Долгая ночь

За окном нещадно колотил дождь, мутные серые капли катились по стеклу причудливыми водянистыми лентами, отчего квартира Кроули казалось погруженной в обволакивающий сонный полумрак. Азирафаэль раньше никогда не пересекал порога демонической обители, не выдавалось повода, и был поражён совершенно несопоставимыми, даже исполинскими масштабами в сравнении с его собственным домом, где большую часть жилищной площади занимали горы книг и древних рукописей, скрупулезно расставленные по узким полочкам в строгом алфавитном порядке и в соответствии с указанной в изданиях датировкой. При воспоминании о том, что дома у него больше нет, как и всех тех безвозвратно исчезнувших в пепле ценных экземпляров, которые он собирал тысячелетиями, бережно храня и заодно наполняя собственную библиотеку, благо, у него для этого имелись все возможности, на лицо Зиры наползала зудящая тревога и невыразимое чувство утраты, он нервно теребил ткань собственного пальто, не зная куда себя деть, и растерянно озирался по сторонам, ища пути к спасению на чужой территории, топтался у самого порога. — Ну же, ангел, располагайся, не топчись на месте, — прервав неловкую паузу, Кроули мягко подтолкнул друга вперёд. Тяжёлые думы терзали сердце не только самого Зиры, но и Кроули, глядя на ангела, мысленно проваливался в мучительные трясины пережитых событий, это было похоже на короткое замыкание, при кажущимся внешнем спокойствии под демонической оболочкой зрели и отчаянно трепыхалось лавины новоявленных чувств. Он ведь едва не лишился его. Знал бы глупый ангел, сколько раз ему пришлось переступать через собственные принципы и рисковать всем, лишь бы тот в очередной раз не нажил неприятностей на свою дурную голову, лишь бы отныне и впредь он оставался в целости и безопасности, лишь бы точно знать, что с этим не знающим предосторожностей дурнем с нимбом наперевес всё будет в порядке. Сколько бы громких, пышущих ядом слов он не метнул в его сторону, сколько бы раз не решал покончить со всем бесповоротно и окончательно, всё это было не более чем напускным фарсом, игрой слов и желанием поставить конечную точку в разговоре. Уж если быть честным с самим собой, то протянуть без ангела он попросту не мог, и каждый раз, случись с ним что, у Кроули моментально студнем твердела кровь в жилах, бурлили истинно человеческие по своей природе шквалы эмоций, а в сознании стаей противных назойливых мушек без конца металась только одна единственная мысль, не дававшая существовать спокойно: "нужно успеть спасти его!" Он не отдавал себе отчёта в том, что творит, но с упоением хватался за любую потенциальную возможность приблизиться к ангелу, за малейший шанс выйти за рамки избитых деловых разговоров, за тот крохотной жребий судьбы, когда они наконец оставались вдвоём, без любопытствующих свор глаз и лишних ушей. Проявление низменной слабости в себе Кроули ненавидел, но изменить, сколько бы не пытался, увы, ничего не мог. Порой ему чудилось, что это и есть его подлинная кара небесная. Не просто вытолкнуть за пределы райских ворот до скончания времён, лишив права голоса и повесив клеймо изгнанника, но и ко всему прочему вселить в него целую гамму противоречивых чувств к этому бестолковому существу с его невозможными голубыми очами. Таких не было больше ни у единого существа, ни в Аду, ни в Раю. Только у него одного. Будь они трижды прокляты. — Знаешь, я очень признателен тебе, Кроули, и у меня не хватит слов благодарности, чтобы... — Да брось, давай не будем, к тому же это меньшее, что я мог сделать, ангел. — Знаешь что, осматривайся пока, а я налью нам выпить, если ты не против. В хрипловатом голосе Кроули чувствовалось нечто инородное и мучительно скрываемое, что заставило ангела мимолётно обернуться, но последний уже успел скрыться в дверях, клацая подошвами ботинок по половицам. Осматриваться