The Boys

Седой старик сидел на крыльце своего дачного домика и покуривал трубку. Уже пятый день у него кололо что-то в области сердца, но он даже и не думал кому-то об этом говорить или обращаться к врачу, ведь как гласит народная мудрость "любая болезнь либо хуйня, либо пиздец: хуйня и сама пройдет, а пиздец уже не вылечить". Алексей Михайлович, а именно так звали старика, был крепок телосложением, и даже в шестьдесят восемь лет по нему было видно, что когда-то он был накаченным парнем. Из дома послышался слабый топот маленьких ног, и на крыльцо выбежала маленькая Оксана– четырнадцатилетняя внучка Алексея Михайловича. Она держала в руках старую фотографию. "Деда, деда, я с папой убирала чердак, и мы нашли фотку. Старую такую, на ней ещё четверо парней, ну и папа мне сказал, что вот этот огромный качок – это ты" – задыхаясь, оттарабанила девочка. Дед взял в руки старую фотографию, и на глазах его начали наворачиваться слёзы, а сознание начало погружаться в полустертые лабиринты памяти. "Эх, парни..." – грустно произнес Алексей Михайлович, и сердце его кольнуло чуть сильнее, чем болело раньше. С фотографии на него глядело четверо подростков, стоящих около какой-то непонятной стены. У каждого из них было настолько дебильное выражение лица, что, кажется, эта фотография не могла вызывать никаких эмоций, кроме приступа бесконечного смеха. Для Алексея Михайловича же эта фотография значила очень много. В памяти старика всплывает воспоминание: ему, как и всем его друзьям, по семнадцать лет, и вот они пьяные выходят из квартиры и просят какого-то мелкого пацана во дворе сфоткать их. Крайним слева стоял сам Алексей, ещё с детства к нему приклеилось прозвище Носорог. В своей серой куртке он действительно напоминал небольшого носорога. Дальше, чуть позади него, стоял Андрюха. Помнится, той зимой он на спор побрил голову налысо, а у него ещё и куртка с мехом на воротнике была – вылитый стервятник. Чуть правее от него стоял Макс в дебильных летних очках с желтыми линзами. Никто точно не знал, зачем он надел их зимой, но бухому человеку закон не писан. Лет в пятнадцать его ударило током, да так, что врачи поставили ему диагноз "Предынсультное состояние". С тех пор парни звали его электро. И крайний справа стоял Гоша – самый мажористый из парней, на чьи деньги и покупалась выпивка в тот день. На фото очень хорошо были видны его мешки под глазами, будто он уголь месяцами в шахте грузил и забыл умыться. Гоша был хиккой и предпочитал сидеть дома за компьютером. Именно так он зараьотал себе искривление позвоночника, за что и был прозван гоблином, а также регулярно страдал от недосыпа. Фотография была до ужаса убогой, но такой родной для Алексея Михайловича. Пацаны в юности ловили лютые лулзы с этой фотографии, она настолько им понравилась, что они даже решили распечатать четыре экзмеляра для каждого на память. Алексей Михайлович начал рассказывать Оксане всякие истории из своей школьной жизни: про то, как их классный руководитель – учитель биологии Пётр Парков – гонял их за сигареты, как они впервые попробовали дунуть травы с Коляном – страшаком, который прославился тем, что кинул дымовую шашку на контрольной по математике и не спалился, за что и получил свое прозвище мистерио. Вспомнил дед и про школьную рок-группу "SinisterSixxx", которую они с парнями организовали в 11 классе. Алексей Михайлович плохо помнил детали, но ему было приятно вспомнить хоть что-то о тех временах и поделиться этим с кем-то. Поскольку Оксана только входила в период подростковых развлечений, то все эти "запрещённые темы", о которых мама и батя не рассказывали по причине "рано тебе о такой хуйне знать", были ей очень интересны. Дед все рассказывал и