Дождь лил как из ведра. Ледяные капли хлестали за ворот легкой куртки, промочили насквозь штаны и кроссовки. Бежать в такой ситуации — верх глупости, особенно когда у тебя на пальце кольцо. Просто… трудно сказать. Джона накрыло. Он приготовил им поесть и стоял у окна, вслушиваясь в мерный стук капель. А потом просто открыл окно и перемахнул через подоконник. Ноги сами несли его прочь в какой-то животной потребности убраться как можно дальше от них, от этого места. Его никто не преследовал, и от мыслей, что они потеряли бдительность, уверовали в его верность и преданность, губы Джона растянул жуткий, безумный оскал. Ноги сами занесли его в какой-то двор: там стояла грязная лавка под деревянным навесом, и Джон без сил рухнул на неё. Где-то рядом шумел океан. Джон замер, вслушиваясь в этот звук. Неужели получилось? Неужели прямо сейчас он сможет отправиться на поиски посольства? Нет, ему совершенно не хотелось возвращаться в Америку. Но там семья? И унижение, взгляды в спину, полные едва скрываемого отвращения. Джон вздохнул и потёр мокрое лицо.
Эмил остановился за невысокой оградой, глядя на свою притихшую на лавочке добычу. Да. Так уж сложилось, что в Эмиле воспитали зверя, который находит удовлетворение лишь в одном: безжалостной охоте на себе подобных. И Кейл, зеленоглазая гордая сволочь Кейл, тоже под это подпал. Конечно, сейчас всё осложнилось. Его банда принудила их к браку, Кейл сменил в этой самой банде статус с секс-игрушки для битья на какое-то подобие женщины, которую любят, которая готовит, но которую даже за порог не отпускают без мужика. Но порой всё возвращалось на круги своя. И он, Эмил Стенц, снова становился охотником. А Джон Кейл — его добычей. Джон встрепенулся, почувствовав тяжёлый взгляд в спину. В принципе, он знал, кого увидит. Он слишком хорошо их знал. Моттс смотрит по-другому. Обычно с жалостью. А если его в редких случаях накрывала ярость, вообще смотрел словно сквозь Джона. Взгляд Эмила — другой. Он всегда жадный, удушающе горячий. Даже сейчас, замёрзнув, промокнув до нитки, Джон горел под этим взглядом. Джон молча встал и подошёл к ограде с той стороны. Сжал прутья побелевшими пальцами и, высунув язык, лизнул кожу Эмила. Тот отстранился, отскочил от неожиданности. И Джон, развернувшись к нему спиной, рванул прочь на такой скорости, как будто за ним мчался сам дьявол. Интересный опыт — вот так резко поехать крышей. Быстро оправившись от шока, Стенц бросился в погоню. Про себя он ухмылялся. Каков, а? Уже не стесняется использовать свою сексуальность для своих целей. По каплям, по крохам. Но от мыслей, какой из Кейла может вырасти монстр, сладко подводило нутро.
Улица начала петлять, и на очередном повороте Эмил настиг пленника.
— Не мог для разнообразия сбежать не в жару, не в холод и не в дождь? — проурчал Стенц.
Джон зашипел, врезавшись спиной и затылком в стену.
— Мог бы не ловить меня, попить пивка в тепле?
— Не мог бы. Ты меня знаешь, — взгляд Эмила был насмешливым. — Это такая попытка довести меня до болезни и смерти? Знаешь, можно сделать не по обычному нашему сценарию. Сделаем вид, что ничего не было? Попьём где-нибудь чаю и вернёмся домой.
Его, Стенца, волосы были такими густыми, что их не брал даже чёртов дождь. Джон потянул молнию на его куртке. Под ней была чёрная футболка, красиво подчёркивающая мышцы. Джон провёл руками по его талии, потом щёлкнул ремнём брюк и припустил их вместе с трусами. Расстегнув свою одежду, он молча вжался в тело Эмила, чтобы тот почувствовал, как Джон горит. Весь, всем телом. Он привык. Чёртова привычка. Триггер, Действие, Награда. Побег, Отлов, Наказание. Это боль. Или секс. Его тело привыкло к этой петле на своей глотке. Он должен получить своё наказание. Джон впился ногтями в бёдра Эмила, а зубами — в его мокрую одежду. Член так тёк, как будто он год не трахался. Эмил тихо рассмеялся и даже нежно поцеловал в губы. Правда, в конце всё равно укусил и резковато развернул Джона лицом к стене.
— Детка, — гортанно проурчал он, неторопливо втискиваясь. — Дикая и непослушная.
Джон грубо пережал свой член, постанывая от боли и напряжения, и прогнулся, откровенно предлагая себя. Детка. Их игрушка, их жена. Чёрт бы их побрал всех. Он нетерпеливо дёрнулся, чувствуя, как холодные капли бьют в поясницу и обнажённый зад.
— Давай же, давай, — шептал он сухими губами, ловя капли воды.
Эмил лизнул его в шею и сорвался на быстрый темп, прогибая в пояснице и рукой зажимая рот.
— Псих, — простонал он, слегка ёжась от дождя. — Экстремал.
Джон почти хрипел под мощными движениями чужого члена. Он схватил Эмила за волосы, сильно сжимая внутри. Перед глазами плясали искры. Он лизал его ладонь, зажимающую его рот. Сможет ли он когда-то сделать это нормально? С любимой женщиной? Наверное, уже нет. Джон закричал, кончая. Его вопль перекрыли рука Эмила и раскат грома. Джон рухнул на асфальт у ног Стенца, всё ещё содрогаясь всем телом.
— Надеюсь, ты на машине?
Стенц фыркнул, стряхнув с волос воду и помогая Кейлу подняться.
— Не-а. Пешком за тобой бежал. Побежали домой?
