Застывшее время

Слухи, что в Скинграде появился чужак из Гильдии Путешественников, разошлись очень быстро. Несмотря на то, что гости здесь не так уж редки, однако их появление не удивляло: город-то — один из самых близких к поверхности! Тем не менее, Халашш сочла нужным доложить об этом графу прямо здесь и сейчас. Длинный чешуйчатый хвост завился кольцами, кончик ударился о землю. — Меркатор Хос-сидус-с отос-слал его, с-солгав, что вы заняты, — прошипела она. Янус Гассилдор уставился на золотую пряжку ремня, обвивавшего тонюсенькую — мечта всех женщин — талию. — Я и правда занят. — Он не любил, когда ему докучали по пустякам. Ответа он ни от кого не ждал. Если только кто-то не отправил письмо ему. Но в таком случае Меркатор принимал почту беспрекословно. Странно. Янус Гассилдор поднялся и прошёлся, разминая закоченевшие суставы, не больные — боль ему была неведома, — но неживые. Хотя он отвернулся от Халашш, но чувствовал на себе её взгляд. Потому он не любил смотреть в глаза с узкими зрачками, что взгляд гипнотизировал. Иного ждать от Халашш, женщины-змеи, не стоило. — С-сообщу, когда гос-сть появитс-ся. — Шуршание дало понять — та собралась удалиться. — Постой! — Янус Гассилдор повернулся. Хотя он еле выносил змеиный взгляд, но научился смотреть прямо в глаза, нечеловеческие на приятном, даже красивом человеческом лице. Даже мелькавший раздвоенный язык не портил внешность. — Гость представился? — Я не рас-слышала! — Халашш взмахнула когтистой, с длинными пальцами рукой. — Ус-спела выяс-снить, что чужак ищет вс-сё о культе Акбаа. С женщинами всегда так: не могли без загадок. Неважно, простая человеческая или выходка из Ордена Эдерней. Подобная черта была у Роны. Не имей та её, Янус Гассилдор не женился бы. Юным он любил загадки. Хотя было кое-что общее у Халашш и его жены, но женщины всё же разные. Первая — компаньонка, советчица — да кто угодно, только не прислуга. Вторая — любимая. По настоящее время. — …о культе Акбаа, — промычал Янус Гассилдор и потеребил белую манжету, выглядывавшую из-под рукава чёрного бархатного сюртука, затем уставился в сводчатый потолок из серого камня. Мрак разгонялся холодным синеватым светом — магией Эдерней. В остальном жилище походило на тот замок, с поверхности. Поэтому в своё время Янус Гассилдор легко пережил переселение под землю. Солнечный свет он не выносил, здесь ему было лучше, несмотря на вечную затхлость и сырость. Если бы голод не одолевал… Потому Янус Гассилдор нанял Халашш, что кровь женщины-змеи — ядом пропитанная, что ли — не пробуждала аппетит. — Следи в оба за Меркатором и доложи, когда появится гость, — распорядился он, зная, что Халашш могла и притаиться, и спешно удрать так, что только хвост мелькнёт и исчезнет. — Хорош-шо! — Не «Слушаюсь» с шипением-спутником змеиной речи, но согласие, как от верной подруги. Халашш, впрочем, не подруга, но компаньон. Не секрет, что волшебники якшались с Орденом Эдерней, а Янус Гассилдор слыл могущественным магом, чтобы никто не догадался о его природе. Когда Халашш уползла, он уселся в давешнее кресло и уставился на тяжёлую металлическую дверь. Время — вот чего ему здесь не хватало. Сутки перестали делиться на день и ночь, утро и вечер. Под землёй не было ни сумерек, ни рассвета. Здесь время застыло. Жители этого Скинграда ложились, когда одолевала усталость. Стражи ухитрились поделить время сна и бодрствования. Янус Гассилдор же не старел, нужда поспать появлялась, когда одолевал сильный голод, но, помня, что сталось с Роной, он понемногу поддерживал в себе силы. Тогда сонливость проходила, а вечная ночь