Мушкетеры. 20 лет спустя

Мокнув сухарик в апельсиновый шартрёз, Вздохнул его преосвященство тяжко: «Умён я и в хитросплетеньях виртуоз, Попались в сети глупенькие пташки!» Улыбка озарила кардинальский лик, Расправил пóлы мантии пурпурной: «Идея! Мушкетёрам посулю ковриг За исполненье кой-какой халтурки». Потёр ладошки алчно: «д’Артаньян весь мой! Я поимею наглого гасконца! Держу его за жезл всего рукой одной — Точней: сулю я маршальский, ну… коль нагнётся прогнётся! Проклятой Фрондой я практически распят, Но эта пресловутая четвёрка, На сёдлах, что под жопами потёртые скрипят, Спасут меня честь Франции по-мушкетёрски». Свеча удушливо чадит, а кардинал В чернила обмакнув перо, ваяет: «Явиться во дворец!» И поднеся бокал, Допил. На лист стекает капля восковая. «Атос, Портос и третий — Арамис, аббат, Какое странное стеченье обстоятельств. Какую тайну эти дьяволы хранят? И носит ли исподнее почтенный настоятель? А этот странный отпрыск юный, чей он сын? И почему о нём все так пекутся рьяно? Разворошить анналы бы и до глубин Дойти! Всё мутно как-то и туманно…» Задумался, святейший, губы прикусив… Команда врозь, так что же делать дальше? Граф де ля Фер — брюзга, аббат — благочестив. Толстяк лишь в деле и гасконец-маршал. Обещан за услугу кардиналом жезл, Протекция бастарду, в жёны — деву Де Лавальер — величественный, щедрый жест За малость — власть и счастье королевы! Оплыли свечи, каменный очаг потух, Задумчив взгляд у кардинала Мазарини. Жива надежда и не сломлен дух — Всё на мази у кардинала, хоть без вазелина…