* * *
Гарри и Рон со всем справились. Они вернулись, чтобы навестить Гермиону во время обеда, и сообщили ей, что им уже удалось получить все необходимые ингредиенты, хотя и не без некоторых проблем. Они едва успели снова надеть плащ-невидимку, когда Слизнорт, услышав голоса, ворвался в кладовую. Гарри обеспечил им побег, притворившись Кровавым Бароном, и потребовал провести некоторое время наедине с неназванной женщиной-призраком Хогвартса. Это заставило довольно взволнованного Слизнорта броситься в противоположном направлении. Они сказали ей, что планировали начать зелье до тренировки по квиддичу и закончить его позже. И действительно, позже той же ночью они пробрались в Больничное крыло и сообщили Гермионе, что зелье готово и спрятано в Выручай комнате. Оказалось, что им незачем было спешить, так как прошло много времени, прежде чем Гермионе позволили покинуть Больничное крыло. По крайней мере, ей это показалось очень долгим, но для медсестры всё прошло на удивление быстро. Несчастный случай с Гермионой произошёл в понедельник, и к утру воскресенья она уже выходила из Больничного крыла совершенно здоровой. Мадам Глэдис настаивала, что это невозможно и что она должна остаться ещё на некоторое время, и если бы к ней не присоединился профессор Дамблдор, то медсестра, вероятно, добилась бы своего. Однако профессор Дамблдор, похоже, поверил Гермионе, когда она сказала, что с ней всё в порядке, и — необъяснимо — помог ей добиться освобождения. Как бы она ни была благодарна профессору трансфигурации за его помощь, это слегка нервировало её. Казалось, за его действиями скрывался какой-то мотив. Однако Рон не думал, что есть о чём беспокоиться, тем более что Дамблдор был достаточно добр, чтобы отменить её времяпровождение в Больничном крыле. Тем не менее он сожалел о том, что Риддл избежал наказания. Риддл часто навещал её во время пребывания в Больничном крыле, чтобы поддерживать их отношения. Какая-то часть её хотела покончить с этой шарадой и сказать ему, чтобы он оставил её в покое, но она знала, что это плохая идея. Это, вероятно, приведёт его в ярость и заденет его гордость, а обиженный Риддл —это не совсем то, с чем она хотела бы иметь дело. Что ещё более важно, разгневанный Риддл может быть менее склонен сообщить ей о том, как он обнаружил информацию об ожерелье. Это был риск, на который она не хотела идти. Однако ей становилось всё труднее и труднее играть свою роль. По словам Гарри и Рона, Андреа была в ярости, что Риддл продолжал исчезать в Больничном крыле, и она была не единственной. Возможно, это была одна из причин, почему Гермиона боялась покидать Больничное крыло. Она сомневалась, что её комната будет слишком безопасной, пока она делила её с Андреа и Лукрецией. Она знала, что Лукреция была единственной, о ком ей действительно нужно было беспокоиться. Ревность Андреа могла быть более очевидной, но она была предсказуемой и не очень мозговитой. Лукреция же, напротив, была склонна к более тонкому плану мести. Однажды вечером Гермиона призналась Риддлу в своих тревогах во время его визита. — Знаешь, Риддл, — сказала она, нахмурившись, — мне действительно придётся заплатить за то, что я притворяюсь твоей девушкой. — О, — сказал он, поднимая бровь. — Это ещё почему? — На случай, если ты не заметил, твой маленький фанклуб, кажется, не слишком доволен тем фактом, что я твоя девушка. Они просто завидуют. — И что же? Это тебя беспокоит? — тихо спросил он с лёгкой усмешкой. — Вообще-то да. Так и есть. Мне не очень-то хочется постоянно прикрывать свою спину, — резко сказала она. Риддл пожал плечами, хотя и выглядел довольным. — Я действительно мало что могу с этим поделать, — сказал он, всё ещё ухмыляясь. — Я ничего не могу поделать