Зире пришлось долго, петляя из одного коридора в другой, возвращаясь на исходную дистанцию, и так по кругу. В извилистых, словно несколько скрученных воедино морских узлов, апартаментах Кроули ход времени терял своё первостепенное значение, и секунды сливались в минуты, а минуты в часы. Вычурная до абсурдного роскошь, отделка металлом, хромированные потолки и стены, гротескные мраморные статуи и дорогая техника. И посреди всех этих нелепых декораций неожиданно всплывали растения в горшках самых разномастных сортов и параметров. Конечно, Азирафаэль и предположить не мог, что его демонический спутник питает такие странные слабости к источнику хлорофилла. Нечасто увидишь демона, чей дом обставлен невинной флорой, а не чужими костями, пентаграммами в зловещем мерцании свечей и кровью невинных жертв в посеребренных кубках с выскобленными на их поверхности древними рунами. В одной из центральных комнат взор Азирафаэля уцепился за диски и виниловые пластинки, в беспорядке разложенные на столе посреди пепельниц и американских журналов. Мимоходом он пробежался по едва знакомым названиям, читая вслух, некоторые из них он не раз слышал на улицах, а какие-то впервые в жизни: Queen, The Velvet Underground, Nirvana, David Bowie, Scorpions, пока его вдруг не прервали. — Это не в твоём вкусе, ангел. Зира вздрогнул, разворачиваясь всем корпусом к источнику звука. — Помилуй, я даже не заметил, как ты вошёл. — Вот, держи, ангел, — Кроули протянул доверху наполненный бокал, проигнорировав замечание, а следом продолжил: — ты же не возражаешь, если мы пойдём присядем? — Да, пожалуй. У тебя здесь так легко потеряться, знаешь... Спустя минуту-другую неловкого молчания, Кроули вальяжно привалился к обитой красным бархатом спинке дивана, закинув нога на ногу, и кратким, но настойчивым жестом пригласил ангела присоединиться к нему, в несколько хлёстких глотков осушив содержимое своего бокала. Азирафаэль присел рядом в несколько более сдержанной позе, присущей его праведной натуре, и следуя примеру, прильнул губами к горлышку. — На то и расчёт. Демоны не любят, когда их беспокоят по пустякам, и непрошеных гостей тоже не любят. Но знаешь, я здесь обустроил всё со вкусом, согласись, пока эти недоразвитые кретины в адовых глубинах не удосужились даже провести электричество и хотя бы раз за все шесть тысяч лет сделать косметический ремонт. Повсюду сползающая с потолков плесень, отсыревшая грязь и тараканы. И это только малая часть! Зарплаты в конвертах, отчёты в бумажном виде, о банковских терминалах и безналичных переводах у нас и не слышали! Это ведь невыносимо! И сколько бы я не просил лорда Везельвула принять меры, хотя бы для начала снабдив своих подопечных компьютерами и вызвать инспекцию против членистоногих вредителей, всё без толку! Будь я смертным, клянусь, ангел, я бы, наверное, изо всех сил старался с рождения с упоением хранить дарованную высшими силами небес чистоту и целомудрие, до гробовой доски соблюдал бы все предписанные обеты и посещал утренние воскресные службы, не пропустив ни одной, только бы не погрязнуть к концу своих дней в этой средневековой помойке! — Невысокого ты мнения о своём начальстве, Кроули. Как тебя только повысили.... — Они не проверяли отчёты. Ровно как и твои. Ты же знаешь. Азирафаэль было хотел поставил пустую чару на журнальный столик, расположенный рядом с диваном, но Кроули опередил его, передавая ещё не тронутую бутылку красного полусладкого. — Я знал, что тебе придётся пожить у меня, так что я позаботился о запасах. Ангел кивнул, молча подливая себе. — Спасибо, я учту этот жест. Как было известно Кроули, у Зиры совершенно не хватало ни на что самоконтроля, поэтому бокал стремительно пустел, а затем вновь оказывался наполненным до самых краёв. Кроули, имевший поболее опыта в таких тонких делах, сам едва поспевал за ним. — И не мог бы ты снять эти свои дурацкие очки, Кроули. Никто нас не видит, — внезапно пьяно проворчал Азирафаэль, точно утопающий отчаянно хватаясь за подлокотник дивана, дабы не шлёпнуться позорно на пол. — Да как ты смеешь, ангел!...