тянулась до бесконечности. «Меркатор задёргался, когда появился некто наводящий справки о культе Акбаа», — озадачился он, поднялся с кресла и прошёлся по большим покоям. Стены отразили эхо шагов. Далеко ему до гибкой бесшумной Халашш, по-змеиному мудрой. Не секрет, что и Гильдия Магов озадачена убийством в королевском дворце. «Он хотел видеть меня, но Меркатор не позволил», — домыслил Янус Гассилдор. Его одолели двоякие чувства. С одной стороны, чужак подослан Раминусом Полусом, далеко ходить не надо. С другой — его появление сыграло на руку. Меркатор Хосидус долго не выдавал себя. Взгляд голубых глаз, холодно-равнодушный, — то, что надо для управляющего. Русые волосы до плеч всегда причёсаны, а одежда — подобрана со вкусом. Меркатор Хосидус не покидал Скинград, во всяком случае, так казалось. Удалялся спать, как все живые — и всё. Янус Гассилдор остановился. Меркатор Хосидус удалялся, но спать ли? Хотя в его покоях не было потайного лаза, а окна в подземных домах не нужны, но умело подобранная комбинация рун — и он невидим. Заклинаниям можно обучиться, Янус Гассилдор знал это по себе. Нелегко они давались, но результат того стоил. Ничего невозможного нет, особенно если рядом наставник. Халашш направляла движения графских рук, подсказывала, как правильно вычерчивать руны. У неё это получалось играючи, потому что женщины-змеи — урождённые (возможно, они вылупливаются из яиц, Орден Эдерней хранил тайну появления на свет своих адепток) волшебницы. Догадок много, ответов на вопросы — ой как мало. Янус Гассилдор, оправив полы чёрного бархатного сюртука, сел в кресло. Скоро он получит ответы на свои вопросы, получит их и странствующий любопытный гость, глупый настолько, что задал их более чем неосторожно. Время на это надо. Уж чего, а этого добра, застывшего под землёй, более чем достаточно.

***

Хотелось встряхнуть управляющего так, чтобы с лица слетела маска, появились хоть какие-то чувства, а взгляд перестал быть таким холодно-равнодушным. Но он вёл себя, будто ничего не случилось, никто не просил аудиенции. Дела решал хорошо, этого не отнять. Если подтвердится связь с культистами Акбаа, то будет жаль убивать его. Но незаменимых нет, это Янус Гассилдор усвоил ещё в юности и уверился за много лет не-жизни. Когда Халашш доложила, что гость снова объявился, то он настроился на то, что долго и упорно придётся искать нового управителя. «Почему так часто у тех, кто отлично справляется со своей работой, двойное дно?» — на этот вопрос Янус Гассилдор как раз таки смог бы ответить. Потому что освоил рунную магию Эдерней, чтобы объяснить секрет долголетия действием волшебства. И хорошо освоил. Его не назвать могущественным магом, но и слабаком — тоже. Его пальцам, пусть и длинным, далеко до когтистых рук Халашш, однако руны вычерчивались безупречно. Но граф Янус Гассилдор — человек-имперец, коловианец, которому учиться и учиться. Был им, пока его земли не превратились в заледеневшую пустыню. И остался графом даже здесь, в подземелье. Да, замок похож на тот, что остался пустым на поверхности, только портрет не висел, потому что Янус Гассилдор не позволил бы писать себя нынешнего. Он сам с ой каким двойным дном, поэтому прислугу подобрал под стать себе. — Имя выяснить удалось? — Янус Гассилдор, чтобы не глядеть в гипнотизирующие змеиные глаза, поправил перстень с рубином. — С-сочла, что это не имеет значения, — просвистела Халашш. — Важно: удалос-сь выяс-снить, где с-сос-стоит-ся вс-стреча. Ну и где же хвалёное змеиное чутьё? Янусу оно и то подсказывало, что имя имело большое значение. Описание гостя ни о чём