Cosmo, выпуск #666. Педикюр для твоего любимого. Специальное издание. Узнай, что думают звезды!

— Бинхэ, — дыхание у него немного сбилось, дышать вообще было довольно-таки сложно, особенно когда Ло Бинхэ подался вперед, прижимаясь проступающим сквозь ткань штанов стояком к стопе Шэнь Цинцю. — Бинхэ, тебе это нравится? — Учитель, — Ло Бинхэ склонился над ним, поцеловал в колено и начал подниматься губами вверх по бедру. Шэнь Цинцю схватил его за волосы и в панике оттащил от себя: его член был все еще слишком чувствительным. Дотронься Ло Бинхэ до него сейчас, он бы, честное слово, закричал. Слишком много оргазмов для этого учителя. Еще один ему точно не пережить. Шэнь Цинцю извернулся и провел стопой по как всегда внушительному — да уж, брат Самолет! — холму в штанах Ло Бинхэ. Вперед и назад, вперед и назад, медленно и осторожно. Тот издал звук, как будто уже кончает, и штука под ногой Шэнь Цинцю стала еще больше и тверже, хотя казалось бы... — Стой, — Шэнь Цинцю услышал свой собственный голос, высокий от волнения, — Бинхэ, ты что делаешь?! Отпусти мою ногу! — Но учитель, — мягко выдохнул Ло Бинхэ в стопу Шэнь Цинцю, ставя ее себе на грудь, чтобы быстро развязать пояс. Его член выскочил из штанов, размазывая смазку по твердым кубикам пресса. — Так тоже можно. Шэнь Цинцю шумно сглотнул, сводя ноги вместе. Его член, мягкий и выжатый до капли после прошлых заходов, стал оживать. Это какая-то хрень из любовных романов? Он наконец становится полноценным персонажем брата Самолета? Как такое вообще возможно, Ло Бинхэ уже вытрахал его досуха! Они начали напротив входа в дом, Ло Бинхэ вжал его в дверь и отсасывал так, что у него ни одной мысли о приличии не осталось. Затем они перебрались на пол и сделали это прямо перед маленьким и пустым фамильным алтарем Шэнь Цинцю. Потом еще был письменный стол, и наконец они дошли до кровати. Его задница напряглась, реагируя на мысли, тело его до сих пор было таким влажным и открытым, что он практически чувствовал отголоски мощных толчков Ло Бинхэ в себе. Ло Бинхэ мучительно застонал, укладывая свой член на стопу учителя. Шэнь Цинцю сгорал от смущения, ощущая горячую шелковую кожу под ступней, пальцами ног обхватил толстую головку. Ну ладно! Черт с ним! Да, его лицо видимо расплавится от стыда, но он продолжит, пока Ло Бинхэ наконец не одумается. Руки-то им на что? Ло Бинхэ нужно научиться работать руками. Упираясь одним коленом в кровать, Ло Бинхэ отклонился от него, выдыхая низкие, громкие стоны каждый раз, когда Шэнь Цинцю потирался о него, пробегая пальцами по чувствительной головке. Ло Бинхэ поддерживал его ногу под коленом почти с нежностью. Большим пальцем мягко кружил вокруг колена, иногда вжимал сильнее, лаская его. Шэнь Цинцю игрался с головкой Ло Бинхэ, цепляясь за нее кончиками пальцев, выкручивая стопу так и эдак, давя с разной силой на определенные точки, которые особенно нравились Ло Бинхэ. Он редко ублажал его орально, но по прежнему скудному опыту знал, что Бинхэ нравятся жесткие, мокрые отсосы и крепкая, почти до боли, хватка на члене. Он также любил, когда Шэнь Цинцю экономил на смазке. Ему нравилось, когда Шэнь Цинцю случайно задевал его член зубами, и в эти моменты так глубоко дергался, что Шэнь Цинцю давился. В общем, непонятно как и почему, но его милый невинный ученик вырос в мазохиста. Наверное, все дело в Бездне? То, что Ло Бинхэ испытал там, навсегда изменило его, перекоротило что-то в его голове, и теперь он считал, что в боли есть свое удовольствие. Он скользнул пальцами под тяжелые яички, жесткие темные волосы царапали чувствительную кожу подошвы. Он отважно двинулся дальше, потеревшись большим пальцем о промежность Ло Бинхэ. Тот задрожал, сильно зажмурившись. — Учитель, учитель, — застонал он, толкаясь бедрами вперед, чуть не скидывая Шэнь Цинцю с кровати. Член под его пальцами бешено пульсировал