У края бездны

      Свернувшись калачиком у края бездны, Крисания проливала горькие слезы, все еще не веря, что Ре… нет! Больше она не станет называть этого мерзавца по имени! И не станет вспоминать о его прекрасной бархатистой мантии! О тонких кистях, о глазах…       Да как он мог! Она же сделала все, что он хотел! Она же видела, что он ее любит! Он и сам признался. И голос его дрожал, и руки сжимали так крепко…       Может, есть еще время? Он вернется? Его мир будет лучше чем раньше? Есть еще надежда?       Над ее головой раскатывался гром, и мир уже дрожал под поступью нового бога. Но жрица, не замечала ничего. Она упивалась своим горем и терзалась надеждами, которым было не суждено сбыться.       Тем временем, новый бог где-то высоко над ней медленно осознавал свою ошибку. В панике пытался сделать хоть что-то, истерил, кричал, но было поздно.       Его мир обратился в ничто.       А Крисания все так же рыдала, икала и не знала, что происходит вокруг нее.       – Наивное дитя, на поводу у зла, – ласково прошептал красивый голос над ней.       – Это бездна, тебя здесь нет, ты мертва, – пробормотала жрица.       – Деточка, я и есть бездна, меня нельзя уничтожить полностью, – в голосе темной богини звучала улыбка.       – Оставь меня! Ты добилась своего!       – Своего! Его! Его! – ответило эхо.       Такхизис тяжело вздохнула и погладила глупую девочку по голове:       – Я хотела, чтобы он остался с тобой, он мог бы служить мне, мог быть счастлив, но уперся как баран.       Крисании показалось или в голосе богини звучит обида?       – Ты убила его!       Такхизис помолчала, а потом едва слышно ответила:       – Мне пришлось. Он не оставил мне выбора.       – Ты забрала мою жизнь, зная, что Паладайн вернет его!       Такхизис снова вздохнула. Крисания чувствовала на себе ее лукавый взгляд, и приготовилась к новой порции лжи.       – Девочка моя, ты так и не поняла? Ни один представитель тьмы не лгал тебе. Рейстлин честно рассказывал тебе о своих намерениях. Даламар, недоговаривал, но был честен с тобой и конклавом.       – А ты? – всхлипнула жрица.       – Я и есть тьма, и я всегда была честна, и с ним, и с тобой. Ты должна была верить в Паладайна, а не отдаваться мне. Этот старикан небось ухахатывается над тем как все вышло. Он устал от мира. И мира больше нет. Он и меня обманул, я думала, что такую черную душу как у Рейстлина он не станет возвращать. А оно вот как вышло…       На последних фразах голос Всебесцветной прозвучал глухо, словно она прикрыла рот ладонью, и Крисания вдруг поняла, что богиня плачет. Неужто не лжет? Крисания повернула лицо к Такхизис. Она не могла ее видеть, но теперь, когда они были вдвоем, ей показалось что пред ней вовсе не враг, не тот, кто развязывал войны и дурманил мысли Рейста. Перед ней сидела женщина, и весьма симпатичная насколько она помнила.       – Разве драконицы плачут? – Крисания протянула руку надеясь дотронуться до плеча богини, но та отшатнулась:       – Ненавижу эти феминитивы! – резко вскинулась Такхизис, – я пятиглавый дракон!       Крисания услышала отдаляющиеся шаги и шуршание ткани по земле – богиня оставила ее одну.       Снова ее бросили.       Она ведь не хотела никому зла. Она верила, что делает правильное дело. Только она могла помочь ему… и помогла на свою голову.       Но если Паладайн предвидел все это, то ей суждено было оказаться здесь? Может быть, она неверно истолковала его знак?       Рейстлин был прав! Она была призвана помочь! Но не ему! А Такхизис!       Крисания поднялась на ноги, вытерла слезы (на деле лишь размазала грязь по лицу), и направилась в ту сторону, куда ушла Такхизис.       Она ступала твердо, но медленно. Каждый шаг ее сердце замирало, ожидая, что она рухнет в пропасть – совсем не хотелось бы так бесславно погибнуть перед новой целью.       Она не решалась выставить руку вперед, дабы сохранить достойный облик. Но закончилось это тем, что она впечаталась в деревянную стену.       – Дверь справа, – послышался ворчливый голос Такхизис.       – Это ты виновата! – надула губы Крисания, – зачем ты ослепила меня?       – Ты была слепа задолго до встречи со мной, смотри сердцем. Осторожно ступенька!       Крисания все-таки споткнулась, но устояла, потому что заботливая темная госпожа скользнула к ней и взяла за руку. Она осторожно провела жрицу к креслу.       Крисания услышала треск огня и скворчание сковороды, почувствовала запах мяса. В животе заурчало.       – Что это? – настороженно спросила она Такхизис, когда та вложила ей в руки тарелку и вилку.       – Жареный кендер.       Крисания едва удержалась от того чтобы не швырнуть тарелку в лицо Всебесцветной, но воспитание не позволяло. Поэтому она поставила тарелку себе на колени и отвернулась. На глаза наворачивались слезы, но она сдержала их.       – Да шучу я, глупышка. Откуда в бездне взяться кендеру? Последний исхитрился сбежать, едва попав сюда, заодно еще и гнома спер. Он конечно потом пожалел… Ну, кому я рассказываю, ты ж читала трилогию близнецов?       Крисания рассеяно кивнула. Она читала книги о богах, а что такое трилогия близнецов? Наверное какая-то глупая фентезятина или того хуже любовный роман. Она верховная жрица! Она выше этого. Но обижать богиню не хотелось.       – Это бездна, здесь возможно все, – продолжала Такхи, – представь что хочешь и это будет на тарелке.       Крисания попробовала кусочек – брокколи было лишь слегка обжарено, как она любит.       – Фу! – воскликнула богиня, – да ты у нас еще и за ЗОЖ? Как же ты во все это вляпалась то, девочка?       – Я не девочка! – обиделась Крисания, потому что считала себя взрослой, а услышав хихиканье Такхизис, покраснела: – я не это имела ввиду.       – Да-да, – скучающе протянула богиня, – я все видела, мальчишка хотел… впрочем не важно, дорогая. Мы здесь одни и надолго… когда-нибудь Паладайн создаст новый мир, и новый дурак попробует спуститься в бездну… Но до тех пор у нас прорва свободного времени.       Подлокотник кресла Крисании прогнулся – на него присела темная госпожа. По спине побежали мурашки, но Крисания сделала вид, что ничего не замечает, и продолжила есть.       – У тебя такое красивое лицо.       Жрица чувствовала дыхание на своей шее и не смела повернуться. Такхизис провела рукой по ее щеке, стирая остатки слез и грязь. Ладонь богини приятно пахла и Крисания неосознанно подняла руку к лицу и погладила кончиками пальцев тонкую кожу богини, восхитилась идеальным маникюром. И отшатнулась, когда острый ноготь легонько царапнул ей висок.       – Я смогу вернуть твои глаза, и твое лицо станет еще прекраснее, но всему есть цена.       Теплое дыхание Такхи скользнуло по коже под платье.       – Говоришь, впереди у нас вечность? – внутри Крисании что-то дрожало. Ей начинала нравиться эта перспектива.       – О да, ты привыкнешь. Бездна не так уж и плоха, а наш глупенький бог просто…       Крисания приложила палец к губам Такхизис (сначала ткнула в нос, но со второго раза попала):       – Не вспоминай о нем больше, – она поморщилась, – о них обоих.       – Не вспомню, – пообещала Всебесцветная.       Тарелка упала на пол и разбилась, когда губы Такхизис, коснулись губ Крисании. Дышать под напором темной госпожи стало сложно, послышался треск разорванного платья, что-то это Крисании напоминало, но она подумает об этом позже.       Конечно, Крисания не могла видеть, как тарелка растворилась вместе с комнатой, но она вздрогнула, когда кресло превратилось просторную кровать с хрустящими хлопковыми простынями. Их окружил аромат цветов и моря.       У Такхизис были мягкие волосы, скользящие сквозь пальцы, и как Крисания прежде могла думать, что они похожи на змей? Мягкая кожа, нежный изгиб бедра. Вероятно, мужчины поют этим изгибам песни! Жрица не стала петь. Зачем если можно поцеловать?       Прежде Крисания читала книги о богах, но и не догадывалась, что они способны на такое! Бездна сулила ей вечное удовольствие.       Всебесцветная тоже была счастлива. Глупый мальчишка не захотел ее слушать, но зато привел к ней такую прекрасную девочку: и Паладайну отомщу (пусть смотрит старый извращенец!), и время проведу прекрасно (любовь таки побеждает смерть).