Сова

      После очередного задания к святому квартету прилетел ворон с сообщением от господина Кагая. Птица поздравила побитых ребят и прокаркала слова своего хозяина.       — Госпожа Кочо передает в ваши руки дом, который находится несколько выше поместья Бабочки в горах. Она хочет, чтобы вы были у нее на виду, а также могли вернуться в место, где можно будет отдохнуть и расслабиться. Кар! — Ворон опустился на руку Танджиро и замолчал. Никто ничего не говорил: Танджиро и Зенитсу обдумывали все сказанное и просто отдыхали после тяжкой битвы, а Иноске просто валялся на земле и немного то ли подвывал, то ли мычал от боли.       Ему в этой передряге досталось больше всех. Парня несколько раз впечатали в стену, а после и вовсе пробили им потолок. Он быстренько очухался, но ему сразу же пришлось ловить атаки, которые были адресованы его товарищам. Так и прикрывал их, пока вовсе не отрубился.       — Просто в поместье Бабочки мы всех достали уже, — все же смог пробурчать Хашибира. Он с кряхтением уселся на какой-то пень сомнительной прочности и скинул кабанью голову. Он хотел сказать что-то еще, но не успел. Только он открыл рот, его тело прошибло болью и он упал на сырую землю.       Ребят все же пришлось отправить в поместье Бабочки на целых две недели.       Спустя долгих четырнадцать дней команда стояла на пороге двухэтажного дома. Ворон сказал, что им надо встретить кого-то еще. Пятого жильца.       Зенитсу некоторое время собирал цветы для Недзуко, прыгая по поляне, словно влюбленная лама, а за ним пристально наблюдал Иноске, непривычно серьезный и молчаливый. Дело шло к вечеру, а пятого человека все еще не было. Забор троица преодолела, а вот ключей от двери не было. Ломать окна и двери не осмелился даже Иноске. Никто не хотел узнавать, как накажет их за такое госпожа Кочо.       Когда все уже отчаялись и приготовились ночевать на улице, в замочной скважине ворот заскрежетало и дверь открылась. Из-за нее во дворик залетел запыханный Генья, держа впереди руку с ключами. Он сбивчиво поприветствовал Танджиро и извинился.       Генья оказался тем самым пятым человеком, которого госпожа Кочо определила в этот дом.       Зенитсу и Танджиро вместе с Недзуко поселились на втором этаже. Поначалу даже Камадо не удалось затащить Иноске в дом. Тот упирался и кричал, что он не сможет жить в такой тесноте.       — Я, Король Гор, не должен спать в таком тесном доме!       Танджиро тоже что-то кричал, толкая «короля» к дверям. Эта галиматья продолжалась, наверное, целый час. Так и затянулась бы до ночи, если бы Иноске не запрыгнул на огромное дерево глицинии, которое росло у самого дома. Танджиро повздыхал немного и ушел в свою комнату.       К этому дереву выходило окно из комнаты Зенитсу. Когда Агатсума зашел в свою комнатушку, Иноске почему-то забежал в дом и решил все же жить в комнате, а не на свежем воздухе, как обычно. Никто так и не понял ни этого, ни того, почему Иноске хотел комнату именно у дерева и так яро отвоевывал ее у Геньи. Но никто мешать не стал. Генья же сдался после всего двадцати минут споров. А Иноске ушел довольный — проверять свою жилплощадь. Все же злой кабан в доме — несчастье для каждого.       Так и потекло время совместной жизни. Спокойная череда прерывалась сначала заданиями, а потом тренировками со столпами, но все шло тихо и спокойно.       С наступлением темноты дом погружался в сон. Все спали. Вороны и воробей, кошка, прибежавшая когда-то с Недзуко, охотники на демонов тоже спали. Спали все. Все, кроме Иноске.       Он дожидался глубокой ночи и пролазил через окно на улицу. Как можно тише взбирался по дереву, скрываясь среди листвы. Потом он пролезал через открытое окно, которое Зенитсу почему-то никогда не закрывал на ночь.       Юный охотник садился перед своим другом и внимательно смотрел на него. Иноске всматривался в черты его лица: в густые брови, светлые ресницы, немного приоткрытые губы. Он запоминал, выжигал этот образ в своей голове, ведь знал, что днем он не сможет насладится лицом любимого человека в полной мере.       Иногда Иноске гладил парнишку по светлым волосам, перебирая густые пряди. Он наслаждался такими умиротворяющими мгновениями, упивался ими. Они здесь вдвоем, вдалеке от демонов и остальных несчастий. Иноске в такие моменты жалел, что не может остановить время.       Однажды Генья спросил у Иноске:       — Почему ты так поздно засыпаешь, просыпаешься рано, но никогда не выглядишь уставшим?       — Потому что я лучший! — ответил Иноске, не задумываясь.       — Он просто самая настоящая сова. — В дверном проеме появился заспанный Зенитсу. Он широко зевнул и побрел на кухню, потирая слипающиеся глаза.       Иноске замер. Парень медленно вдохнул и выдохнул. Если ему нужно быть совой для счастья, то он будет самой лучшей в мире совой. Кровь прилила к щекам охотника, и он выбежал во двор под понимающий взгляд Геньи.       Ночью того же дня Иноске решился на маленькую глупость, когда в очередной раз перебирал почти родные прядки. Парень пару раз тряхнул головой и ущипнул себя за локоть, чтобы убедиться, что он все же не спит. Парень, почти не дыша, навис над лицом спящего и медленно приблизился. Все это длилось всего лишь секунду. Но у Иноске жгло губы, будто он весь день лежал лицом на раскаленных камнях. Это был всего лишь один незначительный поцелуй в лоб, а Иноске показалось, что он прошел войну.       Сердце его затрепыхалось и грозило вырываться из груди, пытаясь сломать ребра. Воздуха категорически не хватало. А сердце… Чертово сердце никак не успокаивалось! Парню казалось, что оно бьется так громко, что сейчас перебудит весь дом. Иноске схватился за рубашку в надежде хоть как-то приглушить надоедливый стук.       Охотник бросился к окну, пытаясь не создавать шума. Он выпрыгнул на улицу, попутно матеря свое эмоциональное сердце.       Этой ночью Иноске не ночевал в доме.       Этой ночью Зенитсу не спалось в очередной раз.