Прикосновения

Сидя в своей мрачной квартире, развалившись на своем пафосном золоченом троне, Кроули изволил предаваться тяжелым думам. Минуло уже несколько дней нового мира, и после того, как эйфория от спасения всего сущего немного схлынула, Кроули начал замечать кое-что странное. Что-то, что раз за разом нарушало душевное спокойствие демона. Азирафель начал к нему прикасаться. Все время. Он брал его под локоть на прогулке, когда они неспешно бродили по парку Сент-Джеймс, и демон неизменно спотыкался от ощущения теплой ладони на своем плече. Он задерживал свою руку на бокале чуть больше положенного, когда передавал его демону. Их пальцы соприкасались, и Кроули уже дважды обливался вином. В конце концов, он садился на диван рядом настолько близко, что их бедра касались друг друга, а несчастный демон, казалось, уже начинал заикаться. Азирафель постоянно нарушал личные границы. Кроули не знал, что с этим делать. Нет, они и раньше дотрагивались друг до друга, но это было либо случайно, либо того требовал этикет и они были на виду. Одним словом, это были вынужденные прикосновения. Сейчас же все было по-другому. Их никто не видел, а Азирафель все равно продолжал его касаться и сверкать своими невозможными глазами. Кроули медленно закипал. Сдерживаться было все труднее, он чувствовал, что скоро просто взорвется. Каждую встречу ему приходилось хоть раз напоминать себе держать себя в руках. А ведь без нужды работать и выполнять задачи начальства, эти встречи стали происходить чуть ли не каждый день. Дело не в том, что ему были неприятны эти прикосновения. Дело было как раз наоборот. Столько лет он и помыслить не смел дотронуться до мягкой кожи. Он мечтал об этом, но не мог позволить своим мечтам воплотиться в реальность. Раньше он так хотел хотя бы мизинцем коснуться руки Азирафеля. Поправить слегка завернувшийся внутрь воротничок пальто. Стряхнуть с белобрысой макушки случайно приземлившийся на нее упавший листик. Он почти успешно гнал от себя такие мысли прочь, строго следил за дистанцией, оберегал своего ангела от ненужных волнений и на протяжении целых шести тысяч лет стоял на страже их платонической дружбы. И что сейчас этот самый ангел вытворяет! Кроули был ровно настолько же зол, насколько в смятении. Мало того, что он не понимал, что происходит и куда все это их заведет, он не знал, как ему себя вести. Позволено ли ему прикасаться в ответ? Может ли он взять своего ангела за руку? Или даже… обнять? Он с усилием зажмурился и тряхнул головой. Неужели в этот раз это Азирафель — тот, кто движется слишком быстро? О Всевышняя, и это один из самых смелых твоих демонов! Тот, кто мог держать в руках сосуд со святой водой, когда другие на нее даже смотреть боялись. Тот, кто мог заморозить время под чудовищным давлением самого Сатаны. Тот, кто решил выступить против своего народа и остался в живых. Тот, кто смог первым заговорить с самым прекрасным ангелом на свете. *** С тех самых пор, как Кроули увидел Азирафеля в райском саду, он не мог перестать думать о нем. Этот эфирный (зе-фир-ный) восхищал его своей верой, которую с первого взгляда было легко принять за наивность. Удивительно умный, он обладал тем, чем не трудились обладать другие ангелы: добротой. Истинной добротой, которую впоследствии назовут человечностью. И искренне верил, что все ангелы должны быть такими. Сначала Кроули подсмеивался над ним, ожидая, когда тот попадет впросак и осознает, насколько заблуждался все время. Потом это ожидание стало его раздражать. Любая жестокость небес скатывалась с веры ангела как с гуся вода. Всей своей душой тот не терял надежды на то, что его начальство знает, что делает. А потом Кроули понял. И место насмешек заняло искреннее уважение. А за ним и любовь. Многие думают, что видеть в людях хорошее — это следствие недостаточности ума. Но Кроули, как никто другой, знал, что это выбор. Осознанный, тяжелый, неблагодарный путь с кучей опасностей. Демон принял своего ангела таким, какой он есть, а учитывая уровень риска, который брал на себя Азирафель, Кроули ничего не оставалось, кроме как следить за ним получше. И не оставлять попытки донести до того простую истину: «Доверяй, но проверяй». Знаете, почему демон так халтурил на своей работе? На это было как минимум четыре причины. Во-первых, его «работа», если это вообще можно назвать так, была бессмысленной: люди прекрасно