Толстая бабочка

Мирабелла считала себя особенной. С самого детства она верила в себя и в свою избранность. В их захолустье, на лугу возле пруда, никто не верил в избранных. Каждая бабочка стремилась походить на другую, и все они сливались в толпу пёстрых стройных созданий, порхающих с цветка на цветок. Мирабелла попробовала раз за ними угнаться, но на третьем цветке устала и присела отдохнуть. Красавицы даже не обернулись, улетели с милым смехом, изящно поблёскивая крылышками. Мирабелла облюбовала себе куст шиповника. Несмотря на толстоту, она ловко пролазила между острых шипов в тёмную прохладу и наблюдала оттуда за жизнью на лугу. А жизнь кипела. Повсюду сновали трудоголики-муравьи, они носились без устали от муравейника к дереву и обратно, таскали веточки, крошки хлеба и даже птичий пух. Бывало, они забирались на куст шиповника в поисках стройматериала. Бабочку они словно не замечали. Кузнечики носились стадом, постоянно соревнуясь в скорости. Они всегда куда-то ужасно спешили, но, в отличие от муравьёв, громко стрекотали о своих успехах или неудачах. Иногда Мирабелла выбиралась на луг, отведать чего-нибудь вкусненького, и там сталкивалась со вспыльчивыми осами: - Есть больше негде? Мы первые заняли! Или грубыми шмелями: - А если тебе крылья оторвать? М? А то и нудными пчёлами: - Ну мы как бы работаем... Ну найдите себе другое место... Но хуже всего были наглые и вездесущие стрекозы. Они летали очень быстро, имели кучу свободного времени и отсутствие манер. - О, опять это недоразвитое создание... Ату её, догоняй! Мирабелла проклинала своих мучителей, отсиживаясь в теньке шиповника. Раз она попробовала огрызнуться на двух приставучих стрекоз и едва не очутилась в воде, куда они решили её столкнуть. Всех этих проблем не ведали беззаботные стройные бабочки, всегда держащиеся стайками. Они ловко парировали подколки стрекоз, смехом прогоняли наглых ос и возмущённо восклицали, вынуждая шмелей и пчёл быстрее убраться. Но Мирабелла понимала, что избранному насекомому не место с обычными. Её путь особенный, она первая в мире толстая бабочка, избравшая одиночество. День за днём протекали однообразно, пока однажды, прилетев домой, она, привычно скользнув между шипов, не угодила в липкую паутину. Побарахтавшись немного, она замерла, покачиваясь вверх-вниз, словно на облаке. Залетела муха, покрутила круглой головой и метнулась обратно, истерично жужжа. Паук приполз ближе к вечеру. Мирабелла разглядела его многочисленные ноги и усталые глаза. Он не спешил её есть, остановился чуть поодаль. - У тебя что-то сломано? - неожиданно спросил он скрипучим голосом. Бабочка пошевелила лапками, спутанными крыльями, и отрицательно качнула головой. - А чего сидишь тогда? Мирабелла не на шутку разозлилась. Она уже смирилась с судьбой, ждала смерть, как нового солнечного дня, а это чудище смеётся над ней! - Радовался бы лучше, такой ужин ждёт! - съязвила она. Паук почесал затылок. - Приступай уже, ешь! Жирная бабочка угодила в твои сети. То-то на лугу выдохнут с облегчением! - Мирабелла вышла из себя и с каждой репликой дёргалась всё отчаяннее: - Толстая бабочка пошла на ужин пауку, конечно! Счастливая семья ей не светит, нет подруг, нет друзей, уродливая толстая бабочка! Внезапно она упала, инстинктивно взмахнула крыльями и вспорхнула ввысь. Она ещё долго возмущалась, проклиная тупого паука, несбывшиеся надежды и шанс наконец стать особенной бабочкой, о которой обязательно будут все говорить. Поужинав пыльцой на одинокой ромашке, она заночевала в высокой траве. Она твёрдо решила покинуть луг, где даже толстой бабочке даже умереть нельзя нормально. Старый паук проводил взглядом стройное тельце взбалмошной жертвы и принялся латать дыры в паутине. Он давно забыл об этой ловушке, уже старой и непрочной, но худенькая жилица шиповника всегда ловко скользила мимо неё, не задевая изящными крыльями.