Его истинная любовь

От Тортуги отчаливали на закате при слабом попутном ветре. Команда была бы не прочь продолжить тесное знакомство с местными кабаками, но капитана Воробья звала в море какая-то смутная тревога. Возможно, это был страх вновь потерять свой корабль – во всяком случае, только на борту “Жемчужины”, которую только что вызволили из “коллекции” Черной Бороды – целой и невредимой – Джек чувствовал себя спокойнее и увереннее. Ближе к полуночи на море опустился туман. Корабельные фонари сквозь призрачную липкую завесу казались размытыми масляными пятнами. Джек в который раз подивился проницательности своего первого помощника – Гиббс ни в какую не хотел покидать Тортугу, по каким-то одному ему известным приметам предрекая скорое ухудшение погоды. Впрочем, Джек подозревал, что это нежелание пускаться в путь было продиктовано сугубо личными интересами Гиббса, а вовсе не опасениями по поводу погодных условий. Команда, недовольная столь быстрым завершением увольнительной на берег, споро и зло загрузила на борт корабля провиант и пресную воду, после чего на ногах остались лишь те, кому выпала вторичная неудача за этот день – нести вахту. Недовольство объяснялось просто – бедняги были трезвее, чем их коллеги, которые тут же завалились спать в свои гамаки. Джек не находил себе места. Сначала он пытался прокладывать курс, пользуясь картой и своим удивительным компасом, но вскоре бросил это бесполезное занятие. Он покинул капитанскую каюту, тускло освещаемую коптящей масляной лампой, и вышел на палубу. Туман тут же накинулся на него, хватая за рубаху мокрыми пальцами, и уже через минуту одежда Джека полностью отсырела. Пират не обратил на это никакого внимания. Радость от обретения “Жемчужины” грела его изнутри, и он не замечал промозглой сырости, воцарившейся снаружи. В голове звенело после всего выпитого, а также извечного, просто адского шума и гама, присущего всем тавернам, а тавернам на Тортуге – в особенности. “Черная Жемчужина” разрезала форштевнем стелющиеся над водой полосы тумана. Она шла вперед так тихо, что не было слышно даже привычного плеска волн о борта парусника. Тишина ласкала слух пирата, он прошелся вдоль борта, продвигаясь к носу корабля… Где уже маячил темный силуэт. “Баба на корабле – к беде”, - рассеянно припомнил Джек одну из излюбленных морских примет суеверного мистера Гиббса. - “Стоп, баба на корабле?” Джек закрыл глаза, снова открыл. Силуэт никуда не делся. “Я сегодня не выпил ни капли рома!” – вскипел праведным гневом капитан. И это была истинная правда – весь этот день пираты воздавали должное элю – темному, как семь смертных грехов, и обманчиво “легкому” – о том, что он пьян, моряк узнавал далеко не сразу. Но было уже поздно. В том, что силуэт определенно женский, сомнений не возникало. Это было очевидно даже сейчас, при никудышном освещении. Принадлежал он девушке - высокой, стройной, облаченной в свободные одежды, ниспадавшие до самой палубы и – или это Джеку только показалось? – развеваемые каким-то потусторонним ветром, в то время как над морем установился почти полный штиль. Да откуда она вообще взялась? Проскользнула на корабль тайком, пока команда была занята погрузкой и отплытием? Джек осторожно, почти крадучись, чтобы не спугнуть незнакомку, двинулся вперед. Но девушка стояла, облокотившись о планшир, и смотрела на воду, как завороженная. На то, что происходило вокруг, она не обращала ровным счетом никакого внимания. Пират немного подумал и скопировал её позу, постепенно, дюйм за дюймом, боком подбираясь к незнакомке. Вот он уже так близко, что их локти почти соприкасаются. Теперь Джеку видна была изящная, словно точеная, головка девушки, смуглая кожа, густые темные волосы, схваченные надо лбом обручем и густыми кольцами спадающие на шею. Незнакомка же даже не шелохнулась, словно и не заметила появления пирата рядом с собой. Так продолжалось пару минут. Джек, неудобно изогнув шею, все пытался заглянуть девушке в опущенное лицо, но тщетно. - Откуда вы здесь взялись, леди? – наконец осмелился задать вопрос Джек. – Этот рейс не предназначен для перевозки пассажиров… Девушка наконец соизволила повернуть голову и взглянуть на пирата, и у того перехватило дыхание: темные глаза были глубже морской бездны, ему показалось, что они манят его, затягивают в пучину… - Неужели ты не узнаешь меня? – голос был глуховатым и мелодичным, как пение ветра в наполненных им парусах. Джек поспешно кинулся воскрешать в памяти образы