидит перед ним в полутьме, болтая тонкой ножкой в высоком чёрном сапоге с мерцающими кристаллами. Девушка перед ним не просто красива, она сногшибательно привлекательна. У неё типично-азиатская внешность, длинные алые волосы, атласными волнами спускающиеся по обнажённым плечам, приоткрытые красноватые губы в удивительной форме сердца и алебастровая, светлая, даже немного светящаяся кожа. - Насмотрелся? И как я тебе? - красавица лукаво подмигивает, перебрасывает ноги обратно и медленно поднимается навстречу только-только начинающему осознавать, что именно произошло Чонгуку. Окончательно по медная плита понимания сваливается на мужчину тогда, когда, присмотревшись, он обнаруживает на макушке невысокой брюнетки кручёные, небольшие рога. - Всё-таки демон, - как-то обречённо выдыхает Чон, падая в освободившееся кресло. Суккуб неторопливо обходит комнату, опрокидывает каблуками пару свеч и стирает носком ноги конец криво-нарисованной звезды, презрительно цокая языком и оглядываясь на призвавшего. - Даже символ ровно нарисовать не мог, - демоница проводит пальцами по каминной полке, заинтересованно разглядывает дорогие настенные часы и статуэтки, привезённые из разных стран, в которых побывал Чонгук. Теперь уже действительно заинтересованная девушка поворачивается к всё ещё приходящему в себя молодому мужчине. Обычно, её призывают либо до конца озабоченные фанатики-сатанисты, либо же прогнившие люди с верхушки, а некоторые, даже продавшие душу дьяволу. - Зачем тогда призвал меня? Раз ты даже не окультист? - у него в комнате нет даже никаких предметов с чёрной символикой. - Разнообразия захотелось, - пожимает плечами Чонгук, как-то уже свыкаясь с мыслью, что сейчас он разговаривает с самым настоящим суккубом, демоном-соблазнителем, и повнимательнее рассматривая соблазнительную фигуру, прикрытую только лифом с глубоким декольте, узкой юбкой и длинной тёмной шалью, переливающейся сотней небольших кристаллов и висящей на локтях. Эта самая шаль тянется за ней шлейфом, когда суккуб медленно идёт-плывёт по лакированному паркету, мерно постукивая каблуками. Суккуб подходит к креслу вплотную, наклоняется и упирается ладонями в подлокотники, приближаясь к Чонгуку и вдыхая человеческий запах. Чон и сам не удерживается, вдыхая полной грудью благовония сандала, корицы и кардамона, которые оседают глубоко в лёгких не давая ровно дышать. - А просто шлюху вызвать не пробовал? - вкрадчиво интересуется демоница, одну ладонь перекладывая на широкую мужскую грудь, затянутую в чёрную шёлковую рубашку. Острые ноготки с красным обмре на них скребут ткань, проникая в небольшое расстояние между рубашкой и кожей. Суккуб чуть ли не с урчанием касается тёплых мышц и жадно бьющегося под ними сердца. Ей безумно нравится это ощущение и в общем-то несильно волнует, почему именно этот молодой мужчина призвал её. Главное, что он просто демонически красив. Был бы неплохим суккубом, переродись он в аду. Чёрт, да она сама соблазнилась этим мужчиной, медленно расстегивая первую пуговицу на его рубашке и представляя всё то, что будет творить с ним. - Пробовал. Но мне надоело, - жарко выдыхает Чонгук, скользя влажным взглядом по ключицам, совершенной линии плеч и капле пота, стекающей по шее в ложбинку между небольших, но упругих грудей. Блять, да это живое, дышащее воплощение похоти. Чон выкидывает вперёд руку, резко притягивая демонессу к себе за узкую талию и ожидающе заглядывая между красных губ. - Как тебя зовут? Я должен знать, чьё имя стонать. - Моё имя Джису. И надеюсь, что ты будешь кричать его, - суккуб улыбается, лукаво скользя розовым язычком по игривым губам. Она будет долго играть с этим непослушным мальчиком, который так уверенно оглаживает грубоватой ладонью изящный изгиб бёдер. В этой игре правила принадлежат ей и только ей, Джису закрепляет этот немой договор, тянется вперёд, едва касается горячими губами чужих суховатых губ, облизывает, посасывает нижнюю губу и тут же резко прикусывает её, когда Чонгук пытается податься навстречу, чтобы упасть в такой долгожданный поцелуй. Ещё рано. - Играй по моим правилам, - выдыхает