справляются со своим искушением сами. Во-вторых, противоречивая натура демона толкает его на неповиновение каждый раз, когда он вынужден следовать приказам. Третья причина заключалась в том, что Кроули никогда не хотел причинять кому-либо вред. Если вы думаете, что ангелы боролись за возможность пакостить, и поэтому устроили мятеж, то смею напомнить, что на тот момент Земли ещё не существовало, и делать гадости было откровенно некому. Но важнее всего была четвертая причина: у него банально не хватало времени. Вы когда-нибудь пытались работать ангелом-хранителем для ангела? Да так, чтобы это сверхъестественное, ой, простите, пожалуйста, эфирное существо не почувствовало демона, который периодически буквально ходит за ним по пятам? Шесть тысяч лет, отчаянно влюбленный, он работал на износ, постоянно вытаскивая это пернатое недоразумение из передряг, и не имел возможности к нему даже прикоснуться. Теперь вы понимаете, насколько он был рассержен? И… растерян. Обычно он всегда был тем, кто устанавливает правила игры. Оказаться по другую сторону для своенравного демона было… неуютно. Решив для себя… да ничего не решив, на самом деле, он стал собираться. Азирафель еще вчера попросил его о помощи с новыми книгами, которые появились у него в магазине, а Кроули позволил себя уговорить, раскрутив ангела на бутылочку Inglenook Cabernet Sauvignon 1941 года. *** Припарковав свой Бентли возле магазинчика Азирафеля, он нервно выдохнул, поправив волосы. Надо собраться, еще не дай Бог, Азирафель заметит на его лице тень сегодняшних размышлений. Столько лет он держался, не может же он так просто разрушить все. Быстрой походкой он перешел дорогу. Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, открыл дверь и зашел внутрь. Посетителей не было, Азирафель не торопился открывать магазинчик для покупателей. Он хотел сначала разобраться с подарками Адама, да вот все никак не хватало времени. Демон огляделся. Он был здесь столько раз, видимый и невидимый, что мог назвать каждую книгу наизусть. Кроули никогда не признается, но ему нравилось это ощущение уюта, которым было пропитано все пространство книжного магазинчика и которым редко могла похвастаться его суперсовременная квартира. Он не фанател от запаха книг, но этот запах у него стойко ассоциировался с Азирафелем, а значит, был замечательным. Как и сам владелец этого места, появившийся на шум его шагов из-за одного из стеллажей. — Кроули! Ты все-таки пришел, мой дорогой друг, — воскликнул Азирафель и улыбнулся так радостно, будто увидел перед собой самое настоящее чудо, а не одного вполне ему знакомого мрачного демона. Ангел выглядел… странно. Неизменный светлый сюртук, жилет и рубашку сменила белая футболка с коротким рукавом, а вместо безупречно отглаженных брюк на нем были светло-голубые джинсы. Кроули нервно сглотнул и застыл памятником самому себе. — Я же обещал прийти, — задушенно выдавил из себя он. — О, конечно, я помню об этом, — мягкая улыбка, — просто ожидал тебя немного раньше. Кроули скосил глаза на часы, показывающие восемь часов вечера. Видимо, он действительно сильно увяз в размышлениях. Азирафель встряхнулся и подошел к двери в небольшую комнатку, где хранил книги не для продажи, открыл дверь и жестом пригласил Кроули внутрь.  — Пожалуйста, проходи, там у дальней стены. Я сложил все, что смог найти, в одно место. Мне не знакомы эти тома, и я подумал, может, ты встречал их когда-то. Кроули усилием воли заставил себя отмереть и на деревянных ногах прошагал мимо ангела, который все еще держал дверь. Как он собирается ему помогать, он и сам не знал, потому что в его пустой голове сейчас не наблюдалось ни одной мысли, кроме «кто позволил этому ангелу так восхитительно выглядеть». Он присел на корточки перед грудой книг, странных журналов и комиксов. Если совсем начистоту, Кроули не был таким уж знатоком человеческой культуры. Большую часть своего времени он провел не так, как Азирафель, наблюдая за людьми, а наблюдая за одним конкретным ангелом. Нет, он, конечно, интересовался многими вещами, и любил совершенно другую одежду и музыку, но что касается книг — тут Азирафель мог бы дать ему существенную фору. В тщетных попытках занять свой мозг хоть чем-нибудь помимо того факта, что он видит — о Небеса! — голые плечи своего ангела так близко — он взял в руки первый попавшийся журнал. Это был комикс о четверке