Сказочник

Деор стоял возле богатой лавки с тканями, делая вид, что разглядывает товар, выставленный на улице – грубую шерсть и сукно. Это были ткани простые, дешевые, оттого торговец и выставил их на улицу, спрятав от дождя и снега под навес. Пусть лучше покупатели-бедняки толкутся снаружи, а не заходят в саму лавку. Внутри лавки – тихо, тепло зимой и прохладно летом, богачи с женами ходят, высматривают ткань по вкусу, беседуют с хозяином. А бедняки не будут оскорблять глаза и носы благородных господ. Можно было бы подумать, что торговец так терпит убытки – неровен час кто-нибудь стянет рулон сукна с улицы. Ан нет, неподалеку охранник околачивается, огромный звероподобный дунлендинг, заросший бородищей до самых глаз. К поясу слева у него дубинка прилажена – отгонять попрошаек и проказничающих ребятишек, а справа – ятаган, это для воров, грабителей, возмутителей спокойствия. Днем он один стоит, ночью – трое его товарищей. Любителей поживиться чужим добром развелось страсть, сколько! Совсем обнаглел народ, разленился. Вместо того чтобы работать – по улицам столицы слоняется. Уставился на Деора, глазищами так и сверкает, дубинку поглаживает. Наверное, думает – не прогнать ли? Уловив на себе свирепый взгляд дунлендинга, Деор демонстративно заложил руки за спину и слегка отошел от сукна – мол, ничего не замышляю, просто смотрю. Сукно его, и правда, не интересовало. Интересовали его покупатели, да не бедные. Краем глаза Деор следил за входом в лавку. Вот прошли внутрь трое дунлендингов с ятаганами на поясе – не то из стражи городской, не то из охранников. Одеты не слишком богато, в шерсть и кожу, но денежки, видать, еще не все пропили, на яркие ткани для подружек хватит. Но с этих много не поживишься, да и свирепы они слишком, поймают и голову проломят. Следующий покупатель – бледный высокий человек, одетый в черное. Деор зябко передернул плечами – нет уж, с таким связываться еще опаснее, чем со стражниками. Это Черный, морадан на запретном языке. Слуга Владыки. Их в Эдорасе немного, но боятся их больше всего. Говорят, что многие из них – колдуны, чернокнижники, что они любят пытать людей и пить кровь, что приносят в жертву детей на черных алтарях… Много чего говорят. Может, и не все – правда, но даже десятой части рассказов хватает, чтобы держаться от них в стороне. Деор переступил замерзшими ногами в порванных сапогах. Холодно сегодня. Ну, так и должно быть, Йоль уже скоро. Веселый праздник – для тех, у кого есть теплый дом и много еды. Ну то есть для немногих в Эдорасе. Эх, добыть бы хоть несколько монет… Ага, вот она, удача! Толстый харадский купец в красном плаще с чернокожим слугой. Слуга сонный какой-то, неповоротливый, под стать хозяину. Деор огляделся. Ни лошади поблизости, ни носилок. Значит, купец пришел пешком и уйдет пешком. Совсем хорошо! Деор стоял, напустив на себя спокойный, чуть сонный и придурковатый вид, но был собран и напряжен, как пружина. Небеса не оставили его удачей. Йоль он отпразднует весело, если, конечно, не будет зевать. Наконец, когда Деор совсем уже замерз, купец вышел. Слуга нес за ним тяжелую сумку – ишь, немало харадец накупил! Но денежки наверняка еще остались – ни один купец не потратит все сразу, всегда оставит хотя бы немного. Деньги не терпят пустоты в кошельке, монеты охотнее идут в него, если там уже есть для них товарищи… Опытным взглядом Деор разглядел под плащом купца кошелек, довольно толстый. Не обращая внимания на подозрительный взгляд дунлендинга, сверливший ему спину, Деор оторвался от прилавка с тканями и с видимой беззаботностью отправился следом за харадцем и его слугой. Дунлендинг, может, что и заподозрил, но ничего делать не стал – чай, гости