с тем, что я многим нравлюсь. Хотя постарайся держать себя в руках и не позорить меня. Это не будет выглядеть здорово, если я встречаюсь с девушкой, которая даже не может защитить себя. Излишне говорить, что визит длился не очень долго. Однако Гермиона вынуждена была признать, что в целом эти визиты были не слишком невыносимы. По большей части они сидели молча, изучая друг друга, если там никого не было, и тихо разговаривали, если кто-то наблюдал. Риддл отказался говорить ещё хоть слово об ожерелье, на случай, если кто-нибудь подслушивает. Эти визиты также дали Гермионе представление о том, насколько хорошо Риддл играет, хотя её бесило то, как он манипулировал медсестрой. Её уважение к профессору Дамблдору резко возросло — он был единственным учителем, который действительно видел за фасадом Риддла. И поэтому, когда наступило воскресное утро, Гермиона встретила его с облегчением и беспокойством — облегчение от того, что она покинула пределы этих скучных стен и стала беспокоиться о любых планах мести, которые ожидали её. Не слишком помогло и то, что Риддл настоял, чтобы она пришла в Большой зал завтракать, держа его за руку. Не помогло и то, что мадам Глэдис настояла на нескольких дополнительных тестах в воскресенье утром, из-за чего они опоздали к завтраку. Гермиона не могла не заметить множество взглядов, которые она получала за то, что её рука покоилась в руке Риддла. — Улыбнись, дорогая, — тихо сказал Риддл, когда они проходили мимо стола Равенкло. — Не так-то просто улыбаться, когда всюду, куда я смотрю, я вижу лицо, уставившееся на меня, — пробормотала она, но всё же улыбнулась сладкой, фальшивой улыбкой. Риддл и сам выглядел довольно спокойным и безразличным. Не обращая ни на кого внимания, он небрежно уставился на стол Слизеринцев. Гермиона невольно восхитилась его уверенностью. За Слизеринским столом взгляды были ещё хуже. Однако Гермиона была чрезвычайно рада видеть, что Риддл ведет её прямо к концу Слизеринского стола — очень далеко от Андреа или Лукреции — где сидели все шестикурсники, включая Гарри и Рона. Нет нужды говорить, что они были не слишком довольны, позволив Риддлу сопровождать её на завтрак, но их протесты были тщетны. Гермиона села рядом с Риддлом, напротив Гарри и Рона, которые сидели рядом с Альфардом. Абраксас и Септимус сидели справа от Риддла. — Гермиона! — воскликнул Альфард с широкой улыбкой на лице, когда она села. — Как здорово видеть тебя такой живой и бодрой! Я навещал тебя несколько раз, но ты всегда спала! Гермиона не смогла сдержать улыбку. — Благодарю тебя, Альфард, и ты можешь поблагодарить за это мадам Глэдис. По-моему, она несколько раз подсыпала мне в обед снотворное. — Да, но ты же не всегда спала, когда Том приходил, не так ли? — сказал Абраксас, подмигнув ей. Гермиона покраснела от его двусмысленной фразы и вместо ответа отвела взгляд. Её внимание привлекла девушка, сидевшая рядом с Роном, которая определённо не принадлежала к Слизеринскому столу. Гермиона недоумённо моргнула, прежде чем вспомнила, кто она такая. Скарлетт Платт. Подружка Рона. «О». У Скарлетт были длинные, волнистые каштановые волосы, яркие карие глаза и дружелюбное, красивое лицо. — Привет, Гермиона, — сказала она, вежливо улыбаясь. — Не думаю, что у нас была возможность встретиться. Я — Скарлетт, подруга Рона. С этими словами она одарила Рона сияющим взглядом. Гермиона обнаружила, что единственными эмоциями, которые пробудились в ней, были любопытство и вежливое восхищение. У неё было сильное чувство, что гнев и ревность по поводу личной жизни Рона остались в прошлом, и эта мысль неожиданно принесла ей огромное облегчение. — Привет, Скарлетт. Приятно познакомиться, — ответила она тем же вежливым тоном. Она