Разрывное течение (Riptide)

      Джотаро медленно просыпался. Покачиваясь на лёгких волнах, мужчина позволил своему разуму нежиться, вслушиваясь в мягкий плеск волн. Воздух понемногу становился прохладным, не таким душным, как во второй половине дня. Жаркий день постепенно уступал место прохладе ночи. Он глубоко вздохнул и, наконец, открыл глаза, рассеянно уставившись на синеющее небо, испещрённое розово-золотыми, почти алыми облаками. Мужчина рывком поднялся, цепляясь за камень, и протёр глаза, стремясь стереть запёкшуюся на лице корку морской соли. Посмотрел на свои руки, перепачканные тиной, скривился и вытер лицо рукавом рубашки.       Опершись на локти, Джотаро полулежал, наблюдая за мерно бегущими водами океана, щурясь на золотистые отблески заходящего солнца. Вдалеке от берега, примерно метрах в пятистах от него, над лучистой гладью пронеслись дельфины. Они резвились в волнах, то и дело выпрыгивая и погружаясь обратно.       Солнце опустилось еще ниже, и над горизонтом осталась только узкая светлая полоска. Начался прилив, и вода начала прибывать, постепенно заполняя всё пространство между прибрежными скалами. Скоро придётся возвращаться. Джотаро потянулся за блокнотом, лежавшим невдалеке на плоском камне, осторожно перебрал страницы и, поднявшись, прикрыл глаза, позволяя солнечному свету проникнуть под веки и заполонить собой весь мир.       — Хочешь, я позову их обратно.       Джотаро вздрогнул, ноги разъехались на скользкой гальке, и мужчина рухнул вниз, расцарапывая ладонь и лодыжку о грубый песчаник. Рука была в порядке, а вот нога… Джотаро поморщился, зажимая порез, — по лодыжке текла кровь.       — Прости, я не хотел, — повинился парень на идеальном японском (а по виду-то и не скажешь!), скрестив руки на груди.       — Всё нормально, — пожал плечами Джотаро. Как же было хорошо снова говорить на родном языке, а не на проклятом английском.       — Так как? Мне позвать их?       Джотаро вопросительно уставился на юношу.       — Дельфинов, — пояснил тот, выжимая свои длинные волосы, и в свете заката они показались Джотаро похожими на жидкий огонь. — Они очень дружелюбны, особенно, если знать, о чем с ними разговаривать.       Джотаро пристально посмотрел на юношу, ожидая, что тот сейчас рассмеётся и заявит, что это была шутка и только.       — Нет, спасибо, — наконец отозвался мужчина, оглядывая парня. На висках юноши мерцало что-то зеленоватое (должно быть, грим), спускалось узкой полоской от уголков глаз вдоль скул и исчезало в рыжей гриве.       — Ты здесь с теми исследователями? — поинтересовался юноша так, словно не заметил грубо-кратких ответов Джотаро.       — Мне нужно возвращаться, — отозвался Джотаро вместо ответа, осторожно осматривая ногу и проверяя, остановилась ли кровь. Сунув блокнот в карман, мужчина встал, осторожно ступая босыми ногами по острым влажным камням.       — Эй, подожди! — возмутился парень и нырнул в воду между камнями позади Джотаро, который попытался было проигнорировать его, но в голосе незнакомца прозвучала нешуточная обида, а затем раздался плеск и вскрик боли. Мужчина обернулся и обмер. Юноша распластался на камне, пытаясь подобраться поближе к Джотаро, но испытывал с этим некоторые трудности. И не удивительно…       Вместо ног у него был хвост.       Ниже спины кремовая кожа плавно переходила в рыбий хвост, усеянный той же самой зеленоватой чешуёй, как на лице. Самые маленькие чешуйки были на кончиках плавников. Они расширялись, наслаивались, граней становилось больше и самые большие охватывали бёдра незнакомца. Острые резные плавники с перламутровыми перепонками переливающимися всеми оттенками морской волны венчали бока хвоста и кости таза. Выше пояса человек, а ниже рыба… русалка… (тритон?), поняв, что на него обратили внимание, выпрямился и грациозно уселся на камне.       Джотаро поймал себя на том что его рука непроизвольно тянется в сторону юноши, стремясь коснуться лица незнакомца. Узор чешуи притягивал взгляд мужчины, как магнит.       Парень махнул хвостом, смахнув с валуна краба и взметнув вверх ворох брызг.       — Ну, привет, — улыбнулся тритон.       — Ты… — Джотаро судорожно пытался сообразить к какому виду морских существ вообще возможно отнести сидящее перед ним создание.       — Какёин, — непринуждённо проговорил юноша (Боже, как будто Джотаро спрашивал об этом!). — Какёин Нориаки.       — Куджо Джотаро, — на автомате ответил мужчина.       — Вообще-то, мои глаза несколько выше, Джотаро Куджо, — со смехом заявило наглое создание, и мужчина посмотрел вверх. Глаза Какёина были пурпурными: не серыми, черными или тёмно-синими. Нет, глаза тритона были пурпурными точь-в-точь драгоценные опалы или цветы в саду его матери. А зелень, обрамляющая их причудливыми тенями — чешуя… Джотаро вцепился в тетрадку. Руки чесались немедленно нарисовать, перенести на бумагу эти глаза, этот изгиб капризного рта, эти бездонные зрачки.       — У тебя японское имя, — тихо произнёс Джотаро. — Ты знаешь японский.       Ты русалка… тритон, и ты говоришь по-японски.       — Я родился на побережье Сендай.       — Мы в Ки-Уэсте (*город на одноимённом острове в архипелаге Флорида-Кис, центр округа Монро штата Флорида).       Какёин пожал плечами:       — Я умею плавать.       — Я сплю, — покачал головой Джотаро, все еще пытаясь решить, хорошо это или плохо.       — Если бы это был сон, было бы не так жарко, — пожаловался Какёин и стряхнул с лица рыжую прядь. — Может, тебе стоит присесть, ты выглядишь так, словно собираешься упасть в обморок.       Джотаро сел прямо там, где стоял, не в силах отвести взгляд от Какёина.       — И долго ты будешь истерить? — развеселился тритон. — Мы уплываем рано утром, и я надеялся поговорить с тобой хоть чуть-чуть.       — О чем?       Странно, но нос Какёина тоже не человеческой формы, рассеянно отметил про себя Джотаро. Он отличается, только вот в чём?       — Да о чём угодно! Ты бродишь тут уже несколько недель, и мне стало любопытно. А еще мне скучно, — тритон наклонился вперёд, странно прогибаясь, как будто тазовые суставы у него тоже были не человечески гибкими, — дурак, они и должны быть такими.       — Могу я… — вырвалось у Джотаро, прежде чем он успел прикусить язык и подумать над тем, на сколько будет уместной его просьба. — Могу я делать заметки и зарисовки, пока мы говорим?       Какёин громко и светло рассмеялся: за пухлыми губами сверкнули острые зубы       — Да сколько угодно! Тебе все равно никто не поверит.       — Плевать, — выдохнул Джотаро, и улыбка Какёина слегка изменилась. Теперь в ней отразилось что-то такое, что мужчина пока еще не мог осознать.       — Ты студент, да? — поинтересовался тритон, и Куджо кивнул. Нориаки откинулся назад, опираясь спиной на камень. Последние лучи догорающего солнца отразились на кремовой коже и малахитово-зеленой чешуе. — Ну так вперёд, изучай.       Будь на нём шляпа, он непременно надвинул бы козырёк на глаза, стараясь скрыть смущение, но верной кепки не было, и Джотаро, взъерошив волосы, вытащил блокнот: карандаш был прикреплен к твёрдому переплёту небольшим шнурком. Открыв тетрадь на случайной странице, мужчина начал быстрыми штрихами зарисовывать чешую Какёина, узор на его теле.       — Расскажи мне, чем ты тут занимаешься? Я не видел тебя раньше, иначе непременно запомнил бы.       — Занимаюсь исследованиями, — отозвался Джотаро, чувствуя себя последним болваном. — Наша группа наблюдает за сезоном размножения мечехвостов.       — Бьюсь об заклад, они не слишком-то рады таким гостям, — рассмеялся Какёин.       — Мы просто проводим измерения, не приближаемся к ним, — смущённо пробормотал мужчина. Он был рад, что все данные уже собраны, потому что после того как тритон это озвучил… их наблюдения подозрительно походили на вуайеризм. — Для общего отчёта, — Джотаро уткнулся в свою книжку. — Чтобы сохранить их популяцию.       — Это правильно, — мягко отозвался Нориаки, разводя руки в стороны, словно разом указывая на всё человечество. — Вы, люди, определённо должны уделять больше внимания миру вокруг себя. А тебе что же, крабы нравятся больше, чем люди, Джотаро Куджо?       Мужчина насупился:       — Чего это?       Какёин хихикнул:       — Ну, ты всегда один, бродишь тут, будто сбежал от своих.       