она в приоткрытый рот, надавливая на плечи с силой и заставляя вдаться в кресло глубже. - Да с тобой хоть в ад, - Чонгук всё-таки исхитряется впиться поцелуем в открытое ему плечу, зачарованно наблюдая, как на нём распускается фиалка засоса. Джису хохочет, запрокинув голову назад так, что её черные волосы падают вниз густой, шёлковой копной, и качает пальцем перед его носом, языком проводя острую линию подбородка, но так и продолжая удерживать его на месте. - Успеешь ещё, - он совершенно упускает из виду тот момент, когда суккуб становится коленями на кресло, доставая непонятно откуда широкие кожаные ремни и крепко приматывая его к ручкам кресла так, что Чонгук теперь не может даже пошевелиться. - Тебе понравится, - подмигнув, обещает Джису, вставая и медленно стягивая с роскошных плеч сияющую вуаль и откидывая её прочь. С рубашкой Чона она даже не пробует церемониться, срывая несчастную ткань. - Блять, - матерится он, потому что суккуб не считает необходимым прятать свои когти, и натягивает ремни, но разорвать их не может. Джису усмехается, покачивая в руках кожаную плётку с плетёной рукояткой и хищно осматривая подкачанное, красивое мужское тело с рельефными мышцами и крепким прессом. Удары и полосы на нём будут смотреться очень эстетично. Джису опускает оценивающий взгляд ниже и не оказывается разочарована. Первый удар приходится на правый бок и Чонгук стискивает зубы, откидывая голову на спинку и скребя ногтями лакированное дерево. - Хороший мальчик, - сладко говорит Джису, замахиваясь для нового удара. - Кричи для меня, не сдерживайся, - она и сама не сдерживается, потому что буйство красноватых кровоподтеков на слабо загорелой коже просто поражает глаза суккуба. И Чонгук слушается, кричит и матерится, потому что ничего другого ему не остаётся. Перед глазами фейерверки, особенно, когда на возбуждённый пах опускается узкая подошва высокого сапога с каблуком. Это выше его сил. - Джису! - о, её имя, оказывается, очень приятно кричать, прокусывая губы в кровь. Глаза демоницы ещё ярче загораются при виде алых струек, которые она, наклонившись, слизывает шершавым языком, который так хочется почувствовать в своём рту, попробовать на вкус. Плётка отлетает в сторону, суккуб любовно осматривает свою работу, гладит и решает, что достаточно. Чонгук получает возможность вздохнуть полной грудью, всё ещё морщась от боли, но тут же давится собственной слюной и воздухом, когда твёрдая подошва начинает круговыми движениями на его паху ласкать набухший член. - А ты большой мальчик, - лукаво облизывается Джису, делая четкий акцент на слове "большой" и продолжая свои жестокие, изощрённые пытки. Она ясно видит, что Чонгук ловит от них совершенно не тихий кайф. Из него выходит прекрасный мазохист, хоть Джису более, чем уверена, что он вообще-то скорее привык доставлять боль, но сейчас ему приходится играть с ней и по её правилам. На лбу Чонгука уже выступил крупный пот, а длинная шоколадная чёлка начала виться крупными кольцами. Возбуждающее зрелище, поэтому Джису отрывает свою ногу от его паха и отходит назад, любуясь представшей ей картиной. Она подмигивает ему, заводит руки за спину, непринужденно расстегивая крючья собственного корсета и позволяя ему легко соскользнуть с тела и упасть в ноги. У Чона пересыхает во рту и он непроизвольно тянется вперёд, забывая о держащих его кожаных ремнях и вызывая у суккуба довольный смех. Она, издеваясь над его слабостью и беспомощностью сейчас, гладит себя по обнаженной груди, облизывает пальцы, скручивая ими соски, и нарочито громко стонет. Руки скользят ниже, пока её округлые бедра описывают соблазнительные восьмёрки. Юбке тоже долго не удаётся удержаться на длинных ногах, а бельё суккубу не особо нужно. Смоченные слюной пальцы опускаются между ног, гладят мягкую кожу без единого волоска и сжимают набухший от возбуждения клитор. Под руками Чонгука, вцепившимися в подлокотники, кажется, отчаянно хрустит дерево, не выдерживая напора. Ещё ни одна девушка на его глазах не ласкала себя столь бесстыже, в открытую игнорируя. А Джису наслаждается мукой на