Душно

      Кэндис было неловко. Она теребила в руках край пиджака, пока молоденькая гримерша порхала возле нее с кистью в руках. Та что-то воодушевленно щебетала, заставляя актрису нервно улыбаться. Мыслями она была слишком далеко. В голове вспыхивали воспоминания ее короткого, но бурного романа с Джозефом, который, к сожалению, закончился весьма и весьма трагично. Они разбили сердце друг другу без возможности склеить осколки.       — Готово, вы — красотка, Кэндис.       — Спасибо, э… Саманта, — вспомнила имя гримерши Кинг, широко улыбаясь.       Она на ватных ногах встала со стула и, бросив на свое отражение взгляд, покинула небольшую душную комнатку. А может дело было в одном человеке?       Они оба были упрямые и гордые, слишком импульсивные и чем-то отдаленно похожие на своих экранных персонажей. Только вот Кэндис была жестче, чем Джо, и у нее лучше получалось играть лучезарную блондинку. Она так вошла в образ, что позволяла себе выйти из него лишь редкими глубокими ночами, когда любящий муж уезжал на гастроли, и она оставалась одна.       В эти редкие моменты тоска возвращалась и заполняла собой пустоту. Бессонница укутывала холодным пледом и протягивала свои костлявые руки. Девушка наливала в стакан виски и выходила на веранду, ступая босыми ногами по ледяным половицам. Она просматривала старые совместные фотографии, спрятанные глубоко в памяти телефона, пальцы так и норовились набрать заученный номер, чтобы услышать родной голос.       Кэндис судорожно выдохнула, стоило ей заметь его. Он стоял к ней полубоком, широко улыбаясь и кивая фотографу. Внезапно, словно почувствовав ее взгляд, Джозеф обернулся и приветливо помахал рукой. Девушка натянула улыбку и помахала рукой в ответ. Она уверенно шла ему навстречу, и стук сердца смешивался со стуком ее каблуков, на щеках алел предательский румянец.       — Привет, Кэндис, душно, правда? — спросил Морган, едва уловимо сощурив глаза.       — Немного, — девушка склонила голову набок и хлопнула в ладоши, — начнем?       А она хорошая актриса.       Фотосъемка была похожа на пытку. Моргана было слишком много, слишком мало, и стоял он слишком близко, уверенно, положив руку на ее талию. Вокруг них всегда было слишком много слишком. Кэндис казалось, что она не дышит уже целую вечность, ее щеки болели от натянутой улыбки, а ребра приятно покалывали в местах, которых Морган касался. Он всегда был слишком нежным, и она расстворялась в этой дурманящей разум нежности. Ей хотелось сбежать. Сбежать как можно дальше, чтобы не слышать, как бьется его сердце рядом с ней, не ощущать его дыхание на своих волосах, не вдыхать его запах.       Но она стойко стояла на ногах, ослепительно улыбаясь на камеру.       Пытка продолжалась. Пришло время вопросов и ответов. К ним присоединился Тревино. Фанаты ликовали, и Кэндис с трудом сдерживала приступ тошноты. Она весело шутила, забавно корчила рожицы и излучала, как любил говорить персонаж Джозефа, свет. И только он знал, что скрывалось за лживой улыбкой. Девушка читала смущение на его лице, робость в движениях и просто плавилась от умиления, тайком разглядывая ямочки. Вот, кому не нужно было притворяться. Он всегда тянулся к ней, всегда был приветлив и искренен по отношению к ней. А она больше напоминала озлобленную ведьму из старой сказки, но как девушка утешала себя, до Персии ей было еще далеко. Вот та была настоящей ревнивой ведьмой. Иногда ее поступки вызывали истеричный смех, а иногда желание покрутить пальцем у виска.        Н-да.       После интервью он попытался ее обнять, но в последний момент струсил, засмущался, не смог. Не то, что Тревино.       Кэндис вышла на воздух совсем потерянная и опустошенная. На улице оказалось темно, луна лениво скрылась за облаками, явно не желая мешать девушке копаться в своих мыслях. А покопаться было в чем. Этот вечер вымотал ее полностью и взбудоражил рассудок. Все еще было душно. Кэндис сняла пиджак и повесила на спинку лавочки. На заднем дворе отеля, в котором проходила конвенция, было хорошо и пусто. Самое главное пусто. Едва уловимый ветерок коснулся ее нежной кожи, подарив долгожданную прохладу.       Но девушка знала, что идиллия не продлится долго. И не ошиблась. Джозеф появился из ниоткуда.       Он молча стоял возле нее, положив руки на спинку скамейке рядом с ее. И Кэндис снова начала задыхаться и сражаться с самой собой. Как же ей хотелось коснуться его, еще раз ощутить тепло, исходящее от него.       И словно прочитав ее мысли, Джо робко накрыл ее ладонь своей. Он скучал, она чувствовала это и тоже скучала, правда. Но дома ее ждет любящий муж, прекрасные дети и то, что в обществе принято называть счастьем.       Но счастлива ли она?       Его губы все такие же сладкие, она плавилась от его жарких и голодных поцелуев, покрывалась мурашками от нежных прикосновений и вымученно закусывала нижнюю губу, когда он целовал ее шею. Он отстриг волосы, и ей это не нравилось. Ей нравились его кудряшки и то, как она зарывалась в них пальчиками.       Они целовались долго и жадно, возможно, в последний раз. И каждый понимал это. Они прощались желая и не желая встречаться вновь.       Через несколько часов, Кэндис сделала заявление, что не сможет остаться на второй день конвенции.