заметила, что Рон заметно расслабился — без сомнения, он был обеспокоен какой-то вспышкой гнева — в то время как Скарлетт, казалось, тоже расслабилась от дружественного тона Гермионы. — Конечно, я уже давно хотела с тобой познакомиться. Любой друг Рона — это мой друг! — с энтузиазмом воскликнула она. — Но я, конечно же, не могла, ведь ты была в Больничном крыле и всё такое. Я была очень огорчена услышав об этом. Ты бы видела бедного Рона. Он был вне себя от горя. Она сочувственно похлопала Рона по плечу, и молодой человек смущённо улыбнулся Гермионе. Прежде чем Скарлетт смогла продолжить говорить, её взгляд был пойман Гриффиндорской девушкой, которая махала ей от входа в Большой зал. — Ой, смотри, Рон! — воскликнула Скарлетт. — Бетани зовёт нас! Ну же, пошли! — Но я ещё не закончил завтракать, — удивлённо сказал Рон. — Рон! — Скарлетт, которая уже встала, надула губы. — Ты же обещал! — О, хорошо, — вздохнул он, прежде чем встать, с тоской глядя на свой завтрак. Он быстро попрощался, прежде чем его утащили. Гермиона посмотрела на Гарри, приподняв брови. — Мне казалось, ты говорил, что она не такая, как Лаванда? — сказала она скептически. — Э-э, на самом деле это не так. Я имею в виду, ну, во всяком случае, не тогда, когда ты будешь проводить с ней больше времени, — сказал Гарри, смущённо улыбаясь. — А куда они направляются? — Репетируют, — ответил Альфард, глядя на удаляющуюся фигуру Рона с такой же ухмылкой на лице. — По крайней мере, так он говорил мне. Через несколько часов у них назначена встреча с профессором Бири и остальными актёрами. — Э-э, репетируют для чего? — спросила Гермиона, чувствуя себя очень смущённой. — Для спектакля, конечно! — сказал Альфард. Затем, увидев её лицо, он добавил: — Что? А ты не знаешь? — Спектакля? — тупо повторила Гермиона. — Ты имеешь в виду… Рон пробуется на роль в «Фонтане удачи? — Нет, пробы проходили ещё вчера! — успокоил её Альфард. Гермиона только начала чувствовать облегчение, когда он сказал: — Они уже получили роли. У Гермионы отвисла челюсть. Её глаза метнулись к Гарри, но застенчивое выражение его лица только подтвердило, что Альфард говорит правду. — Рон? Актёрское мастерство? О, только не говори мне — что у него главная роль? — сказала она раздражённо. — А Скарлетт — это Амата, его любовь? — Да, как ты догадалась? — растерянно спросил Гарри. — Профессор Бири упоминал, что ему нужна настоящая пара, чтобы играть эти роли, — просто ответила она, не упомянув, что он хотел взять их с Риддлом для этих ролей. Она поймала взгляд Риддла, и выражение его лица сказало ей, что он тоже не хочет, чтобы это стало достоянием общественности. Как ни старалась Гермиона, она не могла представить себе Рона в роли. По правде говоря, она вообще не думала, что он справится с этим. — А как он попал на прослушивание? — спросила Гермиона у Гарри, хотя у неё уже было предположение. — Скарлетт уговорила его… на самом деле он не хотел в этом участвовать. Ты же знаешь, как он нервничает, но Скарлетт настаивала, так что он решил просто попытаться сделать её счастливой. Дело в том, что он на самом деле не ожидал получить эту роль. Вы бы видели, как он был потрясён, когда профессор Бири объявил, что он получил эту роль! — Я думаю, он будет очень занят, готовясь к этому, не так ли? — многозначительно спросила Гермиона. Гарри понял, что она имеет в виду, и довольно лояльно ответил: — Да, особенно в конце семестра — когда пьеса начнётся — но он полон решимости продолжать свои исследования, даже если у него будет мало времени. Она понимала, что Гарри пытается сказать ей, что Рон не позволит этому прервать их исследования, но она не успокоилась. Ей очень хотелось, чтобы он не участвовал в этой пьесе. Это лишь привлечёт