с далекого юга не его забота, лишь бы хозяину убытка не было. Если поблизости от лавки обворуют – плохо, ущерб репутации, а вот если далеко – то демон с ним. Деор и не собирался резать кошелек поблизости от лавки, ишь, как дунлендинг глазами сверкает! Он завернул за угол, вздохнув немного свободнее, а когда увидел, что в конце улицы, на небольшой площади, собралась толпа, то и вовсе приободрился. Купец явно шел именно туда, а в толпе воровать вовсе нетрудно. Для ловкача. Деор и был ловкачом, последний раз он попадался давно, лет пять назад. Стянул он всего несколько медных монет, потому и отделался легко – всего лишь поркой. Сопливого тощего мальчишку отпустили, сочтя слишком слабым для рудников или плантаций, а морэдайн, всегда ищущих добычу для своих черных алтарей, по счастью, близко не оказалось. Сейчас, может быть, так бы не сделали – Деор хотя и не нагулял жира и мяса, все-таки вытянулся и стал сильнее. Но он больше не попадался, отточив ловкость рук до совершенства. Интересно, чего толпа-то собралась? Деор прислушался, услышал какие-то вопли, будто от боли. Бьют кого-то. Вора, излишне приставучего попрошайку или просто какой-нибудь соломенноголовый не так посмотрел на «господина»? Ладно, не его это, Деора, дело. Купец вошел в толпу, его слуга проталкивался впереди, расчищая хозяину дорогу. Деор шел сзади, пользуясь тем, что люди смыкались не сразу. Он незаметно вытащил из кармана куртки небольшой нож. Рохиррим было запрещено иметь оружие, но разве можно уследить за каждым ножом! Деор спрятал клинок в рукаве, потихоньку огляделся и вдруг поймал внимательный взгляд. Высокий светловолосый человек могучего телосложения, одетый бедно, но добротно, пристально смотрел на него, сначала на лицо, потом перевел взгляд на его правую руку. Деор боязливо сглотнул: если сейчас он станет резать кошелек, то этот непрошеный свидетель может заорать: «Держи вора!» И все, схватят Деора и сгинет он в рудниках… Не резать кошелек, уйти без добычи? Жалко, когда еще такой удобный случай представится… Но человек повел себя довольно странно: посмотрел в лицо Деору – и в глазах его были одобрение и легкая насмешка, а потом слегка кивнул юноше, как будто говорил: «Давай, мол!» И напоказ отвернулся. Деор еще заметил, что правую руку он держал под плащом, будто хотел что-то скрыть или, наоборот, вытащить незаметно. Деор еще раз сглотнул и решительно прорезал дырку в плаще харадца. Но тут удача ему изменила: рука слегка дрогнула и задела бок купца, он обернулся и сразу же увидел дыру в плаще и руку Деора на своем кошельке. - Держи вора! – завопил харадец во весь голос. Его слуга сразу же повернулся, чтобы исполнить хозяйский приказ. Он тянул к Деору длинную руку, но, на счастье юноши, большая сумка с покупками изрядно ему мешала. Сам харадец хватать Деора не стал: то ли привык, чтобы слуги все делали, то ли ножика испугался. Деор полоснул по ремешку кошелька, и золотые монеты посыпались на землю. Тотчас же другие зеваки стали нагибаться и подбирать монеты, харадец вопил: «Держи воров!», слуга его тоже нагнулся, пытаясь отобрать у ретивых подбиральщиков хозяйское золото. Деор не стал мешкать и ввинтился еще глубже в толпу, стараясь затеряться. На его беду рядом стоял какой-то глазастый стражник-дунлендинг. Он схватил Деора за руку будто клещами и сказал, дыша перегаром: - Ага, соломенная голова, попался! Вот сейчас ответишь за свои делишки! Деор рванулся, но все было напрасно. Эх, полоснуть бы стражника по глазам ножиком! Но за это, если потом поймают, могут и четвертовать. Может, лучше попробовать бежать по дороге, когда стражник потащит его в тюрьму? Вокруг разгорелась суматоха. Люди кричали, толкали друг друга, чернокожий