А слёзы текут ручьями.

      Громкий хлопок двери, характерный при её резком закрывании.       Казалось, весь особняк, в каждом его углу был слышен этот звук. И правда, сидящие на первом этаже аж вздрогнули от неожиданности. Виной всему была даже не дверь, причиной хлопка стал Киллер. Тот, который лучший в выполнении заданий и других поручений, что давал Босс. Тот, который одетый в ничем неприметную синюю кофту и серые штаны. Тот, который не испытывает ни грамма эмоций ни по отношению к другим, ни по отношению к себе. Его по-настоящему прорвало. Всё маски безразличия свернули в большой ком и выбросили в мусорную корзину. Килл облокотился спиной о дверь и медленно скатился по ней, запустив руки в русые волосы. Больно. Очень больно. Чёрная жидкость, стекающая по щекам, смешивалась со слезами, образуя «тёмные ручьи». Убийца тяжело дышал, сдерживать всхлипы было по-просту невозможно, так же, как и слёзы.       И всё это из-за глупой влюблённости. Ладно, если бы предметом воздыхания стал один из членов банды, но нет, им являлся их Босс. К слову, главарь их был не из лучших, вернее, как лидер, он хорош, а как человек — не особо. Как некоторые выражались: «сгусток негативных эмоций», хотя чем-то они были правы. Вечно в тёмно-синей одежде, волосы чёрные, как смоль, да вдобавок и выглядят, словно немытые уже года два. А уж если приблизится к нему, то сразу ощутима его аура, состоящая явно не из позитива. Он сравним с грозовой тучей — спокоен, но если что-то пойдёт не так, то жди беды в виде втаптывания в грязь, как в прямом, так и в переносном смысле. Так что побои в этом особняке не редкость.       Киллер не помнил, когда стена похуизма дала трещину, и он встрескался. Конечно, не о какой взаимности и речи нет и не будет. Как бы больно не было тебе, как бы ты не хотел умереть, ты должен жить. Жить ради тех, кто тебя любит… Вот только этих «тех» уже нет, они были безжалостно убиты Киллом. Сожалеет ли он об этом сейчас? Не-е-ет. Ну, разве что чуть-чуть, самую малость… Да кого обманывать? Именно в этот момент он осознал, что натворил. «Жить для тех, кто любит тебя», а для кого, собственно, жить?       Конечно, Убийца мог бы покончить с собой, уйти вот так, от неразделённой любви ещё давно. Но так нельзя. Здесь некому поплакаться в плечо и некому раскрыть душу, здесь тебе не сказка, в которой главный герой после многочисленных страданий будет вместе со своей любовью. Здесь нет места мечтам, это «здесь» — реальность. Реальность, в которой живёт Килл, она не такая, как у выкидыша из Underswap, она не приторно-сладкая, как во многих книгах. Реальность такая, какая есть. С этим стоит лишь смириться, и Киллер смирился.       Убийца готов был биться головой об стену, ему было больно. Морально. Тот, кого он в тайне любил не только отверг его, он окунул лицом в суровую реальность, в которой Килл — пешка, для выполнения своего рода заданий. Если надо, то Найтмер найдёт ему замену, но до этого надо ещё дожить.       Кажется, что на первом этаже слышен этот плач, нет, не кажется, все, кто сидел внизу, слышали непрекращающиеся уже полчаса всхлипы. Босс сия банды, скорее всего, сидит довольный в кабинете, ведь он этим негативом восстанавливает силы.       Киллер не мог успокоиться, его растоптали, ему разбили сердце. Так просто. Убийца привык держать всё в себе, скрывая истинные эмоции под маской безразличия. А всё потому, что всем наплевать на твои проблемы, никто не будет тебя успокаивать и жалеть, здесь каждого волнуют только свои проблемы и пути их решения. Войти в чужое положение равносильно предстать перед всеми нянькой, возящеейся с маленьким ребенком. Это убивало. Само чувство ненужности, осознание того, что ты лишь ничего не значащая для других пылинка, какая-то жалкая букашка, приносили боль. Но Килл держал всё в себе, тчательно скрывал настоящие чувства. Не в этот раз. Он сорвался.       