к ним ещё больше ненужного внимания. «Ну, я думаю, что это была не его вина… на этот раз». — Гермиона, — внезапно сказал Риддл, прерывая её мысли. Гермиона обернулась и увидела, что они с Абраксасом уже встали. — Мне нужно ненадолго уйти. Встретимся в библиотеке, в последнем зале слева в одиннадцать утра, — сказал он, многозначительно глядя на неё. Гермиона поняла, что он наконец-то расскажет ей, откуда так много знает об ожерелье, и согласилась. Как только Риддл отошёл, она посмотрела на Гарри, который пристально смотрел на неё. Она сразу поняла, что он всё понял. Они подождали несколько минут, прежде чем выйти, чтобы не показаться подозрительными, и небрежно вышли из Большого зала. Однако их уход оказался не таким уж лёгким, как им хотелось бы. Как только они проходили мимо Слизеринского стола, мимо Гермионы пронеслось заклинание, промахнувшееся на несколько дюймов. Она испуганно обернулась, но услышала лишь слабый шёпот заклятия. Она даже не успела увернуться, но Гарри был намного быстрее её и закричал: — Протего! Заклинание отскочило от неё, ударившись о стену и растворяясь. Гермиона в ярости огляделась вокруг, чтобы увидеть, кто бросил заклятие. Она знала, что оно прозвучало из-за Слизеринского стола, потому что иначе она не смогла бы услышать человека, но она не могла видеть палочку, и больше чем несколько человек — в основном девочек — ухмылялись. Она посмотрела на стол учителей и увидела, что большинство из них смотрят в её сторону. Некоторые смотрели на неё с беспокойством, а другие неодобрительно смотрели на стол Слизеринцев. Профессор Слизнорт уже направлялся к их столу. Однако у Гермионы не было ни малейшего желания оставаться здесь и упустить свой шанс принять зелье, поэтому она быстро вышла из зала, высоко подняв голову. Оказавшись в вестибюле, она вся кипела от злости. — Я не могу поверить, что у некоторых людей хватает наглости! — прошипела она. — И всё ради него! Если бы они знали то же, что и мы… ух! Это было даже не так плохо, когда я пошла на танцы с Крамом! — Успокойся, Гермиона, — успокаивающе сказал Гарри. — Мы знали, что так и будет. Нет никакого смысла злиться из-за этого. А теперь пошли. Ты должна успеть принять зелье. — Гарри, — внезапно сказала Гермиона, следуя за ним на седьмой этаж. — Не забудь посмотреть карту. События, которые произошли с Лорен в Большом зале всё ещё были свежи в её памяти. — Я уже проверил её во время завтрака — он с Абраксасом в библиотеке. Не волнуйся, он не один, так что я сомневаюсь, что он вообще что-нибудь предпримет. В Выручай комнате Гермиона смогла рассмотреть приготовленное Роном и Гарри зелье. Сравнив его с описанием в учебнике, она обнаружила, что они подготовили его идеально, благодаря указаниям Принца. За полчаса до того, как она должна была встретиться с Риддлом, Гермиона выпила полный стакан зелья. Оно было ужасно на вкус, и всё, что она могла делать, это сдерживать рвоту. — Так плохо? — спросил Гарри, удивлённо глядя на её сморщенное лицо. — Оно хуже, чем Оборотное зелье, — пробормотала она. — Ну что ж, пожалуй, мне пора идти. Гарри поколебался, прежде чем сказать: — Послушай, Гермиона. Я могу пойти с тобой. Я могу спрятаться под плащом, ну ты знаешь, на случай, если он попытается причинить тебе боль или что-то ещё. Гермиона была тронута, но понимала, что это слишком рискованно. — Гарри, ты видел, какие маленькие секции в библиотеке? — спросила она. — Тебе почти негде будет спрятаться. Есть вероятность, что он столкнётся с тобой. Кроме того, я действительно не думаю, что он попытается причинить мне боль. Запугать может, но не обидеть. — Гермиона, — серьёзно сказал Гарри, — ты что, забыла, с кем имеешь дело? Это Том Риддл, молодой Лорд Волдеморт. Никто не может