***
Алексей чувствует, как боль отступает только рядом с матерью. Как никак, эта любовь не сравнится ни с чем. Он всегда может быть уверен во взаимности и заботе. Миранчук просто обожает такие домашние, уютные вечера, ведь только во время них может жить. Улыбаться, смеяться и радоваться. После комы парень слишком часто походил просто на огромную тучу, а после провального матча с Зенитом, казалось, практически впал в депрессию. И никто не понимал, как помочь футболисту вернуться к привычному ритму, стать собой, веселым и озорным, местами таким ребенком. — Я переживаю за тебя, Леш. Ты будто сам не свой, — поглаживает его руку Елена. Она не может найти себе места, видя, как ее сыну сейчас плохо. Хочется помочь, да вот только нечем. Женщина еще несколько раз виделась с матерью Киры, ведь их объединяла общая беда, и только они могли максимально сильно понять и поддержать друг друга. Да вот только состояние Леши ее совсем не радовало. Он угасал на глазах. — Не могу никак осознать, что целый год прошел мимо меня. Я столько всего упустил и продолжаю упускать, — говорит он и ведь даже практически не врет, скорее не договаривает о некоторых событиях. — Я понимаю. Но тебе остается только жить дальше, чтобы наверстать этот год. Встать после падения и показать, насколько же ты классный. — Мам, а у тебя было, что ты безумно любишь человека, но просто не можешь быть с ним? — Конечно было, сынок, — грустно улыбается женщина. — И что при этом делать? — Продолжать бороться, Леш. Невозможно, чтобы жизнь развела по разным полюсам двух любящих людей. Но вот если ты отпустишь, то она точно разведет. Просто не останавливаться. А любая борьба поощряется. Продолжать бороться. А если дальше просто нет сил? Нет веры, что это к чему-то приведет. Миранчук уже медленно стал разочаровываться и отпускать. Нет сил на все это. Просто хочется отключить эмоции и не чувствовать больше ничего. — Простите, что опоздал, были дикие пробки, — на кухню влетает запыхавшийся Антон и целует мать в щеку. — Привет, Леха. Слушай, мне тут Локо вместо одного билета дал два. Я брал для Текилы, а вот второй некуда деть. Забери себе, вдруг пригодится. — Вдруг, — пожимает плечами Леша и кладет билет в рюкзак, осознавая, что он там пролежит как минимум несколько месяцев совершенно нетронутым. Ему некого было приглашать. — У нас завтра с тобой утром фотосессия, будь добр, сделай дружелюбную морду и перестань быть бякой, снимки Палыч просил красивые, — усмехается Миранчук-младший и вызывает улыбку на лице брата.***
Кира с самого утра настраивает технику. Понимает, что это ее последняя съемка под руководством этого агентства. Со следующей неделе она уже будет в Лондоне, смотреть на проливные дожди и мерзнуть от холодных ветров. Хочется провести все на высшем уровне, чтобы потом о ней вспоминали только хорошими словами. А может когда-то она вернется. Поймет, что Англия — это не ее, и без Москвы и привычной работы просто не может жить. — Ты хорошо подумала насчет переезда? — спрашивает у нее руководитель. — Да, Ник, не могу больше так. Надо что-то менять. Но я могу вернуться. Ты же лучший начальник в мире, — улыбается Кира. — Я буду скучать, Богуславская. — И я, Ник, — девушка обнимает его. Она обожает процесс подготовки к съемке. Настраивать фотоаппарат, расставлять фоны, свет. Все это только приносило необычайное удовольствие. А потом редактировать каждую фотографию, используя минимум ретуши, лишь делая акцент на детали и эмоции. Девушка слышит знакомый смех и все как-то инстинктивно сжимается. — Да, Леша, я просто отвратительный пикапер, — говорит Антон, стоит им зайти на студию. — Добрый день, — он здоровается с Кирой. Да вот только девушка не может сейчас ответить на его приветствие. Все ее внимание приковано к другому человеку, к полной копии Антона, который сейчас так же прожигает ее взглядом. Они оба не могут понять, взаимны ли их воспоминания, и пытаются найти ответ на этот вопрос в глазах. Да