цветок, названный дайей

      тик-так. тик-так.       в большой пустой комнате висели часы, тиканье которых раздавалось в ушах. было слышно кипение чайника, постукивание ложки об бокал и рассыпание сахара по столу. недовольный вздох и звонкий смех, который заглушал все эти звуки.       в очередной раз руби и ханамару сидели вместе за одним столом. я делала им чай на кухне, косо смотря на милый наряд подруги сестры. мне пришлось повозиться еще минут 5, после чего я подала им чай и села напротив них. мы говорили о том, что будет, когда третьегодки окончат школу. куросава младшая, не выдержав, разревелась, побежав в уборную. я и куникида остались наедине в маленькой комнате, по крайней мере, нам так казалось. была неловкая тишина, никто не решался заговорить, лишь небольшие всхлипы сестры были слышны.       — дайя, — человеком, произнесшим это, была сама ханамару.       не знаю, что во мне проснулось, но я хотела резко встать и обнять эту девушку со спины, что и сделала. встав, обойдя одну сторону стола, я уже стояла рядом с ней. она смотрела на меня так, будто ничего не понимала, хотя ровным счетом все так и было. наши отношения действительно оставляли желать лучшего, мы были просто «старшая сестра лучшей подруги и лучшая подруга младшей сестры».       уже в другую секунду, когда эмоции взяли верх, а подруга младшей куросавы пыталась что-то из себя выдавить, она уже была в моих объятиях. я сдавливала ее своей крепкой хваткой, было видно, что ей больно, но она решилась просто промолчать.       — прошу, куникида-сан, давай покончим с этим…       [повествование ведется от лица руби]       — как же стыдно! руби опять расплакалась, надо держать себя в руках! руби, постарайся! — умываясь холодной водой из-под крана, я говорила эти слова. мой голос заглушала струйка воды, создавалось чувство, что только она и есть в этом мире.       «наверное, сейчас им неприятно сидеть одним в комнате, слушая мои всхлипы, мне лучше поскорее вернуться!».       я умылась в последний раз, выключила воду и уже собиралась выходить полной сил, но увидела нечто странное на полу. точнее, это был цветок. мне должна была прийти в голову мысль, мол, кто-то занес с улицы, но зачем? меня, в любом случае, это насторожило, хотя особо и не волновало, однако я все равно хотела спросить у дайи откуда это, ведь дома цветов нет. подняв цветок с мокрой плитки, я посмотрела на свое отражение в зеркале. оно было обычным, но. что-то меня в нем пугало. подавив эти мысли, пытаясь не расплакаться, я выбежала из ванной комнаты. мне хотелось как всегда крикнуть любимое имя своей старшей сестры, но вместо этого пришлось увидеть одну странную картину: моя старшая сестра и лучшая подруга обнимались. возможно, в этом не было ничего странного, но то, с какой болью на лице дайя сжимала ханамару, говоря то, что никому не было понятно. но, видимо, мне только показалось, что лучшая подруга была в том же недоумении, что и я. сначала она была в шоке, а потом ее лицо нахмурилось, и ответила что-то себе под нос. было видно, что ей больно и неприятно. мне впервые пришлось увидеть подругу в таком состоянии: обычно она веселая, много шутит и почти никогда не злится. эта сторона мне не была знакома. после слов, что она пробубнила, сестра ослабила хватку и отпустила девушку. пленница встала, собрала свои вещи, подошла к выходу и захлопнула дверь, перед уходом сказав, чтобы та передала мне, что ей нездоровится.       звук захлопнувшейся двери заполнил комнату, струю воды больше не было слышно самой дайе, так что она обернулась, подумав, что я все видела. не знаю, почему я спряталась, но я просто не могла смотреть в глаза сестры, тихо вернувшись в ванную комнату. не имею никакого понятия, что там происходило, но старшая, скорее всего, не заметила меня, после чего пошла в свою спальню. было слышно, как она плачет. впервые мне пришлось услышать, как моя сестра рыдает от боли.