знать, что он собирается делать. — Он ещё ничего толком не может, — запротестовала Гермиона. — Он уже дважды пытался спасти мне жизнь. Кроме того, я ему нужна, и он это знает. У меня есть информация, которой нет у него, и он не собирается рисковать, пытаясь получить информацию, пытая меня. Он понимает, что может потерять моё доверие. Он гораздо умнее, Гарри. — Ты действительно всё продумала, не так ли? — неохотно ответил Гарри. — Конечно, — ответила она с лёгкой улыбкой. — Не каждый день даёшь клятву Тёмному Лорду. Покончив с этим, Гермиона отправилась в библиотеку одна. Когда она пришла туда, то обнаружила, что Риддл уже на месте. Дверь была открыта, и он сидел за единственным столом в комнатке. — Рад видеть, что ты пришла, — заметил он, когда она вошла в комнату и с некоторым опасением закрыла за собой дверь. Комната была маленькой, как она и ожидала, но места было более чем достаточно для двух человек, которые вполне могли бы находится здесь в комфорте. Она села на стул рядом с Риддлом. — Любопытство убило кошку, — сказала она, пожимая плечами, пытаясь выглядеть расслабленной, но понимая, что это ей не удаётся. — Значит, у тебя есть для меня какая-то информация? — Конечно, но сначала, — сказал он, поднимая свою палочку, направляя её на дверь и накладывая несколько заклинаний для уединения. — Так-то лучше, — он повернулся к ней лицом, его глаза были серьёзны и сузились. — Надеюсь, ты не забыла о нашем соглашении? Я ничего тебе не скажу, пока ты не дашь клятву. Она притворилась расстроенной и нахмурилась. — Я так понимаю, ты не передумал на счёт этого? — спросила она, притворяясь, что смотрит на него с надеждой. — Неужели ты действительно думала, что я это сделаю? — спросил он, приподняв брови и слегка ухмыльнувшись. — Нет, — неохотно призналась она, — но я хочу добавить ещё один пункт. — Ну и какой же? — подозрительно спросил он. — Я хочу, чтобы ты поклялся рассказать мне правду, как ты узнал, что ожерелье обладает целебными свойствами и что оно может поглотить проклятие Круциатуса. — Я уже говорил, что сделаю это. — Я хочу, чтобы ты поклялся в этом, — настаивала Гермиона. — Хорошо, — холодно ответил он, безразлично пожимая плечами. — Ты готова? Я полагаю, ты знаешь, как это делается? Она кивнула, у неё внезапно пересохло во рту, и вся её вера была только сосредоточена на зелье, которое Гарри и Рон, как она надеялась, приготовили правильно. Она протянула левую руку, которую Риддл взял в свою, и его пальцы скользнули между её. Её кожу покалывало от этого прикосновения. Каждый из них поднял свою палочку и нацелил её на запястье другого. — Клянёшься ли ты, Гермиона Джин, клятвой Феликса пятой степени не использовать ни одно из знаний, которыми я поделюсь с тобой об ожерелье основателей, ни одним из моих планов, ни с одним человеком, против меня, в любом случае, прямо или косвенно, или через сообщника? — он ясно говорил сильным и решительным голосом. — Клянусь, — прошептала Гермиона. Голубая полоса света вырвалась из кончиков каждой из их палочек и обвилась вокруг каждого из их запястий, как неоновый синий браслет. Она была прохладной на ощупь, как и кожа Гермионы. — И не делиться ни одним из этих знаний ни с одной душой, живой или нет, человеческой или нет, в том числе оставляя информацию в письменном виде в надежде, что другие могут найти и прочитать её? — спросил он. «Ух ты, он точно продумал это досконально…» — Клянусь, — уверенно заявила она. Появились ещё две полосы, на этот раз тёмно-синие, и обернулись вокруг их запястий ниже первых полос. — И что в обмен на знания, которыми я поделюсь с тобой, ты поделишься со мной всем, что знаешь об ожерелье основателей или что имеет отношение к нему, и всем, что ты узнаешь? — Клянусь, — ответила