А у меня во дворе, ходит девочка с каре. Она любит м*федрон, она любит м*федрон. А у меня во дворе, ходит девочка с каре. И я так в неё влюблен, и я так в неё влюблен.
Я стою у самого края крыши и бесстрашно смотрю вниз. Высоко, а значит все должно получиться сразу. Все-таки шестнадцатиэтажка. В моей руке полупустая бутылка из-под коньяка. Я поднимаю ее выше, запрокидываю голову и делаю ещё один глоток. Да, это то, что мне нужно. Оно меня пьянит, делает сильнее; страх уходит на задний план, затыкаясь, как та собака под забором, которой дали под рёбра ногой. Я пошатнулась, но не упала. Мне кажется, я ещё недостаточно пьяна для задуманного. Я подношу горлышко бутылки к своим губам снова, намереваясь сделать ещё глоток (а может и не один). Однако термоядерная жидкость так и не попадает мне в рот, не течёт по моему горлу, обжигая все внутри. Нет, сначала нужно вспомнить. Иначе у этого не будет смысла. Хотя для остальных и так его не будет. Но это неважно. Важно то, что теперь я почти не сплю. Я постоянно слышу наш шёпот. Они читают заклинание, которое погубит всех нас, но в основном меня. Забавно, я ведь знала, на что шла (единственная). А стоит закрыть глаза, как я вижу их сосредоточенные лица (интересно, мое такое же?), вижу, как ярко и в последний раз светятся их нити. Тогда Селестина первая из них поняла, что нужно делать. Я так гордилась ею, она молодчина. «Вражда между астрами и лунатами закончится, только когда и астры, и лунаты, и лунастры вымрут», — я держала эту ее фразу ещё долго у себя в голове, но от недавна она перестала помогать, перестала спасать от голосов в голове. Я улыбнулась. Они сочли меня сумасшедшей, когда я им рассказа. Пусть так, но я не могла держать это в себе так долго. А мои карты, они все ещё у меня. Точнее, во мне. После заклятия они буквально переместились ко мне в голову, поселились у меня в мозгу и теперь время от времени дают о себе знать, выжигая мозг. Эти тонкие голоса разрывают мою голову на куски. Это было невыносимо, и я им рассказала. Наивная, думала станет легче, думала поймут. Но они не поняли. Мне захотелось сделать ещё один глоток, но я сдержала этот порыв. Рано, слишком рано. Я заглушу эту боль, но чуть позже. Слабачка. Хотя, что можно ещё ожидать от, свихнувшейся на собственных воспоминаниях, не-лунаты. Меня хотели запереть в психушку, считали больной — скинули все на стресс. Может, так было бы лучше, может тогда я бы все забыла? Как же иногда хочется стереть себе память, стать, как остальные, чтобы меня не преследовал призрак Луны, а в новолуние я не искала за спиной крылья, которые никогда больше не появятся. Но, увы, я знаю истину (повезло же родиться особенной). Смешно, все считали особенным Князева, а он все забыл, как и остальные. Хотя Морж (какая же он душка) пытался меня позвать к ним в компанию, хотел, чтобы мы стали все вместе дружить, проводить время, мне это не помогло. Поначалу так и было, но потом мои мысли меня удушили, и я все чаще просто ходила с ними и молчала. Я отдалялась от них, я это чувствовала подкожно, а Венька тянулся за мной. Это было тяжелое расставание, но ему нужна хорошая девушка (он этого заслуживает), а не больная, помешанная на наркотиках замкнутая девочка. Мне не хотелось, чтобы кто-то знал про мое пристрастие к травке, колёсам и другим наркотикам. Однако, после того, как я чуть от этого не умерла (жаль, что выжила), кто-то настучал моим родителям про это. Как же они тогда на меня злились, особенно отец, ведь я подрываю его репутацию (будто мне не все равно). Помню, как после этого меня даже отдали в приют для сложных и "особенных" подростков, как настоящую проблему. Хах, помню, как сбежала оттуда на пятый день (именно столько нас тогда было в том кругу, да, я считала). На второй (как лунастры, их тоже было двое) день перебывания там, я обрезала волосы под каре и сожгла (что? Мне сказали голоса, то есть карты, в голове). Вонь стояла на все здание. Я неисправима: кажется, теперь я правда соответствую образу. Я ещё раз посмотрела вниз, а потом залпом выпила все, что оставалось в бутылке. Да, теперь я готова. Пусть, у меня теперь нет крыльев, но я ещё полетаю. Может, долечу до Луны, а? Хотя вряд ли, я скорее разобьюсь об ее золотой диск. Я ставлю бутылку, раскрываю объятия для асфальта и делаю шаг. Я лечу. Снова. Как же мне легко. Жаль, это последний мой полет и его никто не увидит. Хотя, это даже к лучшему.А у меня во дворе, тело девочки с каре - тело девочки с каре. Обнимаю, как баре. А у меня во дворе, тело девочки с каре - тело девочки с каре. Обнимаю, как баре.