и, казалось, стал еще больше и тверже. Да куда еще больше-то? Этому вообще есть предел? Брат Самолет!!! Ну кто такое придумывает? Даже тем трем тысячам женщин с таким не справиться! Он и сам не понял, с чего вдруг решился, но когда Ло Бинхэ начал двигать бедрами, заваливая его на подушки, Шэнь Цинцю задел своим мизинцем влажную, красную головку, нащупал сочащуюся смазкой щель и осторожно погрузил в нее тупой кончик ногтя. Ло Бинхэ задохнулся, выгибая спину. — Учитель! — Тихо! — с трудом выдавил он из себя. Неужели даже во время такого разврата нужно звать его учителем? — Ты бесстыжий, Бинхэ, бесстыжий! Сотрясаясь под ногой Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ начал задыхаться. За завесой темных волос сверкали жадные красные глаза, горящие от желания. Его пальцы крепко сомкнулись вокруг колена Шэнь Цинцю, лишая пути к отступлению. Удерживая его на месте, он вжал свой член в ступню и принялся натирать его, да с такой силой, что Шэнь Цинцю начал переживать о мозолях. Он уже хотел пожаловаться, но в этот момент тепло затопило его ногу, семя побежало между пальцами, стекая в изящный свод. Шэнь Цинцю замер. Все его мысли разом улетучились. Он действительно умудрился... Ло Бинхэ и правда… !!! Он смотрел на своего ученика, который глядел на него в ответ полуприкрытыми глазами, расплываясь в улыбке. Слишком невинный и милый для того, кто только что умудрился... сделать это! Было мокро. Было тепло. Шэнь Цинцю перевел взгляд с Ло Бинхэ на свою ногу. Тот до сих пор прижимал к ней свой член. Он был мягче, но до сих пор ощутимо пульсировал, и Шэнь Цинцю никак не мог выкинуть из головы мысли о том, как Ло Бинхэ пульсировал внутри, врываясь в него, вышибая все мысли, вспахивая нутро, и оставляя после себя влагу, боль и усталость. Белая густая сперма медленно стекала по ступне, и когда он пошевелил пальцами, между ними было скользко и липко. Он наморщил нос и собрался было попросить Ло Бинхэ сходить за полотенцем, но демон вдруг с досадой застонал и опустился перед ним на колени. Лелея в своих руках ступню учителя, как какое-то бесценное сокровище, он склонил голову и принялся убирать за собой. От мягких влажных движений языка было немного щекотно. Наверное, Шэнь Цинцю должен был почувствовать отвращение, но нет, вместо этого низ живота приятно потянуло теплой истомой, его бедный член снова дернулся. Ло Бинхэ обсосал каждый палец, вылизал всю кожу дочиста, не оставив ни пятнышка на своем учителе. Он собрал каждую каплю спермы и покорно проглотил, нежно лаская пальцами голень. Когда дело было сделано, он просто... замер. Его аура излучала безмятежное умиротворение, и он смотрел на Шэнь Цинцю со священным трепетом, как будто до этого они не... не... Почему именно так? Шэнь Цинцю чувствовал, что впадает в странное оцепенение. Его лицо горело пожаром. Он наверное сейчас достиг самого безобразного оттенка красного во всем мире, но Ло Бинхэ смотрел на него сияющими глазами, и они на самом деле сияли! Так, как сияют глаза героя любовного романа. Полные звезд и созвездий! Ло Бинхэ поцеловал его щиколотку, дыхание его было таким жарким, что почти обжигало. Шэнь Цинцю зарылся лицом в ладони, надеясь хоть немного остудиться и сбежать от пожирающего взгляда. — Бинхэ... — голос внезапно надломился, на глазах навернулись слезы. Он словно поменялся местами со своим вечно ноющим учеником. Шэнь Цинцю сглотнул, ошеломленный нежданным приливом чувств, пробивающим все возведенные стены. — Бинхэ, тебе правда это так сильно понравилось? — Что угодно, — голос Ло Бинхэ непривычно низкий и хриплый, обычно он более мелодичный и жизнерадостный, — я люблю каждую часть тебя, Учитель. Зубы смыкаются вокруг его пальцев, и мизинец попадает под нечеловечески острый и длинный клык. Ло Бинхэ крепко держит его ногу за колено, пальцы блуждают по голени, и он стонет как во время оргазма, а