она. После того, как третья лента обернулась вокруг их запястий, Риддл выжидающе посмотрел на неё, и она начала говорить: — Ты, Том Марволо Риддл, клянёшься клятвой Феликса пятой степени, что расскажешь мне точно, как ты обнаружил магические заклинания, которые существуют на ожерелье основателей, включая те, которые блокируют проклятие Круциатуса и усиливают исцеление? — Клянусь, — сказал он, пристально глядя на своё запястье, вокруг которого была повязана последняя синяя лента. Мгновение спустя все полосы стали чрезвычайно холодными, прежде чем исчезнуть полностью. На мгновение воцарилось молчание, и они оба уставились на свои теперь уже чистые запястья, прежде чем Риддл сделал первый шаг и убрал свою руку. — Отлично, — сказал он, откидываясь на спинку кресла и выжидающе глядя на Гермиону. — Почему бы тебе не начать первой? — А почему я должна начинать первой? — подозрительно спросила она. — Потому что я предполагаю, что всё, что ты мне расскажешь, не займёт так много времени, как-то, что я расскажу — и покажу — тебе. — Хорошо, — медленно произнесла Гермиона, старательно изображая задумчивость. — Честно говоря, я знаю не так уж много такого, о чём ещё не рассказала тебе. Единственное, о чём я могу думать, это о том моменте, когда я упала с лестницы и ты нашёл меня. — А? — сказал Риддл, пристально изучая её взгляд, и выпрямился. — А что было? — Ожерелье… оно вдруг стало горячим, когда ты прикоснулся ко мне, — призналась она. Она точно знала, что делает. Ей нужно было завоевать доверие Риддла, рассказав ему как можно меньше, позволяя ему думать, что она говорит ему всё, потому что была дана клятва. Риддл выглядел задумчивым, когда обдумывал эту информацию. — Как странно, — тихо сказал он. — У меня так же. Было ли это ещё раз? Гермиона покачала головой. — Нет, и я не понимаю почему. Сначала я подумала, что это потому, что мы оба носили ожерелье, и там, возможно, была связь, когда мы касались друг друга. А потом я вспомнила, как ты помог мне встать после того, как я налетела на тебя. Должно быть, это был мой первый день здесь. Ты коснулся моей руки, и тогда ничего не произошло. И на вечеринке у Слизнорта мы снова прикоснулись друг к другу, но я ничего не почувствовала. Ты ведь не знаешь почему, правда? — Понятия не имею, — ответил он, задумчиво прищурившись и рассеянно постукивая палочкой по ноге. — Ну, мы можем вернуться к этому позже. Есть ли что-нибудь ещё об ожерелье, что я должен знать? Гермиона снова покачала головой, и когда она это сделала, то почувствовала резкую боль в висках, указывающую на начало того, что обещало быть ужасной головной болью. Она изо всех сил старалась сохранить серьёзное выражение лица. «Ну, по крайней мере, я знаю, что зелье сработало.» — Совсем ничего. Это всё, что я знаю, — сказала она. Риддл подозрительно посмотрел на неё. — Ты уверена? — Конечно я уверена. Неужели ты думаешь, что я сидела бы здесь так спокойно, если бы это было не так? — раздражённо сказала она. — Итак, я полагаю, что теперь твоя очередь рассказать мне, как ты узнал о чарах. Его глаза всё ещё смотрели на неё, как показалось Гермионе, довольно устрашающим взглядом, он поднял палочку и резко постучал ею по книге зелий. Гермиона была удивлена, увидев, что книга немедленно превратилась в другую книгу. Она была огромной и потрёпанной, сделанной из толстого пожелтевшего от времени пергамента, который она никогда раньше не видела, и переплетённой в выцветшую красную кожу. Она увидела, что она была открыта на странице сто семьдесят и текст был написан от руки тёмно-зелёными чернилами, как будто авторучкой. Вдоль левой стороны она увидела несколько квадратов, нарисованных от руки чёрными чернилами. Она с любопытством подняла