не сказало, только смутно навело на расу («Похож на бретонца», — пояснила Халашш). Удалось выведать, что у гостя тёмно-русые волосы и карие глаза, что молод, что доспехи не дорогие вычурные, не зачарованные, а весьма скромные. Неприметный молодой человек мог оказаться из Гильдии Путешественников. Такой мог прислуживать кому угодно. Возможно, тот задался целью не побеседовать с графом, но выманить Меркатора Хосидуса. — Продолжай! — Янус Гассилдор откинулся на спинку кресла и уставился в змеиные глаза. Халашш не мигнула. Она вообще не мигала, хотя разрез глаз такой же, как у людей. Пухлые губы тронула слабая полуулыбка, на мгновение между ними показался кончик — или кончики — раздвоенного языка. Одно кольцо хвоста развернулось, и Халашш указала на шрам, едва начавший порастать новой чешуёй. — В пещере у озера. Меркатор с-сказал, что вы его подождёте там. Я его опередила и наведалас-сь в это мес-сто, — призналась она и опустила голову. — Я почувс-ствовала в одной из пещер наш-шу магию. Вход закрыли с-сильным заклятием. — Подняв голову, она уставилась прежним гипнотизирующим взглядом и добавила: — Я пос-ставила такую же на это же мес-сто. Если уж женщина-змея пострадала, значит, Меркатору было что скрывать в той пещере. Благо недалеко. Даже не так: к подземному озеру вёл потайной ход из замка. Янус Гассилдор порой прогуливался по берегу, слушал кваканье лягушек и глядел на жёлтые кувшинки, из которых алхимики варили целебные зелья. Он привык к жизни здесь. Но прохладного вечернего воздуха Коловии ему не хватало. Приходилось дышать затхлостью, унёсшей жизнь не одного подданного, чьи лёгкие не выдержали сырости. То, что Меркатор назначил встречу в одной из пещер, не удивило. Огромные гроты имели ответвления, во многие слепо заканчивавшиеся пещеры некто вставил двери и устроил жилище. Подземелье — удачное место для тёмных делишек. Ходы петляли, заблудиться легко. Удачное Меркатор выбрал убежище — и рядом с замком, и легко замести всякие следы. — Покажешь дорогу. — Янус Гассилдор поднялся и оправил полы дорогого сюртука. Хал-Лиурз, аргонианка, работавшая в его замке там, на поверхности, округлила бы глаза, прошипела что-то вроде: «Вы что, с-сами с-собрались?..» И попыталась бы отговорить от дурной затеи. Гассилдоров тянуло на чешуйчатых. При отце в замке работало немало аргониан, при Янусе гораздо меньше. Здесь Халашш появилась. Вне сомнений, следила, докладывала Раминусу Полусу обо всём подозрительном. Точнее, то, что за Янусом Гассилдором ничего предосудительного нет. Уж кто, а тот старался, чтобы это было так. Халашш не возражала, не пыталась отговорить от затеи — дурной или нет, выяснится позже — и подала плащ, затем развернулась. Кольца длинного хвоста медленно разворачивались, чешуя шуршала от движения. Плавно — так умели только женщины-змеи — Халашш развернулась к двери, затем открыла. Янус Гассилдор выдержал время, застывшее и оттого — долгое, пока она не вернулась. Доложив, что Меркатора Хосидуса в замке нет, она поползла по коридору. Осталось глядеть на её хвост, на диво подвижный. Главное — не наступить на кончик. Это больно, Халашш призналась однажды. Лестница вела вниз, затем следовал поворот — не в сторону кухни, откуда слуги ходили за водой и откуда вышел Меркатор Хосидус, но через библиотеку. Янус Гассилдор был уверен: вряд ли его управитель знал о потайном ходе. Потому что Халашш — не просто подчинённая, хранительница библиотеки, но и сильный маг, как весь Орден Эдерней. Закрыть дверь иллюзорным стеллажом — это она умела. Как и убрать обман. Когда они вошли в библиотеку, Халашш заперла