горячие губы бредут от ступни к щиколотке. — Учитель, этот ученик хочет почтить каждую часть твоего тела. Хочет насладиться каждой частью твоего тела. Познать тебя, насытиться тобой. — Горячее дыхание прерывается, и Шэнь Цинцю тоже забывает как дышать, все его тело дрожит под губами Ло Бинхэ. — И когда это случится, этот ученик хочет поглотить тебя, чтобы ты полностью принадлежал мне. *** Он просыпается, довольно потягиваясь и улыбаясь, неловкие события прошлой ночи уже превратились в забытое воспоминание. Или почти превратились... Его душа утекает в пятки, когда он встречается с горящими багровыми глазами Ло Бинхэ, который таращится на него. Зачем так близко-то? Назад, назад, ты чуть до смерти не напугал своего учителя! Пара сильных рук обнимает его, прижимает спиной к широкой груди. Это было бы даже мило — крепкие объятия обнаженных тел в тихое утро, если бы не огромный пульсирующий стояк, упирающийся ему в бедро и щедро размазывающий смазку по коже. Будь проклята эта выносливость главного героя! Разве прошлой ночи было недостаточно? Сколько раз Ло Бинхэ кончил вчера? Он когда-нибудь выдыхается? Зарываясь лицом куда-то ему в шею, обжигая горячим дыханием ухо Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ шепчет: — Учитель, прошу, позволь этому ученику взять тебя. Три дня и одна ночь — такой был уговор, этот негодник слишком ненасытный! — Нет, — выдыхает он, — Бинхэ, прошлой ночи было достаточно. Ты хочешь убить своего Учителя? — Учитель, — голова Ло Бинхэ спускается ниже, и его голос вибрирует в лопатках Шэнь Цинцю. Большая теплая ладонь Ло Бинхэ скользит по его бедру, кружит по низу живота, приподнимает тело и прижимает к себе. — Учитель, мне нужно взять тебя. Голос жалобно дрожит, но в нем по-прежнему прячется эта зловещая интонация, и хотя Шэнь Цинцю уже чувствует слезы Ло Бинхэ на своей шее, он также чувствует, как влажный язык вылизывает его позвонки. Шэнь Цинцю переворачивают на спину, и он проклинает свою слабость — никогда не мог отказать этому полному слез лицу и жалостливым мольбам. Он отлично знает, что все это хрень собачья, крокодиловы слезы, но каждый раз — каждый раз! — ведется на это! Знавал ли мир более убогого попаданца? О, едва ли! Шутки в сторону, с выносливостью Ло Бинхэ ему не совладать. Немудрено, что Ло Бинхэ требовалось три сотни красавиц, чтобы удовлетворять его аппетит каждую ночь. Ну и как один-единственный гей сможет все это заменить? Невозможно! По крайней мере в этот раз все было как-то по-другому. Весь Ло Бинхэ был какой-то странный этим утром. Неприятное чувство шевельнулось где-то глубоко в животе, когда он позволил Ло Бинхэ перевернуть себя и встретился с ним взглядом. Выражение его лица неестественно... мрачное. Обычно его ученик очень болтлив в постели, иногда даже слишком. Сейчас же он пугающе тихий, и только красные глаза прожигают дыры в Шэнь Цинцю. — Учитель так красив, — Ло Бинхэ обводит двумя пальцами ключицы Шэнь Цинцю, — правда, невозможно красив. Этот ученик каждый день проживает в страхе, что кто-то заметит Учителя, а этот ученик не успеет его защитить. — Наглец, — Шэнь Цинцю мечтает о веере в руке, чтобы хорошенько треснуть своего ученика по башке. — Этот учитель жил долгие годы еще до твоего рождения. Этот учитель вполне способен позаботиться о себе. — Учитель не понимает, — Ло Бинхэ перехватывает его запястье и целует, потом пробегает зубами по синей сетке вен, вдыхая запах его кожи, как будто это изысканный парфюм, а не пахнущее кроватью и сном тело. — Этот ученик не хотел оскорбить. Этот ученик имел в виду не этот мир, но божественных демонов. Он снова глубоко вдыхает его запах и одними глазами удерживает Шэнь Цинцю на месте. Слова застревают в горле. Он распят взглядом алых глаз Ло Бинхэ, чувствуя, как глубоко внутри зарождается дрожь. Тело подает сигналы: какой-то животный инстинкт предупреждает о