Белое кружевное платье

      Платье. Белое кружевное платье. Ветер слегка колыхал подол, сдувал слезы. Она стояла под мощным потоком воздуха, опасаясь что что упадет. Упадет не в ту сторону. Ярко-розовая помада на пухлых губах. Матовая, чтобы не стерлась. Белая лента в светлых волосах. В волосах, о которых мечтает каждая девушка. Яркие огни большого города. Нью - Йорк. Она всегда мечтала там побывать. И вот, она здесь. Яркие голубые с изумрудным оттенком глаза, длинные ресницы. Розовые тени. В руке широкая белая полоска из хлопковой ткани. Очень светлая, белая кожа. От сильных перепадов давления и температур, из носа вытекла струйка крови. Только все испортила. Но это было не важно.        Тридцатиэтажное здание. Морозящий зимний воздух обжигал лёгкие. Были слышны крики людей, полицейская сирена, кого-то везли на скорой. Ох, этот суетной Нью-Йорк. Кто-то все время куда-то опаздывает, вне зависимости от времени и места. По новостям каждый день передают что-то скучновато-однообразное и тем не менее интересное и разное. Плакаты со знаменитостями, поехавшими в мировой тур. Тихие, тёплые, и до боли знакомые голоса в округе. Голоса счастливых семей. Голоса, когда маленькая девочка, папина гордость, приносит домой хорошую оценку из детского сада. Голоса когда, милая женщина бегает по кухни в поиске коробочки с надписью "baking soda", чтобы приготовить вкуснейшие овсяные печенья. Голоса когда, отец кричит "Д-А-А-А!", потому что его любимая футбольная команда забила гол.        Но сейчас это было не важно. Слезы скатывались тонкими дорожками, моментально высыхая. Да, она ничего не сделала. Но вот... эта крыша в Нью - Йорке добросовестно берет на себя этакое клеймо. Это какой-то бизнес-центр. Ну ничего. Переживут. Она села на край и болтала ногами, будто ничего не произошло. Светлые, почти белые волосы, были перевязаны лентой. Лишь пара-тройка прядей торчали в стороны, потому что ветер расчепушил их. Девушка перевязала глаза тонкой хлопковой тканью и встала. Она стояла на самом краю, и неопытными шажками прошлась до угла. В этом деле опыта не наберёшься. Люди с улицы стали задирать головы. Но в Нью-Йорке никогда не бывает тихо.       Она подняла руки, давая ветру поиграть с белым кружевным платьем последний раз. Руки вверх. И... только лишь шаг. Шаг. Она повернулась спиной и... Просто качнулась. Никаких усилий. Ветер поддувал платье вверх, просачиваясь сквозь кружево. На лице мелькнула последняя и тонкая улыбка. Мелькнула и исчезла. Вот что значит момент. Она словно и не касалась земли. Будто все было хорошо. На лице застыла эта улыбка. И... Белое кружевное платье перестало быть белым. Теперь ярко-красное пятно окрасило его в свой цвет. Руки застыли, раскинувшись друг от друга. Послышались оханья прохожих, закрывавших глаза своим детям на суровую правду. Гудела сирена. Машины отъежали вправо и влево, уступая проезд более важным. Шериф обтянул место преступления черно-желтой лентой. Ее убрали с дороги, а уборщика попросили протереть уличный пол. Что было странным. Ее убрали в душное и узкое черное пространство, пахнущее пластиком и бензином. Скоро она будет на шесть футов ниже. Скоро все закончится. Скоро. А пока, она все еще ещё жива, но скоро она умрет. Ведь самоубийцы попадают в ад. Правильно?