только там его нет, все уже давно скрывается за маской, добровольной надетой. — Проходите на грим, через пятнадцать минут начинаем, — произносит Богуславская и пытается не смотреть на Миранчука-старшего. Да вот только у каждого из них проснулись чувства. Все то, что так тщательно скрывалось и пыталось уснуть, скрыться за толстой ледяной стенкой, сейчас вырывалось наружу и буквально кричало о своем существовании. Они хотели быть вместе, да только не могли. А судьба будто специально столько раз сводила их, не давала найти друг друга, а при такой нелепой случайности буквально столкнула лбами. — Кто будет первый? — спрашивает Богуславская. — Давай я, потом вместе, а потом отдельно Леша, мне надо уехать будет. Миранчук-старший следил за каждым ее движением. Она наконец так рядом, но он не может даже прикоснуться к ней, показать, как скучал и как сильно же любит. Ведь все события были лишь плодом воображения. А если Кира видела тоже самое? В голову закрадываются такие мысли и появляется хоть какая-то надежда. Вдруг она помнит его, чувствует нечто подобное? Шанс невелик, но ведь он есть. Но какой же идеальной девушка ему кажется. Сейчас футболист понимает, что это именно то, что ему нужно. Богуславская откровенно рассматривает его через объектив. А перед глазами так и всплывает момент, с которого все началось. И пусть это было лишь ее воображение, пусть все это развеялось как сон и больше никогда не повторится, на душе становится тепло. Тепло от того, что он так рядом и смотрит на нее, изредка улыбается и выглядит, наверно, счастливым. Пусть даже и без нее. Антон покидает студию, оставив их совсем наедине. И некогда большая комнатка будто сужается, уменьшается в размерах. Или это их так тянет друг к друг? — Подождите немного, надо перенастроить камеру. Леша улыбается, понимая, что безумно сильно скучал по этой девушке. По этому голосу, движениям, мимике. Даже банальное движение рукой отражается в его сердце, которое с самого начала неистово быстро стучит. Он все же любит, при чем безумно сильно. Готов просто броситься и зацеловать каждый миллиметр ее тела, зарыться носом в пышные волосы и вдыхать аромат ее нежной кожи. И готов ли Миранчук сейчас отпустить эту любовь, этого человека, когда она, может быть, в последний раз в его жизни находится так близко? — Каждый раз, когда жизнь только налаживается, обязательно происходит какое-то дерьмо, — он делает глубокий вдох, понимая, что идет по рискованной тропе: в лучшем случае действительно окажется, что она все это видела, а в худшем — посчитает сумасшедшим. — Все идет наперекосяк, срывается, и наступает чертова черная полоса, от натиска которой просто невозможно деться. И это отвратительно, — парень говорит ее словами, надеясь, что те найдут отклик в сердце Богуславской. У Киры идут мурашки по коже. Неужели это все видела не только она? Неужели у Леши есть хоть какие-то чувства к ней? Она боится. Боится, что сейчас просто оступится и ошибется. Да вот только терять уже нечего, через неделю Богуславская будет в Лондоне, а Леша так и останется в Москве. И это вселяет хоть немного веры. Им нужно, важно знать, что все это произошло не случайно. Что они оба видели эти события, были рядом. Может таким образом было показано, что эта пара должна быть вместе? Или же наоборот, они обязаны разойтись по разным концам света, начать новую жизнь друг без друга, в полнейшем одиночестве и разочаровании. — Ты тот человек, который заслужил белую полосу и счастье, — она вздыхает и осознает, что помнит каждое его слово, произнесенное в тот день, и ей тяжело это повторять. — И именно я постараюсь его тебе подарить. Даже если когда-то нас разведет судьба, я все равно тебя найду и вернусь. Потому что люблю. Ты занимаешь все мои мысли, — Кире кажется, будто она признается в этом самой себе. И заключительные слова будут являться решающими. Миранчук так часто говорил ей это, но теперь Богуславской просто страшно это произносить. — Я