слуга раздавал тычки и оплеухи, другие ему отвечали. Стражник смотрел на драку, видимо, соображая, не стоит ли ему вмешаться: авось и ему перепадет монетка-другая. Деор, почувствовав ослабшую хватку, еще раз рванулся, но тщетно. - Отпусти-ка парнишку. Деор обернулся к говорящему. Опять тот светловолосый! На удивление Деора дунлендинг не стал кричать и замахиваться на наглеца, а осклабился: - А, он с тобой! Так бы сразу и сказал! Стражник отпустил Деора, подтолкнув его к светловолосому. Деор не успел решить: бежать ему снова или подождать развития событий, как уже светловолосый крепко взял его за руку: - Пойдем-ка отсюда. Хватка у него была не слабее, чем у дунлендинга, так что Деор покорился и пошел за незнакомцем. Ему было страшновато: неизвестно куда и зачем ведет его этот странный человек, но юноша успокаивал себя тем, что морэдайн никогда не брали на службу рохиррим, поручая всю грубую работу дунлендингам, а этот человек явно был рохиром, причем чистокровным. Светло-серые глаза, белокурые с золотистым оттенком волосы, высокий рост и стать всадника… Ему бы коня и меч – и станет похож на старинный гобелен, который Деор видел на стене в кладовке богатого дома, куда он когда-то залез в поисках добычи. Деор обернулся и увидел, что драка в толпе не прекращается, а кое-кто уже валяется на земле, не в силах подняться. Некоторые из зевак, самые слабые и осторожные, расходились, иные помогали сбитым с ног товарищам. А следом за светловолосым и Деором шли еще двое рохиррим: один, зрелых лет, почти нес на себе совсем молодого, явно сильно избитого. Спутник Деора тоже оглянулся и удовлетворенно кивнул: похоже, все шло так, как он задумывал. Наверное, те рохиррим – его друзья. Деор немного успокоился. Светловолосый ему понравился: он был приятен на вид, даже красив – мужественной красотой воина, лицо его излучало спокойную силу и уверенность в себе. Подружиться с таким – все равно что оказаться под защитой каменной стены. А ведь он заинтересовался им, Деором! Похоже, в его судьбе произошли перемены к лучшему. Они шли долго, уходя от чистых кварталов с каменными домами и богатыми лавками к окраине города с деревянными хижинами и полуразвалившимися лачугами. Эту часть Эдораса Деор знал плохо: жил он на другой окраине, а промышлял в богатых кварталах. Зачем уличному воришке забредать в чужие трущобы – чтобы местные парни намяли бока? Спутник Деора уверенно вел юношу по узким улочкам, двое других рохиррим не отставали. На улице уже смеркалось, в домах зажигались окна. Людей было мало, в холодный вечер всякий норовил забиться в дом, в тепло. Деор заметил женщину, вытряхивающую на снег золу из ведерка, нескольких детей, азартно играющих в бабки – вот и все. Наконец они, похоже, пришли. Светловолосый остановился перед дверью деревянного дома почище и покрепче прочих, постучал. Дверь слегка приоткрылась, спутник Деора что-то сказал, и дверь распахнулась шире. Встречал их парень постарше Деора, угрюмый и туповатый на вид, но высокий и с широченными плечами. Как есть охранник. Но на торговца светловолосый не походил, да и запрещено было рохиррим торговать. Кто же он и что здесь охраняют? Переднее помещение было освещено слабо, и Деор пару раз споткнулся на невидимых ступеньках. Его спутник продолжал держать юношу под локоть – из насильного удержания это превратилось в дружескую поддержку. Сзади послышался шум – вводили избитого и закрывали дверь. Деор слегка поежился: кем бы ни были его новые знакомцы, путь назад без их дозволения для него, похоже, закрыт. Распахнулась еще одна дверь, и светловолосый шагнул в просторную, хорошо освещенную комнату, где никого не было. Свет ослепил Деора, он сощурился и