его лице, проникая в себя с томным стоном, растягивает, нарочно показывая своей жертве насколько она уже влажная и возбуждённая внутри, где так не хватает чего-то горячего и увитогл сеткой вен. Демоница ждёт, гипнотизируя его потемневшими глазами, пока он сам позовёт её. Чонгук не выдерживает спустя две минуты, униженно умоляя. - Джису, я вконец перевозбудился и больше не могу терпеть! - кожаные ремни снова с треском натягиваются, показывая, насколько их пленник не шутит. Чонгук опускает голову, скрепя зубами и уже решив просто разломать это дорогое кресло к чертям собачьим, но Джису подходит ближе, останавливаясь прямо перед ним, резко запуская руку в его волосы и вздергивая вверх, заставляя посмотреть в своё лицо. - Оближи, - приказывает она, повелительно подставляя к его губам пальцы, покрытые её прозрачными соками. Чонгук, не отрывая от неё взгляда, послушно раскрывает рот и тщательно вылизывает, чуть ли не урча от наслаждения. Джису тонко улыбается, резко убирая ладонь, и перекидывает ногу через его колено, усаживаясь на бедрах. Чон как-то упускает тот момент, когда оказывается без брюк и в спущенных до колен боксерах. Член требовательно дёргается, почувствовав влажные, припухшие губки, готовые принять его, а Чонгук не может сдержать стон, машинально пытаясь вскинуть бедра выше. Джису нарочно привстает, цокая языком и увлекая свою жертву в глубокий поцелуй. Чон с радостью откликается, улучая шанс укусить свою мучительницу в ответ. Демоница пораженно подкидывается, щурится, не находя слов от подобной наглости. Это в её правила точно не входит. - Я тоже имею право на маленькую вольность, - хрипло отзывается Чонгук, довольно облизывая губы и подмигивая. Джису грозит ему пальцем с острым коготком, но прощает и обхватывает его член свободной рукой, помогая себе насадиться и испуская блаженный стон. Толстый и большой орган заполняет демоницу полностью, растягивая гостеприимные стенки. С таким членом сам бог велел Чонгуку стать ловеласом и бабником. Джису закусывает нижнюю губу, начиная плавно двигаться. Чон тяжело дышит, и из его груди периодически вырываются хриплые стоны. Он старается хоть как-то участвовать в процессе, подкидывая бедра вверх и входя особенно глубоко, так, что даже демоница срывается на особо высокую ноту. - Ты..ахх..заслужил свободу, - Джису останавливается, ловко расстегивая кожаные ремни. Чонгуку два раза намекать не надо. Немного размяв ноющие и посиневшие запястья, он тут же крепко впивается пальцами в упругие бёдра, теперь сам руководя их движениями. Джису округляет свой превосходный, алый ротик в немом крике, потому что самостоятельные фрикции Чонгука оказываются гораздо мощнее её собственных плавных движений. Иногда так приятно дать призывающему некоторую свободу в действиях и призрачную уверенность в том, что главный здесь именно он. Но Чон - это точно что-то с чем-то. Джису уже давно не кончала так сильно и обильно, буквально сотрясаясь от оргазма. Её бедра мелко трясёт, когда мужчина с ухмылкой и сведенными от усилий бровями делает ещё два или три толчка. Член вибрирует внутри неё очень приятно, но красть полностью его сперму было бы слишком просто, поэтому Джису с трудом привстает, позволяя белесой жидкости залить свою грудь, живот и колени. Она облизывается, откидывает со лба спутавшиеся красные волосы, чтобы лучше видеть блаженное выражения лица Чонгука. Суккуб проводит ладонью по его щеке, по шее, обоводя пальцами собственные укусы. Время призыва скоро закончится, но с этим красавчиком она была бы не прочь побыть ещё немного. - Призови меня снова, но рисуй пентаграмму лучше, - она запечатлевает на его губах своей горьковато-сладкий поцелуй и улыбается своими белоснежными острыми зубками, исчезая вместе с первыми закатными лучами. Чонгук вытягивается в кресле, разминая ноющую спину и точно зная, что пойдёт на это ещё раз. И ещё. В конце концов, поз в Камасутре много, да и в БДСМ тоже наверняка подыщется что-то неопробованное им. Суккуб по имени Джису с алыми волосами как нельзя лучше подходит на роль той, кто научит его всему, Чонгук отплатит ей сполна.