дверь на ключ и длинным пальцем прочертила справа налево линию — Nhi, затем зигзагом Stregum, напоследок — ломаную Vista. Радужный хвост заклинания не сразу померк, некоторое время было видно, как в нём плясали пылинки. Стеллаж — тот самый, иллюзорный — медленно растворился вместе с отблеском Vista, открыв взгляду каменную, неотличимую с обратной стороны от стены дверь. Казалось, вот-вот пахнёт свежий ветерок, развеет затхлость замка. Воспоминания — зло. Потому что появились не вовремя. Рождённым уже под землёй детям не суждено, к их счастью, узнать, что это. Потому что солнечного света не будет. Потому что Коловия навеки останется ледяной пустыней. Тот Скинград с его виноградниками и немногими упрямыми, верившими в чудеса дуралеями, что солнце снова ярко засияет, навсегда сковало толстым слоем льда. Не засияет. Надо бы смириться с не-жизнью здесь. Но в груди щемило. Потому что Рона осталась наверху. Янус Гассилдор сумел разжиться зельем исцеления вампиризма и подарить ей вечный покой, прежде чем ушёл. Он, осознав, что отвлёкся, остановился, затем, сосредоточившись, поплёлся за длинным хвостом Халашш. Пришлось несколько раз остановиться, чтобы растревоженные летучие мыши улетели и не выдали их, затем продолжить путь. Идти оказалось недалеко: всего один ход — и они напротив большого грота. У входа в одну из пещер поблёскивало заклинание. Тонкие когтистые руки висели вдоль туловища. Разумно — не тратить магию, тем более неясно, кто и когда появится. К тому же вспышки расчерчиваемых рун далеко видать… К тому же здесь темно — для человека, а не вампира. Не поговорить, потому что голос в пещерах звучит ой как гулко. Время не высчитать, не понять, сколько его прошло. Оно замерло и продолжило ход, когда сердце заколотилось и рот наполнился слюной. Янус Гассилдор изрядно оголодал, поэтому учуял добычу. Не одну добычу. Но во рту горько, будто не неживое тело куснул. Когда-то, пытаясь побороть животный голод, не брезговал мертвечиной. Потом его мутило. Мёртвое — трупоедам. Ему — кровь живого. Неприятный привкус появлялся, когда он беседовал с Меркатором Хосидусом. Не зря. Узнать управителя из троих появившихся невозможно. На всех красовались фиолетовые робы, плечи укрыты плащами, а головы — капюшонами. И символы на спинах… Подобные рисовали кровью рядом с телом принесённого в жертву в центре пентаграммы — символы Акбаа. Животное чутьё не подвело: Меркатор Хосидус — треклятый культист. Вот кто стоял за убийством маленькой девочки в Скинграде. Крохе просто перерезали горло. Меркатор Хосидус заплатит — за ребёнка, за тех, кого задумал убить. Вероятно, пропажа нескольких горожан — его рук дело. Янус Гассилдор несколько раз сжал руки в кулак. Поймав предостерегающий жест Халашш, разжал. Та права, надо подождать «жертву». Некто, вероятно, сам Меркатор, снял охранное заклинание, затем все трое вошли в пещеру. Потянулось, будто густое желе, время. Осталось подивиться выдержке Халашш, чей хвост не дрогнул. Та словно превратилась в каменную статую. Янус Гассилдор же несколько раз переступил с ноги на ногу — благо тихо, — пока не появился «виновник». Несложно догадаться, что это именно тот, кто нужен. Всё совпадало во внешности, описанной Халашш: и тёмные волосы, и простецкая броня… Всё, да не всё. Молод «гость», судя по приятному привкусу во рту, кровь не испорчена болезнью, её много. В висках застучало, откуда-то появились силы. Хороша кровь — настолько, что Янус Гассилдор смог бы поспорить, что не пробовал подобной. Кто? Кто этот юноша? Вот когда время пролетело молнией — когда культисты окружили жертву. Что-то