Алиса в стране Титанов

      – Графиня, с добрым утром.       Ханджи явно доставляло удовольствие наблюдать за ежесекундными изменениями моей мимики, зеркально отражавшей эмоциональную бурю, пока молчаливый Аккерман тучей повис рядом с ученой. Особенно женщину забавляла та тишина, в которой мы позволили себе потеряться, останавливая жизнь вокруг нас. Лишь взгляды, примагниченные друг к другу, общались между собой невидимыми знаками. Я чувствовала, нет, знала, что мужчина, не будь в комнате еще одного наблюдателя, преодолел то жалкое расстояние между нами и, увы не поцеловал бы, но от желания врезать не отказался. Настоящая война разгорелась в глазах капитана, он позволил прочитать через них злость, почти неудержимую потребность в физическом наказании моей проблемной задницы, страх… и облегчение?       Я готова поклясться всем, включая свою недолгую, но насыщенную на события жизнь, что с плеч мужчины свалились несколько Эверестов. Конечно, он никогда не позволил бы себе подобную слабость и проявить какие-либо чувства в присутствии коллеги, что наверняка не упустит шанса подтрунить над капитаном. Скорее всего, этот легендарный момент даже станет разведской байкой, звучащей на каждом праздничном собрании легионеров.       – Так, Лиса, приказываю тебе поправляться и отлеживаться. – кажется, до Ханджи наконец дошли мои мысленные просьбы оставить нас с мужчиной наедине. – Я вас оставлю. – хихикнув, она поспешно покинула комнату, не забыв заговорчески подмигнуть.       Примерно через пару минут я пожалела, что кроме нас в помещении шумел лишь камин, потрескивающий каждый раз, когда всплеск искр вспышкой озарял темные углы комнаты, где паучок неустанно расставляет свои коварные ловушки.       Пора начинать, диалог, не так ли?       – А, м, а где мы находимся? – мямля, прожевывая слова от волнения, я решилась положить начало разговору, о котором, буквально, только вчера я могла лишь мечтать и, точно писатель, обыгрывать в голове этот момент.       Мужчина вышел из роли городской статуи солдата и сдвинулся с места. Он бесшумно занял стул, где не так давно надо мной врачевала Ханджи, стараясь аккуратно сшивать мою пострадавшую кожу на правом боку сантиметр за сантиметром. А вот когда я успела заработать боевое ранение – интересный вопрос, и с ним обязательно разберусь позже, но сейчас…       – Капитан?       Мне становилось откровенно не по себе от долгого молчания мужчины, пока тот без зазрения совести позволял себе покрывать мое тело тяжелым изучающим взглядом. Стоило колоссального труда, чтобы не скрыться от Леви за тонким хлопковым одеялом, что сейчас страдало в моих сжатых кулачках от переживания.       – Мне сейчас стоит перерезать тебе глотку, потому что со своей способностью игнорировать все приказы и ломиться навстречу смерти, ты все равно долго не проживешь. – от холода в голосе Аккермана хотелось подкинуть еще парочку дровишек в камин.       Это конечно не то, что я желала и надеялась услышать при нашей долгожданной встрече, но всяко лучше, чем пронизывать колким взглядом мою безнадежную тушку.       – Извините. – единственное, что получилось выдавить из себя, борясь с внутренней плаксивой девочкой и подступившей влагой.       Если я зареву – никто не будет успокаивать, поэтому я героически остановила норовящие разразиться девичьим водопадом слезы. Не время ныть, особенно при Леви. Возможно, когда он оставит меня наедине с трепещущей от сквозняков свечей, я позволю себе выплеснуть бушующие переживания. А пока, терпим.       – Знаешь, я думал, ты больше никогда не очнешься.       Голос, совершенно безэмоциональный и способный подавить в собеседнике запасы позитивного настроя, нещадно подкинул горящую спичку к потухшему пламени души. Я знала, он переживал. Леви волновался…       – Но я очнулась. – еле слышно ответила, совершенно растерянная.       Голова пуста, лишь сердце отдавалось глухим эхом по всему организму. Аккерман – первый мужчина, у которого получилось без особого труда выбить меня из колеи своей отстраненностью, но вместе с тем проблесками неумелой заботы.       При желании, я могла дотянуться до его колена, и, признаюсь, боролась с навязчивым желанием наконец дотронуться до объекта неконтролируемого воздыхания. Он находился так близко, что поверить в свое счастье до сих пор не хватало уверенности. Скрестивший руки на груди, стороннему наблюдателю он мог показаться совершенно незаинтересованным. Леви старался не встречаться глазами, то и дело засматриваясь на потертости своих армейских сапог.       Мы молчали, не решаясь нарушить тишину, устоявшуюся в незнакомой комнатушке, что заставлена достаточно бедно. Из мебели предоставлены лишь кровать, занятая не из собственного выбора мной, ветхий стол, обросший слоем пыли и стул, хозяйски присвоенный капитаном. Немного уюта придавал помещению небольшой камин, на который я иногда засматривалась, чтобы не просверлить дырку в мужчине.       – Злитесь на меня?       Язык будто бы онемел, под давлением стеснения и волнения, но интерес перевесил, и теперь я проклинаю себя за несдержанность. Надо было лежать да молчать, не привлекая к себе внимания. Но я хочу его внимания…       – Нет, не злюсь.       Капитан пересел на краешек узкой кровати, что не могла похвастаться комфортом и мягкостью. Наши пальцы соприкоснулись, и разряд тока пронесся по телу, на миг останавливая все жизненные процессы. Я даже не на шутку перепугалась, что больше не смогу сделать вздох, от чего умру глупой смертью.       