Джотаро задумался. Вот и как он должен объяснить тритону о том, что все люди, всегда были для него чересчур… Все и всегда обменивались сообщениями, тайными знаками, общались, казалось, без слов, только взглядами. И весь этот поток информации дезориентировал его, сбивал с ног, подобно бушующей реке. А море… Мягкие волны, ласкающие его грудь, бьющиеся в такт его сердцу, шум прибоя и запах соли…       — Они слишком громкие, — наконец сформулировал Куджо.       — Да, и, в добавок ко всему, глупые, — согласился Какёин, и Джотаро почувствовал, что рот непроизвольно расползается в улыбке.       Вокруг уже совсем стемнело, и мужчина почти не видел, что именно он пишет-рисует-чертит: только смутные контуры хвоста Какёина на одной из страниц. Взошла луна и мужчина постарался развернуться спиной к свету. Прядь волос тритона коснулась его плеча, и он вздрогнул от осознания того, на сколько близко оказался к морскому созданию Нога Джотаро почти касалась жестких перьев плавника на бедре Какёина. Юноша перегнулся через камень, склонив голову, рассматривал его блокнот, и Куджо снова почувствовал себя бессовестным вуайеристом.       — Красиво как, — удивлённо-заинтересованным голосом прокомментировал тритон, нарушая тишину, и Джотаро отпустило. — А что это?       Нориаки ткнул пальцем на страницу, где японские слова вперемешку с английскими фразами испещрили поля вокруг наброска, и Джотаро увидел, что его пальцы соединены тонкой мембраной.       — Эммм… — отозвался он. — Тут речь идёт о твоих ушах.       Какёин выгнул бровь. Джотаро казалось. Он буквально кожей чувствовал, что вредный парень смеётся над ним.       — О моих ушах?       — Ну, я пытаюсь понять, как в них не попадает вода…       Тритон коснулся мочки уха, в свете луны блеснула коралловая серьга.       — Ну, не попадает и всё тут, — юноша наклонил голову, словно стараясь показать что-то Куджо, но было слишком темно. — Они как бы … закрываются? А ты так разве не можешь?       — Я даже пошевелить своими не могу, — растерялся мужчина, стараясь перевести всё в шутку. Но осёкся, когда чешуйчатое ушко само-собой дёрнулось.       — Хотел бы я объяснить, но это все равно, что спросить, как ты двигаешь пальцами или дышишь. Ты не задумываешься. Ты просто делаешь.       — А как ты дышишь? — выпалил Джотаро, и Какёин снова засмеялся       — Также, как и ты? — поинтересовался тритон, и неопределённо махнул рукой. — Ну, во всяком случае, тут, на поверхности, — юноша с шумом втянул воздух.       — А под водой нет?       — Конечно, нет! — Нориаки протянул руки. — Помоги мне вернуться в воду, и я покажу.       Куджо, не задумываясь, подхватил юношу на руки: кожа его была мягкой и нежной под его мозолистыми пальцами. Жесткая галька впилась в босые ступни, прохладная вода омыла щиколотки.       Какёин скользнул вниз с камня, и Джотаро осторожно просунул руку под хвост тритона, не позволяя ему пораниться об острые грани валуна. Юноша был удивительно тяжёлым, и Куджо покачнулся под его весом осторожно продвигаясь к более глубокой части заводи. Чешуйчатые прохладные руки обвили шею, один из тазовых плавников осторожно сложился и теперь касался живота мужчины. Свет луны отбрасывал их тень на морскую гладь, серебрился изумрудным крошевом на мелких чешуйках.       — Куджо?       — Извини, — быстро сказал Джотаро, снова продвигаясь вглубь воды. Как только вода коснулась его бёдер, он опустился на колени, осторожно разжимая руки. Стоило воде коснуться его, как Какёин словно стал невесомым. Вывернувшись из объятий Джотаро, он рыбкой ушел на дно… нет, нет, нет, только не уходи!       Миг, и голова Какёина снова с тихим плеском показалась над водой. Его влажная кожа сияла в лунном свете, и Джотаро уже не мог сказать, что было отблеском холодного света, а что естественным цветом его окраса. Какёин снова нырнул, его ладони мягко светились под водой.       Тритон жестом указал на Джотаро и потом в сторону. Куджо понадобилось несколько минут, чтобы понять, что Какёин пытается говорить с ним.       — Ты знаешь язык жестов? — неуклюже просигналил Джотаро в ответ.       Нориаки просиял, заулыбался. Светящиеся ладони снова задвигались, на этот раз медленнее, чтобы Джотаро было сподручнее читать:       — Конечно! А как еще нам говорить под водой?       Джотаро пожал плечами.       