невидимой опасности. Ло Бинхэ берет его лицо в свои ладони, проводит пальцами по скулам, покрывает его губы нежнейшими невесомыми поцелуями. Шэнь Цинцю не помнит, чтобы он так его целовал, обычно тот напорист до грубости. — Учитель, иногда мне хочется забрать тебя, спрятать там, где никто не сможет тебя увидеть, услышать, учуять... — выдыхает Ло Бинхэ ему в губы. Шэнь Цинцю непривычно молчалив, застыл под ним, почти загипнотизированный сияющим кармином его глаз. — Но если я так поступлю, я могу перейти черту, — Ло Бинхэ вылизывает его губы, — только ты и я, наедине. Я могу сорваться. — Сорваться куда? — осторожно спрашивает Шэнь Цинцю. Он не хотел прозвучать так робко, но Ло Бинхэ начинает его пугать. Не сильно... Ло Бинхэ любит его, он сказал, что любит его, и Шэнь Цинцю знает — это правда, и он никогда не причинит ему вреда по собственной воле. Но что происходит сейчас? Откуда взялась вся эта странность? Это все еще Ло Бинхэ. Вот шрамы, которые оставил ему Шэнь Цинцю. Вот невообразимое почтение, которое когда-то смущало его до безумия. И до сих пор смущает. Одной рукой Ло Бинхэ тянется за их обычной смазкой, которая хранится в селадоновом чайнике — ужасная расточительность, за которую он уже отругал Ло Бинхэ — а другой приподнимает ягодицы Шэнь Цинцю и укладывает себе на колени. Шэнь Цинцю до сих пор расслаблен и раскрыт с прошлой ночи, должным образом очищенный своим почтительным учеником перед сном. Смазанные пальцы Ло Бинхэ проскальзывают под член Шэнь Цинцю, слегка дразнят вход, перед тем как проникнуть внутрь. Как только Шэнь Цинцю понял, что к трем дням и одной ночи совершенно точно добавится еще одно утро, он громко потребовал у Ло Бинхэ не отлынивать. Дальнейшая подготовка обязательна. Обычно тот так и делал, наученный горьким опытом, но не в этот раз. Пальцы Ло Бинхэ быстро двигаются в нем, торопливо, небрежно, а затем и вовсе исчезают. Шэнь Цинцю даже не успевает собраться с духом, так стремительно все происходит — член Ло Бинхэ уже прижимается к его входу. Он впускает его с легкостью, несмотря на недостаток подготовки, тело все еще помнит его форму. Румянец расцветает на щеках от громкого хлюпающего звука, с которым его тело смыкается вокруг толстого члена. Он ждет, что Ло Бинхэ начнет со своего обычного медленного темпа, давая время Шэнь Цинцю привыкнуть, но вместо этого ему приходится вцепиться в спину Ло Бинхэ, когда его ученик сразу срывается в быстрый грубый ритм. Ло Бинхэ грудью прижимает его к кровати, и он чувствует каждый жесткий, резкий толчок, затухающий глубоко внутри. Он стонет и впивается ногтями в плечи Ло Бинхэ, царапается, пытаясь остановить бешеный натиск. Какого черта?! Кто ты и куда дел моего Ло Бинхэ?! Член Ло Бинхэ ввинчивается в него, разливая жаркое наслаждение, но даже оно не может перекрыть дискомфорт от зверского напора. Он уже готов укусить Ло Бинхэ, оттащить его за волосы, может быть, немного наорать за то, что он так груб и невнимателен, но тот замедляется сам, а потом и вовсе останавливается. В момент его остановки замирает вся комната. Шэнь Цинцю сглатывает, смачивая пересохшее горло, и рассматривает потолок над собой некоторое время, собираясь с мыслями. Он наконец поворачивает голову и заглядывает в лицо Ло Бинхэ, гадая, что с ним творится. Глаза Ло Бинхэ закрыты, лоб нахмурен, брови сошлись почти в одну линию. На лице выражение ожесточенной внутренней борьбы. А потом он распахивает глаза — они темнее крови феникса, и приоткрывает рот, обнажая белые острые зубы. Он всем телом опускается вниз, пригвоздив Шэнь Цинцю к матрасу, и смотрит на него, по-прежнему не двигаясь, по-прежнему молча. Шэнь Цинцю ждет, пойманный в ловушку. Ло Бинхэ остановился очень глубоко внутри него. — Бинхэ? — зовет он его треснувшим голосом. — Цинцю, — рычит Ло Бинхэ. — Покажи мне свое вожделение. Покажи мне, что только этот Демон может