всех особ женского пола, которые когда-либо встречались ему на жизненном пути. Сие занятие затянулось – таковых он на своем веку встречал немыслимое количество. Но эта девушка не походила ни на одну из благородных леди, которых Джек видал предостаточно, ни, уж тем более, на портовых “барышень”, которых он перевидал еще больше. А уж авантюристок вроде себя он всех знал наперечет. Отказавшись от дальнейших умственных усилий, пират вопросительно уставился на незнакомку. И наконец почувствовал нечто, недоступное ни одному человеческому органу чувств. Воздух вокруг девушки был буквально наэлектризован магией, отчего она воспринималась чем-то подобным морской богине Калипсо, несмотря на свой обманчиво юный вид. И было в ней что-то знакомое… до боли родное. К тому же обликом девушка очень походила на… - Жемчужина? – спросил Джек словно против своей воли и поборол в себе желание перегнуться через фальшборт, дабы убедиться в том, что носовая фигура корабля все еще на месте. - Душа Жемчужины, если быть совсем точной, - но ты можешь звать меня и так. Узнал все-таки, - констатировала девушка с тенью насмешки в голосе. Джек кивнул, разглядывая живое воплощение своего корабля… ну или почти живое. Он всю жизнь прожил на Карибах, где обыденность идет рука об руку с магией, поэтому не особенно удивлялся чудесам. Тем более сейчас, когда его кровь была в достаточной мере разбавлена выпитым элем. Заботил его только один вопрос: - И часто ты так… гуляешь по кораблю? - Бывает, - неопределенно ответила Жемчужина. – Особенно в такие неспокойные ночи, как эта. Джек моментально вспомнил те случаи, когда корабль по причине плохой видимости или во время шторма оказывался на волоске от гибели. Не единожды он сам каким-то шестым чувством ощущал, стоя за штурвалом, что впереди, прячась за толщей воды, ощерились голодными клыками рифы, и успевал вовремя сменить курс. Или рассказы вахтенных о том, как им случалось задремать на посту, но тут словно кто-то пихал их локтем в бок, и корабль со всем экипажем благополучно миновал ужасной участи. Подобные рассказы, поведанные сдавленным шепотом, имели огромный успех в портовых тавернах, неизменно собирая толпы благодарных слушателей. - Ты хранишь “Жемчужину” от бед, - выдохнул потрясенный Джек. – Именно благодаря тебе она столь везуча… - Да, на зависть врагу. И не только она одна, - девушка устремила на Джека загадочный взгляд. - Ты оберегаешь и меня тоже? Слушай, если бы все это не было так реально, я подумал бы, что сплю. А может быть, ты всего лишь простая девчонка, пробравшаяся на борт зайцем и устроившая все это представление, чтобы не высадили на берег в первом же порту? – подозрительно спросил Джек. - Возможно, - протянула его собеседница и сделала почти незаметный пасс рукой в воздухе – словно начертала какой-то тайный знак. В тот же миг все паруса на грот-мачте разом сами собой свернулись и развернулись вновь, хотя обычно для этого требовались слаженные усилия нескольких матросов. А с кормы раздался вопль вахтенного, за которым последовала тирада, сплошь состоящая из соленых морских словечек. И было отчего – штурвал в руках моряка неожиданно закрутился сам по себе, судно рыскнуло на несколько румбов вправо от основного курса. Джек от неожиданности был вынужден ухватиться за планшир, девушка же даже не покачнулась. Она с мягкой усмешкой посмотрела на капитана. - Доказала, - хрипло констатировал Джек. – Но тогда объясни, отчего ты вдруг решила явиться мне? Судну угрожает опасность? - Нет, - тихо ответила Жемчужина. – Пока – нет. Хотя для пиратского корабля безопасность – призрачное понятие… Я хотела… поблагодарить тебя. - За что? – округлил глаза Джек. - За то, что не бросил меня там, не оставил в бутылке в коллекции Черной Бороды. И еще… я боялась, что ты предпочтешь мне другое судно. Там было много достойных кораблей… Джек опешил – он не ожидал такого ответа. - Заметь, Джек – с тех пор, как это судно досталось тебе, ни один другой капитан на его борту надолго не задерживался, - продолжала Жемчужина. - Не капитан выбирает корабль – корабль выбирает капитана. - Но ты пошла на дно во время битвы с Кракеном… И даже после этого ты не изменила своего отношения ко мне? Жемчужина покачала головой: - Я не виню тебя за это. Ты вернулся. И на дно мы отправились вместе… Это главное. Гораздо хуже поступают те капитаны, что бросают свой корабль на произвол судьбы. Память – хитрая штука, неприятные воспоминания она хранит порой еще более