Кое-как, но он смог вытереть водопад тёмных слёз и, через силу, подойти к деревянной невысокой тумбе. Достав из кармана серебряный ключик, Убийца замешкался. Он начал крутить в руках, внимательно рассматривая, открыватель замка. Замочек тот находился на шкафчике тумбы. Дрожь прошла по телу, нахлынул новый поток слёз. Он просто идиот, как он мог подумать, как мог начать фантазировать о взаимности? Глупо.       Сомнений не осталось, ему это надоело. Киллер хотел избавится от столь неприятных воспоминаний и чувств. Присев на корточки и снова утерев слёзы, тем самым всё больше заставляя глаза болеть, Килл вставил ключ в замочную скважину и сделал два оборота. Дальше без всяких колебаний он открыл шкафчик и ему предстала следующая картина: там лежали бинты, несколько ножей и лезвий, пачка пластырей и верёвка. Зачем это там лежало? На такой случай, когда Килл точно будет знать, что хочет полностью покончить со всем. Он предполагал, когда-нибудь это произойдёт. — Всё-таки пригодился мне этот шкафчик. — голос был хриплым.       Наверное, странно, что Убийце понадобилось прятать это от всех. Дело в том, что Найтмер хоть и злой, равнодушный к подченённым, но он не мог допустить, чтобы кто-то из его команды умер, тем более, такой продуктивный работник. Поэтому суицидальные наклонности, такие как, например, порезы на руках, не приветствовались. Даже после каждой битвы или задания, где Киллер получал почти смертельные увечья, Найт посылал кого-нибудь, кто будет помогать зализывать его раны. Видимо, сегодня это закончится. Да какая разница-то? «Ценный подченённый» уже не будет таким «ценным», потому что будет, вернее, уже морально сломлен, так что…невелика потеря.       Из шкафчика Килл достал только одну вещь — верёвку. Он думал, как будет лучше уйти и решил, что удушение — самый оптимальный способ. Ведь вскрывать вены довольно трудно, неправильный порез и ты чувствуешь ужасную боль, но ни одна из вен не задета.       Закрепив на какой-то балке верёвку, на которой уже красовался нужный узел, Килл решил, что писать записку не будет. Зачем? Кому нужно это чёртово послание, написанное второпях и пропитанное слезами. Всё почти готово, только вот незадача… Табурета у Киллера не было. Придётся топать на кухню, как раз сможет осушить стакан воды.       Аккуратно выскользнув из комнаты и пройдя недлинный путь, Убийца добрался до кухни. Там сидели Даст и Хоррор. Подстава. Килл старался не смотреть на них, он прошёл к светлой столешнице, где стоял графин с водой, из него светловолосый налил напиток в стакан, а после быстро всё выпил. Стало лучше. «Друзья» с выпученными глазами смотрели на «пока-что-живого», связано это было с его внешним видом. Вокруг чёрных, как бездна глаз, были красные круги, также весь нос покраснел. Взяв табурет, Килл уже хотел подняться к себе, но услышал смешок Хоррора, а после и его слова: — А ты куда это табуретку потащил? — смешок, — убиться решил? — Ага, — и на этом Убийца решил уйти, но заметил взгляд Даста, он, кажется, что-то начал подозревать. Килл придумал, как выкрутиться. Он издал смешок, а после фальшиво-весело улыбнулся, — сейчас же пойду и самоубьюсь где-нибудь. Хех, я пойду.       Кажется, они поверили. Да, они лишь немного посмеялись и даже не заметили, как тот ушёл.       Тихо вздохнув, светловолосый поставил табурет под висящую верёвку и встал на него. Потом накинул на шею петлю, слёзы снова появились. Всё воспоминания пролетали перед глазами, а сам Киллер напоследок произнёс тихое «простите». А дальше звук, спроицированный падением табуретки, и кряхтения Килла. В глазах потемнело, а тело стало невыносимо тяжёлым. Смерть пришла не так мучительно, как ожидал тот. Глаза Убийцы были открыты, голова чуть наклонена вниз, а по щекам до сих пор…

…ручьями текли слёзы…