заговорили, руны из трёх рук заиграли в воздухе радугой. Даже не из трёх, а из четырёх: Халашш не бездействовала. За простой Nhi последовала сложнейшая Tempus, которую Янус Гассилдор не смог прочесть и не выдохнуться. Всё-то им, сёстрам Эдерней, подвластно. Даже замедлить время. Руки двигались с трудом, хотя казалось — быстрее. На Халашш собственное заклинание не подействовало и она змеёй-охотницей метнулась к «жертве» и сбила ту с ног. Это было всё, на что её хватило. «Замедление времени» отнимало немало магических сил. Но главное — она успела. Один из культистов пустил молнию в место, где до этого стоял незнакомец. Промахнулся, отчего от земли поднялся сноп искр. Главное — успеть, потому что Халашш могут убить, заклятье, даже безупречно вычерченное не сотворится. Благо Aam-Folgora-Taar давались Янусу Гассилдору легко… Молния сорвалась с ладони. Не подвело и вампирское зрение. Один из культистов, опалённый, с прожжённой в спине дырой, осел. Второго уложила Халашш, а руку третьего срубил пришедшая в себя жертва, далеко не простая на поверку. Оставшийся в живых культист взвыл и схватился за обрубок. Халашш сорвала с него капюшон. Не тот. Растрёпанные рыжие кудри не принадлежали Меркатору Хосидусу. А жаль. Хотелось допросить ублюдка, а потом убить. За то, что вынудил стиснуть зубы и побороть желание припасть губами к ране… На молнию Януса Гассилдора не хватило, но на простенький «Огненный шар» третьего круга — вполне. Загорелось тряпье. — Зря вы, граф, — упрекнула Халашш. Кончик хвоста приподнялся и хлестнул по полу. Она зла. — Можно было допрос-сить. Вы вс-сё ис-спортили. Она, вне сомнений, знала тайну графа, знала, что при виде крови появлялась невероятно сильная жажда. Знала, но упрекнула. Янус Гассилдор вгляделся в одного из культистов. Меркатор Хосидус собственной персоной здесь. Даже взгляд холодно-равнодушный, как при жизни. Некого больше допросить. Не считая просившего аудиенции и в конечном итоге получившего её гостя, чья кровь на диво сильная. Не магия по ней струилась. Но что? Что такого в неприметном теле? Черты лица незапоминающиеся, хотя и приятные, разрез карих глаз — самый обычный для бретонца, как и форма губ и овал лица. И ума отнюдь не много, раз не распознал ловушку. — Дурак! — обругал Янус Гассилдор несостоявшуюся жертву. — Как вообще можно поверить, что я могу прийти в это место?! Эхо гулко повторило возмущение — настолько, что едва удалось расслышать: — Но вы же пришли именно сюда! Ещё и огрызнулся, наглец! Халашш и та опешила, приоткрыла пухлые губы. Раздвоенный язык мелькнул и спрятался во рту. — Не втравил бы в историю — не пришёл бы, — нашёлся Янус Гассилдор и сглотнул: слюны появилось слишком много от запаха живой крови. — Ладно. Можешь передать Раминусу Полусу, что к культу Акбаа я не имею никакого отношения. Лучше уйти, но, ощутив на запястье когтистую руку, он остановился. Халашш права. Хотя бы имя надо узнать, а также подробности, с чего вообще Раминус Полус решил, будто Янус Гассилдор — культист. Только потому, что первая жертва появилась в Скинграде? Дурак он в таком случае. Но ведь нелегко — чуять насыщенную, будто чистая энергия, кровь и делать вид, что ничего не происходит. Под ложечкой засосало, причём сильно. Неприятное ощущение, но придётся всё выяснить. Потому что чужак представился. Потому что имя — нетипичное для бретонца. Либо скрыл настоящее, либо что-то ещё. Чутьё подсказывало — вариант второй. Логика твердила то же, потому что скрыться легче под неброским именем и фамилией. А не представляться Ам Шегаром. Что означало «безымянный» на одном языке.