глаза от книги и встретилась взглядом с Риддлом. — Что это такое? — спросила она. — Это, — сказал Риддл, указывая на книгу, — первый том одной из самых дорогих книжных серий, содержащихся в этих стенах замка. Ему уже более четырехсот лет, и он хранится вдали от любопытных рук студентов на специальной полке в библиотеке. Гермиона с благоговением посмотрела на книгу. — И как же ты до неё добрался? — спросила она. Риддл самодовольно улыбнулся. — Я просто спросил профессора Слизнорта, и, естественно, он был более чем счастлив дать мне разрешение прочитать её. — Естественно, — повторила Гермиона, закатывая глаза, — но что это за книга и какое отношение она имеет к ожерелью? — Она называется «Руководство Ллевеллина по разгадыванию магических чар», — объяснил Риддл, теперь с удовлетворением глядя на книгу. — Это своего рода полный список заклинаний, которые могут быть использованы для выявления использования присутствия других заклинаний и заклинаний на месте или объекте. Она объясняет, как использовать заклинание, и ты видишь эти чёрные квадраты здесь? Они находятся там, чтобы кто-то мог практиковать заклинание в них, и когда кто-то овладевает заклинанием в совершенстве, квадрат заполняется чёрными чернилами, точно так же, как чернила, используемые в контуре. Она благоговейно уставилась на книгу, открыв рот и широко раскрыв глаза. — Ух ты, — прошептала она. — Я знаю, — сказал Риддл, наслаждаясь её изумлением. — Это просто удивительно! — выпалила она. — Так вот как ты это узнал? Ты использовал эти знания, чтобы раскрыть чары на ожерелье? — Именно. Я просматривал книгу в течение последних нескольких недель, пробуя каждое заклинание по очереди. Я пока ничего не нашёл — только то, что рассказал тебе, но мне ещё нужно просмотреть пять томов. А я ещё и десятой части пути не прошёл. Вот тут-то ты мне и поможешь, — добавил он, снова пристально глядя на неё. — Я? — удивлённо спросила она. — Ты позволишь мне помочь тебе? Риддл откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди, всё ещё изучая её так, что она почувствовала себя крайне неловко. — Да, пожалуй, я позволю, — медленно проговорил он. — Это заняло бы слишком много времени, если бы я делал это в одиночку, и некоторые из заклинаний должны быть сотворены определённым образом. Лицо Гермионы вытянулось, и она почувствовала вспышку гнева. — Ты собираешься использовать меня как подопытного кролика? — возмущённо спросила она. Риддл закатил глаза и сказал: — Нет, хотя это может пригодиться. Я имел в виду, что некоторые заклинания должны быть сделаны с вытянутой в руке палочкой, например. Поскольку я не могу снять своё ожерелье, это невозможно. Так ты согласна или нет? Гермионе не нужно было дважды думать об этом. — Я согласна, — быстро сказала она. — Когда мы начнём?Клятва
18 сентября 2019 г. в 11:19
Альбус Дамблдор рассеянно бродил по замку. Физически он находился на третьем этаже, но его мысли были в Больничном крыле, с Гермионой Джин. Он размышлял, что делать с этой конкретной ситуацией, разочарованный отсутствием зацепок, когда какой-то звук привлёк его внимание. Звук был очень похож на сильный удар кулаком по столу, и доносился он из неиспользуемого класса справа от него. Однако голоса, которые последовали за ним, были приглушены, и Альбус понял, что это было сделано с помощью магии.
Обычно он пошёл бы дальше, но в классе, о котором шла речь, ученикам вход был закрыт, поэтому он отменил заклинание и сразу же слова разговора стали ясно слышны ему.
— Нет, ты послушай меня, Абраксас.
Дамблдор вздрогнул, узнав в этом сердитом голосе голос Тома Риддла, он намеревался войти в неиспользуемый класс, откуда доносился голос, и отчитать учеников, но следующая фраза привлекла его внимание.