Кажется, это позабавило мужчину, вызвав тем самым легкую усмешку на его лице. Языки пламени игриво отражались танцем теней на ровной коже Леви, представляя моему взору одно из самых прекрасных зрелищ. Я невольно засмотрелась на Аккермана с неприкрытым восторгом, как если бы ребенку впервые показали новогоднюю елку. Черты его лица смягчились, не оставляя даже намека на былую суровость солдата.       У меня что, сегодня День рождения? Слишком много подарков. Сердце вот-вот разорвется на мелкие кусочки, мгновенно становясь бомбой с часовым механизмом, незаметно подложенной в мое тело. А от осознания долгого телесного контакта, то и дело проскакивающим в самых сокровенных фантазиях, я теперь не представляла, как можно спрятать подло выступивший румянец.       – Алиса, я не могу.       Что?       Капитан, не прерывая зрительную связь, продолжил:       – Единственное, чего я желаю, – освободиться. От титанов, от военной обязанности, от людей. А ты только сильнее привязываешь к себе. Рушишь мои порядки, принося лишь хаос.       Легким катастрофически не хватало воздуха, будто грудную клетку сжали стальными тисками, не позволяя насытить организм долгожданным кислородом. И с каждым словом капитана ситуация усугублялась. Казалось, не будет конца моим пыткам, как Леви решил продолжить душераздирающий монолог:       – И главная проблема в том, что мне это нравится. – брюнет запустил пальцы в волосы и силой потянул, явно желая причинить себе как можно боли. – Пора лечиться...       Дрова в камине постепенно тлели, окутывая помещение в интимный полумрак, и только учащенное дыхание могло выдать мое замешательство.       Ох, конечно, я огромной лавиной ворвалась в упорядоченную жизнь капитана, где каждый день – непрекращающийся повтор событий, разбавляемый походами за стены. Он давно похоронил глубоко в памяти чувства, позволив себе оставить лишь грубость и хладнокровие, чтобы не потеряться в постоянной череде потерь. И вот я ворвалась в его серые будни, словно летний порыв ветра, что прорвался в открытое окно и бесстыдно развел беспорядок на рабочем столе. Застала капитана в врасплох своей бушующей коллекций эмоцией, сменяющих друг друга буквально каждую минуту. И кажется, основательно потрепала его внутренний мир, лишая покоя и размеренной жизни.       – Не могу позволить поставить твою жизнь в приоритет, хотя уже нарушаю это правило. Не сейчас, когда мы готовимся к ответственной миссии. У меня элементарно нет права забыться с тобой.       Самообладание трещало по швам, позволяя одиноким слезам появляться на свет и оставлять за собой мокрую солоноватую дорожку. Сердце не было готово встретиться со столь горькой истиной. Он – надежда человечества, коему не позволено жить на поводу собственных желаний. Он рожден, чтобы отдать жизнь во имя свободы и счастья жителей стен. Если он готов смириться, то я нет. Не ради людей я променяла спокойствие и комфорт на риск попрощаться с жизнью каждый день.       Мужчина не отстранялся, кожей ощущала его сбивчивое дыхание, служившее для моих ушей лучшим успокоительным. Теснота четырех обшарпанных стен и играющие угольки подогревали уютную атмосферу, раскаляя напряжение между нами до предела. Мы разделены считанными сантиметрами, но преодолеть их я доверила Леви, для которого этот нелегкий шаг – все равно что прыгнуть с обрыва, наплевав на жизненные устои и веру солдат.       Матрас под телом капитана заскрипел, и я прикрыла глаза в предвкушении желанной близости, о которой так молило девичье сердце. Но оказалось, Аккераман был все еще не готов пойти на поводу проснувшихся чувств и свернуть с намеченного пути. Мужчина прислонился прохладным лбом к моему, даря ощущение внутреннего трепета и тепла, что расплавил рассудок и остановил мыслительные процессы.       Это невинное прикосновение прочувствовалось куда более интимно, нежели поцелуй или объятие в кольце крепких рук. Мы почти не двигались, лишь иногда я могла почувствовать, как сморщивается, словно от сильнейшей головной боли, лоб капитана. Внутри Леви бушует сражение между долгом и собственным счастьем, и я не могла предугадать исход. Вероятнее всего, мы останемся знакомыми, чьи жизни переплелись по воли случая и где-то в прошлом связанными мимолетным притяжением. Я искренне старалась запомнить каждую секунду, чтобы в будущем согреваться воспоминаниями о тихом голосе и сильных руках, что почти невесомо поглаживали, рисуя большим пальцем замысловатые узоры на моей ладони.       Мужчина резко отпрянул и пересек комнату до того, как входная дверь с грохотом пропустила незванных гостей. Конечно, видеть Сашу и Конни была безумно рада. В этом суматошном и жестоком мире, они стали единственными друзьями, с которыми я чувствовала себя в безопасности. Солдаты, кинув косой взгляд в сторону их капитана, ломанулись ко мне, окружая таким родным смехом и радостными воплями.       – Графиня, рада видеть тебя живой! – оглушила Саша.       К слову, меня не в первый раз встречают подобной фразой.       – Когда это я ей стала? – усмехаясь, спросила, натыкаясь на удивленные взгляды друзей.       – Алиса Литвинова, ты унаследовала титул графини с того самого времени, как твоего папочку улучили в продаже людьми высокопоставленным чинам. Королевская полиция, как могла, закрывала глаза на действия Литвинова, ибо сами несколько раз прибегали к его услугам. Но как только подключилась ты и втянула разведку в это дерьмо, графа не получилось прикрыть. – отозвался капитан. – Радуйся, тебе повезло миновать армию. Графиня?