***
На Базе Джон содрал с себя мокрые шмотки и залез под обжигающие струи душа. Злобно шмыгнул носом. Он злился на весь свет. На этот глупый срыв. На этот унижающий его типа побег. Джон врезал кулаком по стенке душевой так, что заболела рука.
— Тихо ты! Ещё не хватало твои переломы лечить, — Стенц внаглую влез в тот же душ. — Что? Я тоже замёрз.
Словно бы в подтверждение он хлюпнул носом и отсморкался под воду.
— Извини. Это было глупо, — сказал Джон, — просто иногда не получается держаться.
— Не глупо. Дебила. Два.
Джон вскинулся. Моттс стоял на входе в душевые в одних пижамных штанах и, судя по взгляду, он был жутко зол.
— Пиздец нам, — Эмил, открыв глаз, оценил ситуацию и взгляд Герберта. — Только не убивай. Он быстро сдался. Вернее, полноценный побег отменили из-за дождя.
— Трахаться. Можно. Дома. В тепле. Там ведро. Перевернули. Ледяное. Оба. Наказание.
Герберт стащил штаны и, недолго думая, врезался в них всем телом, буквально трамбуя в душевой. Схватив Джона за затылок, он впился в его губы страстным поцелуем, одновременно собственническим движением уцепившись за хозяйство своего шефа.
— Только не анально, — прохрипел Джон, основательно размазанный по стенке.
— Орально? — хихикнул Стенц, притираясь к Моттсу.
— Оба да. Зол как чёрт. Сосите прощение. Ночь почти. Дома нет. Урою. Пришли синие.
Джон ухмыльнулся, опустившись на колени и жадно облизывая член Моттса. Тот зарычал, запрокидывая голову. Одной рукой он ласкал шею Джона, а второй водил головкой по его губам. Джон взял его в руку, лаская и вылизывая тяжёлые яйца. Пальцами второй он поглаживал Моттса между бёдер, дразня его там.
— Эмил, м-м-м, не понял. Кого наказывают? — Моттс тихо засмеялся, но тут же застонал под напором горячего рта их Детки.
— Всех. Один дурак решил свернуть в библиотеку невовремя, второй всё спланировал, третий слишком ревностно второго прикрывал, — перечислил Эмил, опускаясь на колени и принимаясь ласкать член Моттси там, где было не занято Кейлом.
— Чёрт. Меня. Понёс. Сюда. Извращуги, — застонал Моттс, поглаживая их волосы и плечи.
Джон целовал Эмила, не прекращая ласкать Моттса. У него стояло почти до боли, горячая вода заливала кабинку, их тела.
— Герб, давай, — прошептал Джон, шире открывая рот.
За что ему нравился Моттс, так это за понимание. Он всегда чётко чувствовал момент. И сейчас, аккуратно отстранив Эмила, он хрипло вскрикнул, изливаясь Джону в рот и на лицо. Джон зажмурился, быстро и грубо себе дроча. Оргазм был даже сильнее, чем там, под дождём. Джон без сил упал на пол душевой, почти не ощущая, как Эмил кончает над ним, покрывая семенем живот и грудь. Вода быстро смыла все следы.
— В койку, — приказал Моттс, поднимая Джона и перебрасывая через плечо, хотя Джон и был в несколько раз крупнее.
— Завидую твоей силе, — мечтательно вздохнул Стенц, идя рядом.
— Завидую терпению. Твоему, — буркнул Моттс, сбрасывая под жалобное возмущение пружин Джона на койку Эмила.
— Я в свою кровать… — попытался протестовать Джон, но язык заплетался за зубы.
— Нет. С мужем. Лекарства, если надо. Завтра. Обед был вкусным, — сообщил Герберт и свалил, не попрощавшись.
Джон для себя решил, что он слишком затрахан, чтобы уходить. Скорее своими мозгами, чем чужими хуями. Поэтому он просто закрыл глаза, наслаждаясь теплом чужого тела рядом.
***
Утром Эмил довольно потянулся и уткнулся носом в любимое тело, сопящее рядом. Идеальное пробуждение.
— Спишь, Джон?
Кейл открыл один глаз и тихонько выматерился, вспоминая вчерашние глюки и развраты.
— Я пошёл, — буркнул он и реально попытался свалить, но правая рука, прикованная наручником к спинке кровати, не прибавила уверенности в этом решении.
Джона окатило ледяным душем воспоминаний. Когда его сутки держали связанным, доводя до оргазма снова и снова. И в тоже время от этих воспоминаний член встал. Он уже хотел. Хотел язык и пальцы Эмила в себя. Хотел вымаливать прощение.
— Ты сделал? — тихо спросил Джон, смотря перед собой, стараясь ничем не выдать новой волны сексуального безумия.
— Не-а. Моттс, — хмыкнул Эмил. Сочувственно погладил: — Расковать?
— Да. Нет. Чёрт тебя побери, Эмил! Я не знаю! С одной стороны, я хочу пойти в подвал, спрятаться за ящиками и никогда не вылезать! С другой, я хочу, чтобы как тогда, твои пальцы, твой язык. И быть под тобой целый день. Я не могу… освободите меня! Хватит!
Джон сжал свободную руку между ногами, понимая, что уже не сможет остановиться. Встать в таком состоянии он не сможет. Эмил хмыкнул и в два движения перевернул Кейла на живот и загнул в нужную позу. Фыркнул и запустил в него язык, похлопывая ладонью по красивым бёдрам. Джон прогнулся, одновременно чувствуя чужой взгляд. Но он уже был не в состоянии думать.
— Вынимай его, Эмил, я следующий.
От голоса Вадима по телу Джона пронеслись волны блаженства. Он останется в этой постели. На целый день. Чтобы принять своё наказание.