— Я не потерплю такого поведения, — сказал Том властным голосом. Именно такой тон использовал Том, когда Дамблдор впервые посетил его в приюте. С тех пор он очень редко его слышал. Том, без сомнения, знал, что такой тон не поможет ему в Хогвартсе, особенно с учителями, которых он так любил очаровывать.
— Но… — встревоженно перебил его Абраксас.
— Тихо, — холодно сказал Том. — Я не хочу слышать, что ты открыто хвастаешься Тайной комнатой. Ты меня понимаешь? Я очень рассержусь, если услышу где-нибудь за пределами Слизеринской общей комнаты, что ты обсуждал кто, по-твоему, будет следующей жертвой снова. Ты пытаешься заставить меня выглядеть виноватым?
— Нет, Том, конечно, нет, но ты же знаешь, что мы не в курсе, кто наследник Слизерина. Так почему же это имеет значение, если… — Абраксас попытался урезонить Тома способом, который Альбус знал, как бесполезный.
— Дурак. Мы знаем, что не в курсе, кто наследник, но все остальные не могут быть в этом уверены. Поведение — это всё. Ты далеко не уйдёшь, если будешь продолжать в том же духе. Убедись, что донесёшь это всем, вплоть до пятого курса, особенно Долохову и Мальсиберу. Они ещё хуже, чем ты. Я достаточно ясно выразился?
— Да, Том, — ответил Абраксас с лёгкой обидой в голосе, хотя Альбус знал, что он слишком уважает Тома, чтобы пренебрегать его приказами.
Однако слова Тома заставили Альбуса задуматься. Если он действительно был наследником Слизерина, то скрывал это даже от своих самых преданных «друзей». Конечно, это имело смысл. Том всегда был независимым и недоверчивым человеком. Это было бы совсем не похоже на него — доверить кому-то такую важную информацию. Риск был слишком велик, и он это знал.
«При условии, конечно, что он наследник».
— Твоя подружка ещё не очнулась? — спросил Абраксас, явно желая сменить тему разговора. Альбус услышал насмешку в его голосе.
— Она проснулась вчера. Я говорил с ней вчера вечером, — сухо сказал Том. Альбус был заинтригован предупреждением, прозвучавшим в его тоне, но Абраксас либо пропустил его мимо ушей, либо почувствовал себя достаточно уверенно — или глупо — чтобы продолжить.
— А почему ты спрашиваешь? Не ставь под сомнение мою связь с этой девушкой, Абраксас, — отрезал Том. — Я же сказал тебе, что она мне очень нужна.
— Но что она может знать или иметь такого, чего ты сам не можешь достать?
— Есть вещи, которые книги или связи не могут тебе дать, Абраксас, — тихо сказал Том. — Эта девушка мне очень нужна.
— А как насчёт того, что было у ручья? Ты всё ещё не сказал…
— Ты бы удивился, Абраксас, узнав, насколько это было полезно. Может быть, когда-нибудь ты и сам это поймёшь, — ответил он с некоторым удивлением.
— Но люди же разговаривают. В основном девушки. Андреа была в полном бешенстве…
— Пусть себе говорят. Их мысли ничего не стоят, поскольку они думают, что всё это было так или иначе, но следи за Эвансом и Уэсли для меня, — мрачно добавил Том. — Особенно Уэсли. Он создаёт слишком много проблем.
— Может, мне стоит быть с ними в дружеских отношениях?
— Конечно. Как ещё ты можешь оставаться рядом с ними?
— Я не думаю, что они со мной близки, — с горечью сказал Абраксас. — Там что-то вроде стены, они никого близко не подпускают. Они такие странные в этом смысле. Хотя они кажутся немного дружелюбными с Альфардом. Я сделаю всё, что в моих силах.
— Хорошо. Если понадобится, используй Альфарда. Никому ни слова об этом не говори. Что касается всех остальных, то мои отношения с Гермионой исключительно романтические, — насмешливо сказал Том. — Ну же, пошли.
Альбус исчез за углом, прежде чем парни вышли, его разум гудел от новой информации и вопросов. Однако одно было ясно наверняка.
Поездка в Годрикову впадину была вполне уместна.