ревностно, чем радостные. Вот и Джек моментально вспомнил то, о чем хотел бы навсегда забыть. Свою попытку сбежать с тонущей “Жемчужины”, бросив на произвол судьбы и корабль, и все еще сражавшийся с морским чудищем экипаж… Сердце сопротивлялось решению разума, продиктованному страхом, тянуло назад. И стрелка компаса вынесла окончательный вердикт – он должен вернуться. Не только к людям, которые доверили ему свои жизни, но и к своему самому дорогому сокровищу. Вспомнил свои собственные слова: “Всего лишь корабль…” Они застряли в горле, как рыбья кость, - ни протолкнуть, ни вытащить. Тогда он предал “Жемчужину” еще раз. И Элизабет, приковав его к мачте и тем самым отрезав все пути к отступлению, таким образом не позволила ему предать корабль в третий раз и на сей раз окончательно. Потом, когда ему удалось спастись из Сундука Дэйви Джонса, он был даже в некотором роде благодарен девушке за этот поступок… Жемчужина наверняка слышала все, что он говорил, чувствовала его внутренние метания. И все равно осталась верна своему капитану, снова и снова прощая ему все ошибки… Вот и сейчас – показалось ему или нет, но на глазах девушки блеснули слезы. Она тоже вспомнила?.. - А как же вышло так, что ты оказалась у Черной Бороды? – спросил он, чтобы перевести разговор в другое русло. - Барбосса. Я не хотела видеть его своим капитаном. Мне было все равно, - кратко ответила девушка. Сердце капитана болезненно сжалось. Он не находил подходящих слов, чтобы выразить то, что чувствовал сейчас. Захотелось обнять её и никогда не отпускать… Но пальцы пирата прошли сквозь девушку, словно она была миражом. - Не в этом мире, Джек, - горько усмехнулась Жемчужина. – Здесь я всего лишь дух корабля. Судно – мое материальное воплощение. Глаза девушки тоже были полны боли. И Джек наконец осознал и высказал то единственно верное и правильное, что всегда жило в глубине его души: - Всю свою жизнь я любил только тебя. Ты одна приняла меня таким, какой я есть. И не пыталась переделать меня… - Я всегда буду хранить тебя от бед, - тихо ответила Жемчужина. – И буду верна тебе одному… до конца. Только у меня есть к тебе пара вопросов! – это было произнесено уже настолько другим тоном, что Джек опешил от столь мгновенной перемены настроения. Видимо, корабельные духи переменчивы, как само море… - Судно необходимо привести в порядок. Днище поросло ракушками, и на него покушаются корабельные черви. Чувствую себя неряхой. Ужасно неприятно, сам понимаешь, - в глазах ее уже плясали задорные искорки. Джек кивнул – наполовину покаянно, наполовину шутя. Да, они действительно идеально подходят друг другу… - И еще одно, Джек, - это уже было произнесено серьезно. – Ни в коем случае не меняй имя корабля. Вместе со старым именем он потеряет и свою душу… Голос девушки становился все слабее и слабее, силуэт ее таял… - Постой! – выкрикнул пират. – Мы еще увидимся? - На сегодня мое время истекло, - ответила Жемчужина. – Но помни – я всегда здесь, рядом с тобой, мой капитан… И – словно и не было его чудесной собеседницы… Едва придя в себя, Джек первым делом отловил своего первого помощника (он едва удерживался на ногах, передвигаясь по палубе причудливыми зигзагами и напевая себе под нос нечто фривольное). Причем отловил в самом буквальном смысле – за шиворот. И зашипел ему на ухо: - Мистер Гиббс, вы в курсе, что у нашего корабля есть душа? Гиббс вскинул на своего капитана замутненные хмелем безмятежные глаза: - Душа, сэр?... Раз… умеется есть. Как и у … к-каждого корабля… - Вы ее видели? И как часто она появляется? – поинтересовался пират с замиранием сердца. - Да когда как, сэр, - икнув, честно признался Гиббс. – Но после третьей пинты – всенепременно. Слегка разочарованный Джек отпустил своего верного помощника и друга на все четыре стороны и некоторое время наблюдал, как тот удаляется, раскачиваясь из стороны в сторону и бормоча себе под нос: “Ну и штормяга…” Сам же деловито направился в прямо противоположную сторону. Очутившись на баке, он воровато огляделся, - не застанет ли его кто-нибудь за этим несолидным и неуместным проявлением нежности по отношению к собственному кораблю, - а затем провел по планширу рукой так нежно, словно это было плечо любимой женщины. И – было ли тому виной разыгравшееся воображение? – гладкое дерево, несмотря на ночную прохладу, оказалось излучающим совершенно живое, человеческое тепло, а “Жемчужина” мягко качнулась на неизвестно откуда взявшейся, внезапно набежавшей волне.