несколько раз моргнул. Потом стал оглядываться, едва не разинув рот, он совсем не ожидал в неприметном доме на бедной окраине такой роскоши! Тут были и обитые красным бархатом кресла с позолоченными подлокотниками, и серебряные кубки, и бронзовые зеркала в богатых рамах… Правда, богатая обстановка производила странноватое впечатление, она была слишком пестрой, мебель была разномастной, дорогие вещи соседствовали с дешевой рухлядью. Драгоценные кубки стояли на простом деревянном столе без скатерти, богатые кресла соседствовали с колченогими ободранными табуретами, в одном из углов грудой валялись рулоны дорогих тканей, книги в драгоценных переплетах, какие-то статуэтки. Да и комната, хотя и полная роскошных вещей, была грязной и запущенной. В уме Деора забрезжила догадка – и в том заброшенном сарае, где он ютился, бывало, собирались дорогие, не соответствующие скудной обстановке вещи – если удавалось неплохо поживиться, а продать краденое не было возможности. Светловолосый, наконец, выпустил локоть Деора и уселся, развалившись по-хозяйски, на одном из кресел. Его плащ распахнулся, и Деор с изумлением увидел ножны длинного кинжала. За владение таким клинком (не говоря уже об использовании по назначению!) рохиру полагалась в лучшем случае пожизненная каторга в рудниках. - Садись, в ногах правды нет, - светловолосый показал на один из табуретов. Деор осторожно присел. - Давай-ка знакомиться, - рохир улыбнулся ясной, на редкость подкупающей улыбкой. – Как тебя зовут, парень? - Деор, - пробормотал юноша, робея. - Деор, - повторил светловолосый, запоминая. – А я – Эохельм. Деор кивнул, показывая, что понял. Он пока молчал, не зная, можно ли задавать вопросы без опаски. Кое-какие догадки о том, куда он попал и кто такой Эохельм, у него были, но он пока предпочел оставить их при себе. Не всегда хорошо показывать, как много ты знаешь. Эохельм смотрел на него внимательно, с легкой усмешкой, злобы и жестокости в его взгляде не было, и Деор немного расслабился. - Значит, ты, Деор, сегодня ничего не заработал, - сказал Эохельм скорее утверждая, чем спрашивая. – Хочешь есть? Деор радостно закивал. В доме врага не угощают и не едят, значит, Эохельм не считает его врагом. Да и есть хотелось, хотя юноша выдерживал и более длительные голодовки без особого ущерба для себя. - Эй, кто-нибудь там! Пожрать принесите, на двоих! И кувшин эля! – громко сказал Эохельм. За дверью, не той, откуда они вошли, а другой, в стене справа, крикнули что-то в ответ, и снова наступила тишина. Эохельм полуприкрыл глаза, отдыхая, а Деор все оглядывал комнату, иногда искоса посматривая на хозяина. То, что Эохельм – хозяин всего дома, стало для юноши несомненным. Интересно, а большая ли здесь шайка? Наконец, еще один высокий светловолосый парень, похожий на охранника у двери, принес им ужин. У Деора заурчало в животе: запеченное мясо, кажется, свинина, овсяная каша, тушеная репа. Не пир у короля, но очень хороший ужин. Особенно по нынешним временам. Не всякий рохир видел мясо хотя бы раз в год. Парень ушел, потом быстро вернулся и бухнул на стол кувшин и две оловянные кружки. Он встал рядом, туповато уставившись на Эохельма. Тот махнул рукой: - Иди, Хродда, ты нам не нужен. Когда парень ушел, Эохельм показал все еще робеющему Деору на еду: - Ну что же ты, угощайся! Деор накинулся на печеное мясо, Эохельм же предпочел сначала смочить горло. Через некоторое время молчания Эохельм заговорил: - Знаешь, Деор, нам бы следовало тебя поблагодарить. Деор с трудом проглотил полупережеванное мясо, чтобы ответить: - За что, господин? Эохельм рассмеялся, отхлебнул из кружки: - Ну, ну, нет тут господ и рабов. Все мы здесь – друзья, товарищи. Ты же