рассказывал, и вдруг одно воспоминание, будто прячущееся до этих пор в подкорке головного мозга, дабы не травмировать психику хозяина, всплыло наружу: Алексею двадцать два, он учится в институте, после учебы подрабатывает грузчиком, поэтому приходит домой поздно. На развлечения и тусовки, а уж тем более на вписки или типо того времени у него почти нет, поэтому со старыми друзьями он почти не видится. Однажды заходя после работы поздно ночью домой, он почувствовал, как завибрировал его телефон – Гоша, с которым он уже довольно давно не общался, вдруг написал ему. Сообщение было короткое, без предисловий и прочей мишуры. Можно было бы даже подумать, что это пранк, но Гоша не любил шутить на такие темы. В диалоговом окне высветилось: "Макс только что умер от средечного приступа. Похороны в среду. Приезжай". Похороны и поминки Алексей почти не помнил, ведь тогда он напился так, как не убухивался даже в ранние годы своей бурной юности. Видимо, тот удар током в пятнадцать лет все-таки дал о себе знать. Так не стало Макса. С тех пор Алексей стал чаще встречаться со своими друзьями: осознание того, что, возможно, не так уж много времени им отпущено, пугало его. Оксана хотела ещё историй о бурной юности деда, но он пообещал, что расскажет их позже, а сейчас он плохо себя чувствует. Тоска охватила Алексея Михайловича. Река воспоминаний затягивала его все дальше и дальше. Алексею сорок пять лет. Он отрастил бороду, завел семью, открыл свой бизнес. По воскресеньям он ходит в паб выпить пива с Гошей и Андреем. Много всего они пережили за это время. Андрей успел за это время отсидеть три года в тюрьме за мошенничество. Его подставил его партнёр по бизнесу, но в суде этого доказать не смогли. Зато теперь Лёха и Гоша каждый раз встречали его фразой: "Жизнь ворам, смерть мусорам", и он неизменно отвечал им на это "Ауе". Именно на зоне Андрей особенно сильно пристрастился к курению. Гоша унаследовал дело своего отца и всячески помогал друзьям в трудные минуты их жизни. Именно в тот год Андрей слег в больницу с раком лёгких и полысел. Он знал, что его дни сочтены, несмотря на все дорогостоящие операции, которые оплатил Гоша. Не взирая на столь плачевное состояние, Андрей не переставал рофлить и ржать как конь. Однажды Лёха и Гоша пришли проведать его в больницу, а он спрятался за шкафом, намотал на себя простыню, и когда его друзья вошли, резко выпрыгнул и заорал: "Я СТЕРВЯТНИК НАХУЙ". Да, такие приколы были вполне в его вкусе. Его последней фразой стало: "Пиздец, что-то я так кашлюю, как будто по три пачки в день выкуриваю". К слову сказать, Андрей выкуривал четыре пачки в день. Умер он во сне с улыбкой на лице. Так не стало Андрея. Ноющая тяжесть на сердце комом встала у Алексея Михайловича. Он начал задыхаться и ещё крепче сжал в руке фотографию. Перед глазами встали события пятилетней давности. Гоша, ослепший почти полностью из-за постоянной работы за компьютером, к своим 63 напоминал пожилого аристократа. Он ходил с шикарной тростью и собакой-поводырем. Из-за состояния здоровья с Алексеем они стали видется гораздо реже, что расстраивало из обоих. Алексей также ушел на пенсию, нацепил очки и отрастил седую бороду. Жизнь изрядно потрепала их обоих. И вот во время одной из их редких прогулок Гоша говорит: " Знаешь, а я ведь сегодня-завтра умру". Естественно, Алексей перепугался – за эти годы он стал гораздо терпеинее относится к смерти. Он так и не понял, как Гоша предсказал свою судьбу, но этой же ночью его сразил инсульт. Алексей задыхался. Он лежал на крыльце, понимая, что в доме вряд ли услышат его тихие стоны. Он понял, что пришло его время. Последняя мысль, которая промелькнула в его голове перед смертью, была: Парни, я с вами