Секс с человеком - недопустимо?

Ульфрик оказался упрямее, чем предполагали талморские юстициары. Слепо преданный своей омерзительно холодной земле и нелепой человеческой выдумке — Талосу, он с несвойственным нордам спокойствием выдерживал удар за ударом, когда смоченная в солёной воде плеть оставляла на бледной коже очередной длинный след. Лишь шипел от боли, иногда вскрикивая настолько громко, насколько позволяла повязка на рту, и прожигал юстициаров наполненным чистой, идущей от сердца ненавистью, взглядом. Анкано сидел за небольшим столом в дальнем углу подвала и наблюдал за тем, как двое молодых юстициаров неумело осваивают пыточное дело. «На Великой войне не протянули бы и двух месяцев», — подумал Анкано. Подперев рукой идеально выбритую щёку, он со скучающим выражением лица смотрел на юстициаров, дожидаясь своего любовника, который руководил данным действом. «Заканчивай, Ондолемар», — мысленно обратился к нему Анкано, однако позыв не был услышан, и Ондолемар разразился очередной наполненной презрением тирадой в адрес Талоса и Ульфрика. Анкано стукнул пальцами по столу. «Только не очередной монолог на полчаса, как это было вчера. Лучше бы он в постели так ртом работал». — Анкано поглаживал подбородок, прикидывая, а не надеть ли вечером поверх униформы амулет Талоса. «Или под форму, а потом сказать об этом Ондолемару на ухо. Пусть сначала сорвёт её с меня, чтобы добраться до амулета, который так сильно его заводит». Ход мыслей Анкано прервал громкий крик: Ульфрик умудрился с завязанным ртом засмеяться на каком-то особенно пафосном моменте, и Ондолемар ударил его палицей по рёбрам, затем удовлетворённо ухмыльнулся, видя, что сломал их почти все с левой стороны. Подняв левую руку, Ондолемар прочитал сильное заклинание школы Восстановления, сращивая повреждённые кости. Затем коротко замахнулся и вновь ударил по тому же месту. Анкано закатил глаза. Ондолемар только что нашёл себе новую забаву и, похоже, напрочь забыл о его существовании. «Чистокровный придурок», — Анкано прищурился, концентрируя энергию и как следует целясь. Неистовый, наполненный болью рёв оглушил вздрогнувших одновременно юстициаров. Ондолемар удивлённо таращился на яркие капли крови, испачкавшие его мантию, затем перевёл взгляд на Ульфрика, бедро которого было пробито Ледяным шипом. Ульфрик как никогда был близок к тому, чтобы согласиться на сотрудничество. — Это мой холст, и я его разрисовываю, — Ондолемар продолжал брезгливо рассматривать испачканную мантию, затем перевёл недовольный взгляд на Анкано, — знаешь, сколько теперь это исцелять, чтоб он не сдох раньше времени? — Пусть твои и займутся, — Анкано кивнул взглядом в сторону молодых юстициаров, юноши и девушки в эльфийских доспехах. Ондолемар смотрел на Анкано, едва заметно нахмурившись. Затем повернулся к младшим юстициарам. — Чтоб и следа этого шипа к завтрашнему утру не было, — приказал он, наконец поворачиваясь спиной к грёбаному Ульфрику и привычно широким шагом двигаясь в сторону Анкано. — Надо же, ты меня заметил. Наступит время, и я начну ревновать, — Анкано поднялся на ноги, которые почти затекли от долгого сидения. Пройдя мимо юстициаров и не удостив их даже взгляда, он открыл тяжёлую, но хорошо смазанную толстую деревянную дверь с двумя высококачественными замками, — повесил в подвале мужика с идеальной фигурой и каждый день лапаешь его. Как скоро я зайду в подвал и увижу тебя верхом на этом... Ульфрике? Анкано громко фыркнул. Повернув голову, он наслаждался взглядом Ондолемара, которого аж перекосило от одной мысли о сексе с человеком. — Оставь свои мерзкие фантазии при себе, — порекомендовал Ондолемар. Они с Анкано прошли широкий светлый коридор и поднялись на второй этаж, — я предпочитаю меров. Мера, — осёкся он, чувствуя на себе язвительный взгляд. Анкано не ответил. Злить Ондолемара было одним из его любимых развлечений. Заперев дверь в спальню, Анкано неторопливо прочитал заклинание школы Восстановления, написанное вместе с Ондолемаром специально для комфортных занятий сексом. А после переключил внимание на собственную мантию, которая вскоре упала на кресло вслед за перчатками. Остальная одежда — туда же. Закончив раздеваться, Анкано выпрямился и громко