помню все твои трещинки. И именно с этим, с этой фразой, главной в их отношениях, становится все понятно. Они оба видели эту реальность, оба проживали все эти события, оба любили друг друга невероятно сильной любовью. И им суждено было встретиться, неважно в каком мире, они должны были оказаться рядом. — Ты тоже была там. Видела все это и чувствовала. И это все взаимно. Как же я, черт возьми, рад, что это взаимно, Кира, я же погибал без тебя. Наконец мы сможет быть вместе, — радостно говорит Миранчук и тянется поцеловать ее, но девушка отстраняется. — Прости, нам стоит оставить это позади. Да, возможно мы все еще любим. Я люблю, но должна отпустить. Это все так нелепо и неправильно, просто не имеет смысла. Леш, я улетаю. У меня через неделю самолет в Лондон, я хочу оставить эту жизнь позади. Я устала от боли, которую мне постоянно приносит любовь, — Кира вытирает слезы и понимает, что ей безумно тяжело и больно даются эти слова. Ей не хочется, но она осознает, что так будет правильно. Он должен быть счастлив. Да вот только с ней это вряд ли получится. Она может только приносить боль и грусть в его жизнь. Как бы сильно не любил, в таких ситуациях лучше отпустить. Оставить все позади и подарить возможность на свободу, которая может принести радость. Или грусть. Все зависит от степени любви и от степени привязанности. — Дай мне шанс. Последний. Все исправить и сделать тебя счастливой, — он тянется к рюкзаку и достает билет. — Через пару дней будет матч. Пожалуйста, приди. И не уходи после финального свистка, дождись меня. Дай мне шанс, пожалуйста, Кира. Не оставляй нас в прошлом. Это в буквальном смысле мольба о любви, в которой нуждается каждый из них. И она дает надежду. Да вот только будет ли эта надежда оправдана?***
Кира сидит снова в том же парке и смотрит на открытую фотографию Леши. Он получился на этих снимках поистине прекрасным. Рядом лежат два билета, и Богуславская просто не понимает, какой именно стоит выбрать. Бросить все и улететь или пойти в этот день на матч и дать Миранчуку еще один шанс? — Красивый. Твой парень? — спрашивает пожилой мужчина, севший рядом. — Нет. Там все так сложно, — вздыхает она, осознавая, что уже и сама запуталась. — Не можете быть вместе? — произносит он и получает слабый кивок. — Любишь его же ведь, да? — Люблю. — Знаешь, у меня была такая любовь. Нас разлучила война, я ушел на фронт, а она ждала меня. Но получил травму и подумал, зачем ей такой, раненый. Она была у меня самой красивой, представляешь. И пропал. Были потом в моей жизни женщины, да все не то. Никто не вызывал нужных чувств. Все было пусто, банально. Я же ведь сдался, думал, что не суждено нам быть вместе. А она боролась. Искала меня, ездила по всей стране. И однажды я увидел ее на своем пороге. Такую же красивую и родную, понял, что это единственная любовь моей жизни и больше никуда ее не отпущу. Не мог. Мы прожили счастливую жизнь, она подарила мне трое детей, у меня куча детей и внуков, я смог стать счастливым только с ней. — А где она сейчас? — спрашивает Кира и всхлипывает. Эти слова заставляют ее сердце кровоточить. Какой же искренней была эта любовь и действительно появляется желание найти такую же. — Умерла полгода назад, болезнь скосила, я остался один. Но даже сейчас она остается в моем сердце самой главной любовью. И я так жалею, что тогда сдался и потерял столько лет, которые мог бы провести с ней. Не сдавайся, пожалуйста. Борись за свою любовь, иначе в конце очень сильно пожалеешь, что упустила столько времени. Будь счастлива, — улыбается мужчина и вытирает скупую слезу скорби о любимой женщине. — Спасибо, — продолжает рыдать Богуславская и обнимает пожилого мужчину. Он открыл ей глаза на многое. — Огромное спасибо. Она берет в руки билеты и понимает, какой же стоит сделать выбор, поэтому беспощадно рвет один из них и отправляет в мусорку. Так будет правильнее всего. И это тот случай, когда Кира уверена, что не совершит ошибку.