утолить Меч Сюя. И все летит к черту. Реальность сходит с орбиты. Мир бьется на осколки и собирает себя заново. Небеса перестраиваются и расцветают невиданными доселе созвездиями. Демонический мир выдыхает, и несколько рек поворачивают вспять. Посреди безмятежного бамбукового леса в тихой спальне изысканного учительского домика Шэнь Цинцю лежит под Ло Бинхэ и пытается вспомнить как дышать. Он должен быть в ужасе, раздавленный всепоглощающим звериным желанием Ло Бинхэ, жадным и ненасытным. Но его член встает так быстро и внезапно, что у него кружится голова. Он чувствует, как на животе собирается небольшая лужица смазки. Демоническое присутствие затапливает комнату. Оно окатывает тело жаром, впивается в кожу бессчетными иглами. Шэнь Цинцю хватает разреженный воздух ртом. Что-то сорвалось с поводка. Он сейчас наедине с диким зверем. Он должен быть в ужасе. Кровь должна застыть в венах, возбуждение испариться. Но его взгляд выхватывает прилипшие ко лбу и шее завитки волос Ло Бинхэ, скользит по изгибу рта. Слишком красивый, чтобы описать словами. Потерявшись в глубокой неправильности происходящего, сквозь марево внезапного желания Шэнь Цинцю ощущает странное родство с насекомым, запутавшимся в паутине и прекращающим бессмысленную борьбу. В горле пересыхает, лицо загорается после слов Ло Бинхэ, от сокровенности звука его имени по спине пробегают мурашки. Он никогда не видел своего ученика таким. Он напуган или возбужден? Непонятно, Шэнь Цинцю завис где-то между, балансирует между двумя гранями. А потом тело решает за него. Он сжимает член Ло Бинхэ внутри себя, тщетно пытаясь привести его в действие, но Ло Бинхэ остается неподвижным, неотрывно прожигая его взглядом. Член самого Шэнь Цинцю болезненно ноет, зажатый меж их телами, растревоженный их бессознательными движениями. Это сводит с ума, он мечтает о капле нормальности в этом океане безумия. Это ведь не он проснулся со стояком, почему же теперь нужно делать все самому? — Бинхэ, — пробует он снова, пытаясь звучать строго, но дыхания не хватает. Голос у него хриплый и томный. Глаза Ло Бинхэ полуприкрыты, он улыбается ему улыбкой хищника, полной острых зубов и голодных обещаний. — Трахни себя моим членом, — почти пропевает он низким голосом, чувственным и порочным. — Покажи, как сильно ты хочешь меня. В любое другое время он бы не раздумывая стер самодовольство с лица Ло Бинхэ, но что-то в воздухе, что-то в его ученике, что-то в нем самом не дает разозлиться. Заглядывая в горящие алым глаза, Шэнь Цинцю оплетает ногами талию своего ученика. Его лицо пылает, ошпаренное смущением, но он не отрывает взгляда, когда начинает трахать себя членом Ло Бинхэ. Тот слегка дрожит, словно ему сложно сохранять неподвижность — в этом он никогда не был силен. Что-то рушится внутри них, между ними, сплавляя их вместе. Каждый удар сердца отдается глубоко в голове Шэнь Цинцю, их дыхание синхронизируется, когда один из них выдыхает — другой делает вдох. Он чувствует себя препарированным, вывернутым наизнанку под пристальным изучающим взглядом. Сжимая коленями точеную талию Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю подтягивается к нему, вбирая его член своим телом, а потом медленно отталкивается обратно, пока в нем не остается только головка — и снова движется навстречу, утапливая его в себе до основания. Он цепляется руками за плечи Ло Бинхэ, используя их как рычаг, чтобы было легче насаживаться. Он сжимается вокруг него, стискивая член Ло Бинхэ изнутри, впускает его так глубоко, как только может. Он стонет с каждым толчком. Его старания усиливают ощущения, удваивают их, и удовольствие нарастает с бешеной скоростью, он готов кончить прямо сейчас. Скрытое чувство опасности сжимает яйца, член вульгарно истекает смазкой между их телами. Нанизанный на член Ло Бинхэ, он дергается, словно рыба на крючке, пытаясь попасть по пучку