Вовсе они не дурацкие! — Я бы хотел, чтобы при разговоре ты смотрел на меня. Видеть твои красивые глаза. Лицо у тебя, честно говоря, тоже красивое. Ну, для демона, — ангел заметно сконфузился, едва удерживая уже вторую, должно быть, бутылку с напитком в сделавшихся непослушными пальцах, поздно сообразив, что только что ляпнул, он ведь никак не планировал в этот вечер раскрывать личные карты. Да и вообще не планировал. Однако бродившие по организму потоки спиртосодержащего снадобья не давали ему ровно держать язык за зубами. — А ещё мне всегда было интересно, способны ли демоны на высокие чувства...Ну, то есть, я ведь давно с тобой знаком, а ведаю о тебе так мало. Как у вас там всё устроено, в этом плане? Впрочем, глупый вопрос...Как я могу судить из доступных мне источников, бесплотным существам не дано испытать ту же бурю чувств, что и смертным, наверное...Но занимательно всё-таки, если учитывать, что между нами возможна дружба, то чисто теоретически есть смысл предполагать, что... — Заткнись, ради Бога! То есть я хотел сказать дьявола! Ты вот сейчас не ведаешь даже о чём говоришь! — в секунду вскипел Кроули, смекая к чему всё идёт, вцепившись в готовое треснуть под натиском его пальцев стекло, и грубо оборвав речь ангела. И, затем переведя дух и успокоившись, пробормотал скрипящим от беспокойства, страха быть пойманным с поличным или от раздражения, а то и ото всего вместе скопом: — Мне кажется, тебе уже хватит, ангел. Вернёмся к этому разговору завтра, если ты захочешь. — Но позволь, мы же только начали, я ещё в аб..абсолютно трезвом уме и твёрдой памя..памят...памяти! Кроули покачал головой и осторожным жестом выхватил пустующий бокал. — Что ты делаешь, Кроули... — Вытаскиваю тебя из беды. Снова. А я ведь не нанимался сиделкой для ангелов, как жаль, что начальство мне не выплачивало положенную компенсацию всё это время. Обязательно вышлю им счёт. Даже несколько. — Я же в полном прядке! — По тебе и видно, ангел, — выразительно приподняв бровь, Кроули покосился на отброшенную в сторону бутылку и ещё одну, примкнувшую к ней рядом, с едва различимым осадком за тонким слоем стекла. — Давай же, поднимайся, не упрямься и не заставляй меня тащить тебя насильно. Возможно, утром ангел ничего и не вспомнит об этом вечере и их излишне откровенных разговорах, перешедших не одну грань допустимого. А впрочем так будет даже лучше. Определённо. Но пока, пока колесо фортуны к нему благосклонно, он собирался насладиться этой прекрасной ночью сполна, вкусить её до последней капли. Довести Азирафаэля до кровати не составило особых усилий. Как ни странно, ангел всё же послушал его в кои-то веки и отбросил все тщетные попытки воспротивиться, позволив вести себя через замысловатые тернии многочисленных помещений. Оставлять его одного на диване отчаянно не хотелось, мало ли что могло взбрести в голову этому пьяному идиоту под ночь. К тому же были другие более личные причины, озвучить которые Кроули бы никогда не решился прямо. Демон только тяжко вздохнул, целуя ангела в макушку, складывая на спинку стула его бежевое пальто и тот же неизменный галстук-бабочку, не каждый день он мог позволить себе такие вольности, и осторожно забрался следом, чтобы ненароком не потревожить вскоре отправившегося прямиком в логово Морфея ангела. Обвивая податливое сонное тело, Кроули уткнулся куда-то в затылок Зиры, вдыхая запах взъерошенных мягких волос, разметавшихся по подушке. В запасе у них теперь, похоже, не одна ночь, а целая вечность, разделённая на двоих. А уж донести до ангела свои чувства в эту самую вечность он как-нибудь да постарается. 11.06.2019