Какёин подплыл к нему и лёг на воду. Теперь Куджо отчётливо видел, как на боках тритона раскрываются и закрываются … жабры?       — Вдох, — Какёин показал рукой на рот, и потом повёл запястьем в сторону жабр. — Выдох. Как рыбы.       Юноша засмеялся, словно сказал хорошую шутку, и Джотаро не мог не улыбнуться в ответ. Мужчина протянул руку, желая коснуться, обвести пальцем жаберные щели, но тритон поймал его запястье и сильно сжал:       — Не на первом же свидании!       — Прости, — смутился Джотаро, отчаянно взмахивая руками, жестикулируя извинения.       — Ты не мог знать, — отозвался Какёин, махнув хвостом, оплывая Джотаро по кругу. Куджо осторожно развернулся следом, стараясь не пораниться об острые подводные камни. Плавники на спине Нориаки мерно двигались. Небольшие перья начинались от лопаток и становились длиннее и шире, спускались вдоль позвоночника и исчезали в том месте хвоста, где у человека были бы колени. Тритон снова мелькнул на поверхности воды, пока он кружил вокруг Куджо, оставляя за собой волны ряби. Его хвост похож на тот, какой бывает у млекопитающих, но был покрыт чешуёй; его волосы были греховно красны, как ворота синтоистского храма; чешуя зеленела морской пеной.       — Это бессмысленно, — вырвалось у Джотаро.       Какёин рассмеялся под водой и на поверхности показались пузырьки воздуха, жабры сжались, плавники передернулись:       — С каких это пор что-то в мире стало иметь смысл?       Куджо хотелось поспорить, но что-то остановило мужчину.       — Почему я не знал, что подобные тебе существуют? — с отчаянной надеждой прошептал он.       — Мы мало времени проводим на берегу, — пожал плечами Какёин. — Мы не скрываемся, нет. Но, кажется, тех кто нас видит, вы, люди, называете сумасшедшими?       — Мой дедушка, — руки Джотаро дрожали. — Он рассказывал мне о тритоне, когда я был маленьким.       Какёин оживился.       — О, правда? Как его звали? Может быть, я смогу разыскать его.       — Не помню. Имя на западный манер, — отозвался Куджо, желая отвесить себе пинка за то, что ничего больше не вспоминалось. Я думал, это были просто истории. Сказки… — неуклюже жестикулировал он: какое жалкое оправдание.       Улыбка Какёина стала мягкой.       — Что же, очень жаль. Может быть, когда мы вернемся в следующем году, ты сможешь вспомнить больше.       — Ты уплывёшь?       — Да. Вслед за тёплым течением.       — Ты не можешь уплыть.       Какёин расхохотался. Взмахнув хвостом, он обдал Джотаро прохладной водой и метнулся к другой стороне заводи. Миг, и тритон снова оказался рядом — Джотаро даже моргнуть не успел.       — Ещё как могу!       Джотаро сел на камень на краю водяного бассейна, выжимая рубашку, наблюдая за светящимся хвостом Нориаки и старательно отводя взгляд от его лица.       — В любом случае, мы тоже уезжаем через несколько дней, — глухо проговорил мужчина. — Финансирование закончилось. Впрочем, как и всегда.       Тритон подплыл совсем близко, осторожно касаясь рукой колена Куджо.       — Ты так не хочешь домой?       Джотаро вздохнул. Он скучал по матери, да; и старик всегда приходил в гости, когда он прилетал домой в перерывах между экспедициями. Но до того ему еще предстояли экзамены, и вонь Гейнсвилла, в который предстояло вернуться, и магистерская диссертация. И он понятия не имел, что со всем этим делать: не было даже работы, на которую хотелось бы уйти после выпуска. Куджо отчаянно хотелось найти хоть какой-то предлог, чтобы остаться здесь подольше, слушать тишину и чувствовать прохладу волн.       — Не знаю.       Какёин огладил колено мужчины, заставляя того поднять взгляд, и по плечи высунулся из воды, внимательно рассматривая Куджо своими невозможными фиолетовыми глазами.       — Джотаро, — проговорил тритон, протягивая руку, касаясь скулы мужчины. — А ты не хотел бы отправиться с нами?       Джотаро осторожно накрыл ладонью его руку, готовый в любой момент убрать, если Какёин решит отстраниться.       — Я могу подарить тебе весь океан, — серьёзно произнёс Нориаки. — Я так хочу этого. Пожалуйста, Джотаро. Идём со мной.       Сердце Куджо сжалось в груди. Истории о тонущих моряках вереницей пронеслись в его сознании: русалки издревле заманивали людей, уводили с кораблей прекрасными песнями, обещали рай и топили в пучине. Ветер вдруг стал слишком холодным, неприятно ударил в глаза.       — Я не могу, — тихо отозвался он, и Какёин высвободив руку, вернулся в воду, отплыл подальше. Джотаро почувствовал пустоту там, где только что лежала ладонь тритона.       — Ты не проводишь меня до края отмели? — тихо спросил Нориаки. — Не попрощаешься?       Джотаро угрюмо отвёл взгляд, но помедлив, все же кивнул.       Какёин медленно двинулся вдоль водяного бассейна, рассекая лазурную гладь. Он стремился туда, где острые прибрежные камни вдавались в самое море. Тритон светился, и Джотаро шел следом за этим живым маяком прямо туда, где мель обрывалась в чёрную бездну.       Во время отлива волны разбивались об эти скалы, теперь же мерно плескались, заполнив пустоты. Только самые макушки тех рифов виднелись над солёной водой, которая уже дошла Джотаро до пояса. Какёин смотрел на мужчину и был так близко, но в тоже время так далеко. На лице тритона отражалось так много переживаний; за его спиной океан распахнул объятия.       — Всё хорошо, — почти пропел тритон. Луна серебрилась в его волосах.       Джотаро глубоко вздохнул и положил блокнот на высокий камень, как можно дальше от чёрной воды, затем снял с себя промокшую рубашку и бросил поверх тетради.       Осторожно дойдя до самого края, мужчина присел, опускаясь в воду по грудь, и шагнул со скалы.       Вода мягко обхватила всё тело, омыла парными волнами; штаны приятно холодили кожу.       — Ещё немного, — сказал Какёин, указывая куда-то вдаль.       Джотаро медленно рассекал воду, океан стелился перед ним синим бархатом; луна мерцала алмазами на чешуе Какёина. Наконец, расстояние между ними сократилось, и Куджо оказался вплотную к тритону. Разум отчаянно протестовал против того, чтобы заплывать далеко от берега ночью. Глаза Какёина мягко светились. Нориаки обхватил его лицо руками и нежно поцеловал.       — Верь мне, — на выдохе произнёс тритон, снова припадая к губам Куджо. — Не бойся.       Слова застряли у Джотаро в горле. Единственное, на что хватило сил, кивнуть.       — Вдохни поглубже.       Мужчина подчинился, и рыжеволосый юноша вновь поцеловал его, прижимаясь ближе, скользя руками по его телу, перехватывая руки, не позволяя шевельнуться. Джотаро камнем пошел на дно. Какёин тянул его вниз, и, хотя лёгкие мужчины были полны воздуха, мужчина запаниковал. Вода накрыла их с головой. Руки Нориаки крепко обхватывали Джотаро. Хвост тритона двигался, мешая и заставляя штаны Джотаро запутываться вокруг его ног. Морское создание снова и снова прикусывало его губы.       Лёгкие горели от боли. Мужчина забился, но Какёин держал стальной хваткой, унося его вслед за собой в тяжёлую морскую темень.       Луна исчезла, и теперь единственным светом были глаза Нориаки да зеленеющая его чешуя: почти не различимая в ультрамариновой бездне. Волосы тритона клубились вокруг его головы подобно кровавой взвеси.       — Не бойся, — сказал Какёин, мягко улыбаясь. — Сделай глубокий вдох. Всё скоро закончится.       Легкие обожгло, скрутило, выворачивая на изнанку. Джотаро забился, отчаянно стараясь не хлебнуть воды ртом. Но потом его ноги бессильно обвисли, тело обмякло. Какёин всё ещё держал его, крепко прижимая к себе, не позволяя вынырнуть.       Куджо боролся, перед глазами уже плясали тёмные пятна, воздух вырвался из лёгких и пузырями унёсся вверх. Он задохнулся, когда вода ледяным потоком хлынула внутрь дыхательных путей, мягко, тепло, нежно обволакивая горло. Воздух никогда не казался ему настолько сладким.       Какёин разжал руки и Джотаро судорожно сделал ещё один глоток солёной воды. Его руки ощущались на диво странно. Мужчина уставился на них и увидел белые мембраны, соединяющие пальцы. Ниже пояса, там, где он привык видеть ноги, теперь бился белый чешуйчатый хвост. Остропёрые плавники лениво сжимались и разжимались.       — Прости, что напугал тебя, — жестами показал Нориаки. Теперь Куджо видел его руки так же ясно, словно вокруг был день. — Ты не поверил бы мне на слово.       Джотаро не стал даже думать об этом. Белый сильный хвост подтолкнул его вперёд, и мужчина зарылся пальцами в алые волосы Какёина, впиваясь в губы поцелуем.