Ну привет, папа.

      Девушка, тринадцати-четырнадцати лет подошла к воротам кладбища. Было очень странно видеть ее в такое время суток. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а луна все никак не хотела появляться. Только тусклый свет фонарей помогал разглядеть ее. Да, она и впрямь была красивой: светлые волосы, блондинка, большие глубокие голубые глаза, в которых не было ничего, кроме грусти, родинка под правой щекой и пухлые губки.       Девушка куталась в свой, совсем не теплый плащ, стараясь согреться. Она быстро пробиралась между могил, ища ту самую. И вот, наконец, показалась знакомая ограда. Отворив двери, и положив цветы на могилу, она присела на скамью. Рассмотрела памятник:

Черных Филипп Сергеевич 2001-2026

Взглянув на фотографию красивого мужчины, который погиб, в свои 25, она наконец-то заговорила: —Ну здравствуй, папа, — по щеке скатилась слеза, — знаешь, я ведь до последнего верила, что являюсь дочерью дяди Артема, а потом, потом начала понимать, что не похожа ни на мать, ни на него, что было очень странным, ведь ни у Сменкиных, ни у Мещеряковых, в родственниках блондинов нет, — сердце болело с такой силой, что готово было выпрыгнуть из груди, —а когда я подросла, то начала понимать, что к чему. Знаешь, а я ведь никогда не хотела называть дядю Артема папой, что-то щемило в груди. А потом я подслушала разговор мамы и отчима. Они ругались из-за того, что мама хотела рассказать о тебе, а он был против. Ненавижу его за это. Эх, а ведь сейчас они даже не знают, где я. Я вспомнила о том, что когда мы были на похоронах дедушки, то меня что-то тянуло сюда, так что это не первая наша встреча. Потом я выпытала у мамы про тебя. Она рассказала, что ты очень хотел дочь, и буквально меня боготворил, а также хотел назвать в честь матери, но потом ты передумал и назвал меня Мирой… Если честно, то я обожаю свое имя. Мирослава Филипповна, звучит. Я уже решила, что возьму твое отчество и фамилию. Надеюсь, что ты рад этому. Мне жаль, что теперь мы можем наслаждаться обществом друг друга только так, на расстоянии.        Скажи, почему ты принял весь урон на себя? Потому что любил, можешь не отвечать, меня и маму, верно? Тогда почему ты погиб, а тот человек остался в живых? Мне было очень больно, когда я узнала, откуда на самом деле шрам на моей руке. Пап, прости что я тебя не помню, прости, пожалуйста. Но я очень тебя люблю, правда.       Один раз я нашла твою фотографию, мне тогда было восемь, или даже меньше лет. На душе стало очень тепло, и я до сих пор храню ее под подушкой. Как мама ее до сих пор не заметила? Ума не приложу. Эх, мне так много хотелось рассказать, о себе, о маме. Она тоже по тебе скучает. Да и по мне, наверное, тоже. Прости, но мне уже нужно идти, слишком поздно, мама волнуется. Пока, папочка.       Не оборачиваясь, Мира вышла с кладбища, и тут же позвонила матери, чтобы та приехала за ней. Пришлось подождать. Но уже лежа в кровати, под теплым одеялом, и рассматривая фотографию Филиппа Черныха, она почувствовала знакомое тепло, которое разливалось тонкой струйкой по телу. В тот вечер она уснула быстро, рассматривая фотографию. В ту же ночь, девушке приснился отец, говорящий: «Малышка, я тебя люблю, и даже если что-то случится, то знай, я всегда здесь, в твоём сердце»       С глаз девушки потекли слезы…