понимаешь, кто мы? Деор еще раз обвел глазами комнату и кивнул. - Да-да, ты правильно понял, - сказал Эохельм. – Щиплем этих южных черномазых купчишек, забираем то, что когда-то забрали у нас. После того, как они столько лет грабили и унижали нас, они нам кое-что должны, верно? Деор истово закивал. Он и сам так думал, когда временами совесть нашептывала ему, что воровать исподтишка – плохо, недостойно рохира, что хорошо бы зарабатывать на жизнь честным трудом. - Ну вот, мы хорошо поняли друг друга, - Эохельм широко улыбнулся, и Деор вдруг подумал, что за такую улыбку не жалко и жизнь отдать. – Вернемся к тому, что произошло сегодня… Надо сказать, что я и до этого слышал о ловком воре, который чисто срезает кошельки и исчезает, так что жертва ничего не подозревает до следующей покупки или дома… Ты молодец, Деор. Деор заулыбался от похвалы. - Сегодня я сам увидел тебя… Не скажу, что сразу узнал, но ворон ворону глаз не выклюет. Ты сработал не очень хорошо, но нам это было только на руку – толпа била одного нашего товарища, Ингвина. В свалке нам удалось его вытащить. Опасения окончательно оставили Деора. Он ничем не помешал людям Эохельма, наоборот, помог, значит, ему ничего здесь не грозит. Он снова широко и немного глупо заулыбался. - Я рад, - сказал Деор. - Ну вот и хорошо. Думаю, ты не будешь против того, чтобы присоединиться к нам, - Эохельм вдруг перестал улыбаться, и в глазах его появился жесткость, не предполагающая отказа. *** Деор быстро освоился среди людей Эохельма. Всем, кто хотел его слушать, он без утайки рассказывал о своей жизни. Родился он в маленькой деревне недалеко от подножия Мглистых Гор. Жила деревня небогато, но не так уж плохо, пока не случился сильный неурожай и падеж скота. С этим рохиррим бы справились, у них было припасено немного зерна на черный день, если бы не сборщики дани, аккуратно появлявшиеся в деревеньке каждую осень – два десятка орков да десяток дунлендингов. Они потребовали то, что причитается Владыке, и выгребли все амбары подчистую, обрекая жителей на страшный голод зимой. Кое-кто из мужчин не стерпел и напал на сборщиков с дрекольем. Несколько орков и дунлендинг были убиты, но и всех нападающих перебили. Среди них был и отец Деора, кузнец Эттиль. На следующий же день слуги Владыки отомстили. Каждого десятого из мужчин повесили, прочих выгнали из домов и подожгли деревню. Жители разошлись кто куда. Эдвина, мать Деора, подалась с пятилетним сыном в Эдорас. Там она стала служанкой в богатом доме, и жили они не так уж плохо, пока Эдвина не простудилась зимой на речке, где полоскала белье, и не умерла. Восьмилетнего Деора выгнали на улицу. Некоторое время он попрошайничал, потом приспособился воровать – сначала еду, а потом деньги и драгоценности. К другим воришкам Деор не присоединялся, считал, что одному способнее. Но сейчас он стал думать по-другому – ведь как бы он избавился от тюрьмы, если бы не Эохельм! Новые товарищи сочувствовали Деору, но многие тоже могли бы порассказать немало печального. И то – от хорошей жизни в воры да разбойники не идут… Впрочем, давно ушла из Рохана хорошая жизнь. Но вечно тосковать нельзя, и на Йоль они устроили себе веселый праздник. Эохельм позаботился обо всем загодя: еще за неделю до праздника его молодцы налетели ночью на винный погреб и мясную лавку. Много брать не стали, а в оплату оставили несколько веточек омелы – символа Йоля. Жарко горел огонь в очаге, лилось рекой вино и пиво, хрустели на зубах кости, слышались смех и веселые песни. Деор сидел, подпирая тяжелую голову, и сквозь винный туман думал: вот она начинается, его новая счастливая жизнь! *Йоль – 21 декабря, день зимнего солнцестояния, языческий аналог Рождества.