нервов, скрытых в теле, расстраиваясь, когда ничего не выходит. Он гонится за этим ощущением, покачивается на волнах удовольствия, задыхается всхлипами, когда наконец удается выгнуть бедра под правильным углом, и закругленный кончик члена Ло Бинхэ попадает по простате. Тело прошивает отчаянным восторгом. Он сосредотачивается на этом, руки и ноги уже дрожат от усталости, а Ло Бинхэ до сих пор нависает над ним, абсолютно застывший. Пытается преподать ему урок? Хочет, чтобы он оценил его выносливость и мастерство? Ну так он уже оценил. Ему нужно, чтобы Ло Бинхэ начал двигаться. Ему нужно, чтобы Ло Бинхэ трахнул его! — Бинхэ, — он слышит свой собственный умоляющий голос, заглушаемый белым шумом громыхающего сердца. Его бедра резко вздергиваются, и оргазм накрывает его, но не резко и внезапно. Он накатывается на него так медленно и грязно, что Шэнь Цинцю долгое время даже не понимает, что происходит, как заведенный выстанывая имя Бинхэ и заливая спермой живот. Когда он приходит в себя, внутри мокро и горячо, и Ло Бинхэ дышит отрывисто, но спокойно. Ло Бинхэ трахал его гораздо сильнее. Трахал до потери разума, до животного состояния, до полного исступления. Но никогда раньше он не чувствовал себя таким раскрытым. Как будто его грудную клетку вспороли ножом и вытащили все внутренности на всеобщее обозрение. Опасное чувство в присутствии божественного демона, что-то, от чего нельзя отмахнуться и забыть, и он извивается и дрожит вокруг члена Ло Бинхэ, чувствуя как семя пятнает его нутро. Он все еще придавлен и обездвижен весом Ло Бинхэ, тот тяжело дышит, зарывшись лицом в его волосы, и что-то тихо шепчет ему на ухо. Может, это всего лишь обычный «Шицзунь», может, ему показалось, но скрипом металла по стеклу имя «Цзю» выдирает Шэнь Цинцю из забытья. — Нет, — шепчет Шэнь Цинцю беззащитно. Он так уязвим сейчас. Его душа брошена к ногам Ло Бинхэ. Демон может исполнить свое желание прямо сейчас. Шэнь Цинцю готов к поглощению. Он не будет сопротивляться. Возьми ее, она твоя. Он шепчет: — Юань. Ло Бинхэ застывает, как хищник перед броском на жертву, а потом плавными движениями бедер заставляет Шэнь Цинцю повторить свое имя навзрыд. Ло Бинхэ спускается вниз по его телу, процеловывая путь к сердцу Шэнь Цинцю. — Юань, — вторит Ло Бинхэ и кусает его. Это больно. Шэнь Цинцю даже не дергается, несмотря на то, что это совсем не ласковое прикусывание. Нет, это настоящий укус, разрывающий кожу и плоть, от которого останется шрам, если за ним не ухаживать. Вся его воля к жизни, все мечты и надежды преуспеть в новом мире рассыпаются прахом. Ло Бинхэ поднимает голову, и на его губах макабрическим пятном блестит кровь. Прямо как у тех разрумяненных большеглазых девчонок с обложек журналов, которые забывала его сестра. Ло Бинхэ не произносит его имя снова. Шэнь Цинцю не хочет, чтобы он произнес его имя снова. В глубине души он понимает, что совершил ошибку. Пока непостижимую, и только время расставит все на свои места. — Так рождаются мифы, — шепчет ему Шэнь Цзю с того света. — Тупой ты идиот... Именно так, в миг, когда рождается божество, рождается и пророчество, возвещающее о его погибели. Вместо этого Ло Бинхэ целует его, и рот Шэнь Цинцю наполняется вкусом железа от собственной крови. Он проглатывает ее, широко распахнутыми глазами смотрит в глаза Ло Бинхэ, и в них так много всего, что ничтожный бессмертный вроде него не может понять и осознать. Возможно, если когда-нибудь он возвысится до божества, он сможет постичь хотя бы тысячную долю того, что принадлежит Ло Бинхэ по праву рождения. Он закрывает глаза, чтобы не смотреть. — Учитель, — мягко мурлычет Ло Бинхэ, касаясь его щеки теплой родной рукой. — Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, — честно отвечает он. — Я никого и никогда не любил так сильно, как тебя. И возможно, это самое ужасное во всей этой истории.