друзей: три мальчишки и одна девчонка, за ними бежит собачка. Кроули в недоумении уставился на картинку, и не заметил, как Азирафель сел на колени рядом с ним, поджав под себя ноги. — Видимо, юный Адам немного увлекся, восполняя мои запасы, — с нежностью произнес ангел. Кроули вздрогнул, когда тот забрал у него журнал, неизменно задев его пальцы своими. Немного полюбовавшись на картинку, ангел отложил журнал в сторону и потянулся за стопкой с похожими журналами прямо через него, опершись рукой на его колено, почти касаясь его груди своей. Вдруг он словно опомнился и посередине этого движения медленно повернул свое лицо, почти нос к носу сталкиваясь с очень рассерженным демоном. — Что ты, по-твоему, делаешь, ангел? — почти прошипел тот. Азирафель нервно сглотнул, замерев. Было видно, что он уже понял, что сделал что-то не так, но пока не осознал, что именно. Кроули резко вскочил на ноги, роняя ангела на пол, отбежал на пару шагов и отвернулся. Зажмурившись, он снял очки и сжал переносицу, пытаясь привести в порядок клокочущий вулкан чувств в своей груди, изо всех сил стараясь держать блок. Азирафель пружинисто подскочил с пола и подошел к напряженной спине своего друга. — Кроули, прости, пожалуйста, если я сделал что-то не так, ты только скажи мне что, и я больше никогда… Его прервал глухой стон отчаяния, и тогда Азирафель совершил роковую ошибку. Он дотронулся ладонью до напряженных лопаток демона, неосознанно положив руку прямо на то место, где начинаются крылья. Это стало последней каплей. Кроули и так в последнее время демонстрировал несвойственное своей природе терпение, но тому явно пришел конец. Глухо рыкнув он с силой отбросил очки, которые держал в руке, в какой-то дальний угол и, схватив ничего не понимающего ангела за грудки, впечатал его в ближайшую вертикальную поверхность. Ей оказался очередной книжный стеллаж. Он смотрел на Азирафеля и от ярости ничего не соображал. Видел перед собой обеспокоенные, но совершенно не напуганные глаза. Знал, что надо отодвинуться и остыть, но не мог. Какое-то шальное возбуждение пузырилось в его груди, как шампанское в бокале, заставляло его сказать, раскрыть то, что он скрывал все эти годы. Блок на его чувствах, который он так старательно пытался держать, разбился вдребезги. — Ты сам понимаешь, что творишь? — шипел он ему в лицо. — Каждый раз, каждый чертов раз ты дотрагиваешься до меня, и я схожу с ума. Я же демон, ты сам все время это твердишь. Ты же должен понимать, на что я способен. Зачем ты позвал меня сегодня? Как будто ты не можешь разобраться с собственными книгами в своем же магазине. Зачем ты нацепил эту одежду? Дразнишь меня, словно таскаешь тигра за усы, а я все время терплю. Но больше не могу. Не могу, слышишь? Ярость уступила место отчаянию. Не в силах смотреть на предмет своей постыдной страсти и осквернять это создание божье своими темными желаниями, Кроули закрыл глаза и прижался лбом ко лбу своего ангела, отпуская начинающую уже трещать по швам футболку. — Я же не сдержусь. Люблю тебя так сильно, ангел, задыхаюсь рядом с тобой. — Азирафель под его руками вздрогнул и попытался отодвинуться, но Кроули только замотал головой, еще сильнее зажмурив глаза, и прижал того крепче к стене. — Потом, пожалуйста, прогони меня потом, дай мне минуту, только о ней прошу. Азирафель перестал сопротивляться и замер, давая демону выговориться. Его ладони легли Кроули на плечи, и тому казалось будто в них вся вина мира, такими тяжелыми он их ощущал.  — Ты такой светлый, такой добрый. Мой ангел, я пытался сделать все, чтобы ты жил спокойно, не зная о моих грязных помыслах. Я, как мог, оберегал тебя от себя. Такой чистый, яркий. Я так боюсь запятнать тебя своими грязными руками. А ты… Зачем ты мучаешь меня? Что, если я не сдержусь? Я так боюсь причинить вред твоей бессмертной душе, — сказал он и осознал то, что старался скрыть все это время даже от себя. Ноги уже не держали его и он тихо сполз на пол, встав на колени перед ангелом, будто исповедуясь в самом страшном своем грехе. — Я возжелал тебя, Азирафель, — обреченно произнес он, — и нет мне спасения. Пожалуйста, не держи на меня зла. Он встал, пошатываясь, пряча глаза, боясь посмотреть на своего теперь уже явно бывшего друга и пошел к выходу. Не успел он пройти и пары шагов как немного сердитое: «Ты все сказал?» заставило его остановиться как вкопанного.