охнул от неожиданности, когда Ондолемар схватил его и оторвал от земли, прижимая к своему атлетически сложенному телу с твёрдыми мышцами пресса. Впрочем, твёрдыми были не только они. Ондолемар опустил Анкано на кровать и навалился сверху, впиваясь в губы нетерпеливым поцелуем. Анкано прикрыл глаза, чувствуя, как увеличивается прижимающийся к его бедру член. «Что ж. По крайней мере, я не зря ждал столько времени», — Анкано улыбнулся, но тут же застонал. Ожидание определённо не было напрасным. Весь последующий день Анкано провёл, будучи охваченным скукой. Утро он посвятил написанию бесконечных бессмысленных отчётов и проклятиям в адрес бюрократии Доминиона, затем без рьяного усердия практиковался в использовании Огненных шаров. А после завтрака вновь сел за проклятые отчёты. «Когда Альдмерский Доминион обретёт власть над людьми, я лично буду настаивать на том, чтобы всю бумажную работу переложить на них», — Анкано покачал головой и окунул перо в чернильницу. Закончив с отчётами и устав проводить время в одиночестве, он спустился в подвал, где по-прежнему находился в плену прикованный к стене длинными наручными кандалами Ульфрик Буревестник. Ондолемара ещё не было, но Анкано знал, что этот ярый талосоненавистник непременно явится сюда. Кивнув стоявшему с наружной стороны двери стражнику, Анкано прошёл внутрь. Он хотел сесть на своё излюбленное место за столом в углу, но взгляд зацепился за пленника, и Анкано сначала сбавил шаг, а потом и вовсе изменил направление. Вблизи Ульфрик оказался выше, чем предполагал Анкано. И он был крепкий, очень крепкий. Причём, необязательно рассматривать внушительные бицепсы, чтобы это понять — от Ульфрика веяло грубой силой. Его отросшие, давно немытые волосы и растительность на лице лишь усиливали впечатление, вызывая неистребимую ассоциацию с диким зверем, которого удерживают лишь цепи на руках — дверь клетки запирали редко. Зачем, если Ульфрик и так скован, а снаружи стоит стража? «Иногда твоё легкомыслие поражает меня, Ондолемар. Ты определённо играешь с огнём», — Анкано вошёл в клетку, желая лучше рассмотреть пленника. Почувствовав запах пота, едва заметно сморщился, но всё же сделал ещё один шаг вперёд и теперь стоял напротив знаменитого Ульфрика Буревестника. Измотанный пленник смотрел скорее устало, однако взгляд Ульфрика не усыплял бдительность Анкано, который видел, как подрагивают от ярости сжатые в кулаки пальцы. «Любовничек под стать Ондолемару», — не удержавшись, Анкано усмехнулся, вспоминая свою вчерашнюю шутку про секс с человеком. Разглядывая тело Ульфрика, Анкано пытался мысленно сопоставить секс с альтмером и нордом. И главным словом, характеризующим различия в его голове было «необузданный». «Интересно, в постели ты так же яростен, как на допросе?» — навстречу повседневной скуке пришло любопытство. Анкано снял перчатку и протянул руку, касаясь кончиками тонких пальцев широкой, сплошь покрытой коричневыми волосами груди. Не разрывая прикосновение, мягко провёл рукой, смещаясь влево, а затем прижал ладонь полностью, чувствуя, как сердце пленника забилось быстрее. Оторвав взгляд от переплетения многочисленных шрамов, Анкано посмотрел Ульфрику в глаза и увидел там скорее тревогу, чем ненависть. Ульфрик определённо боялся его сильнее, чем Ондолемара, и это тешило самолюбие. — Ты будешь служить Талмору, вопрос лишь в том — как скоро. Для стажёров Ондолемара ты — не больше, чем учебное пособие, и когда ему надоест заниматься чепухой, начнётся самое интересное. Сердце Ульфрика забилось ещё быстрее. Отошедшая было на второй план злость вновь вернулась, когда желающий продемонстрировать свою власть над ним талморец принялся нагло ощупывать обнажённую грудь, едва ли не прижимаясь при этом к скованному пленнику всем своим телом. — Я могу сделать с тобой практически всё, что пожелаю, — Анкано видел на лице Ульфрика нарастающее отвращение, и чем сильнее оно становилось, тем вальяжнее себя вёл. Оглаживал бока, сжимал широкую шею, чувствуя частые толчки пульса под своей ладонью, — могу поджарить, заморозить, разорвать кости, накачать ядом с каким-нибудь занимательным эффектом. А потом мы с Ондолемаром обсудим то, что получится, за чашкой крепкого чая. Может быть даже посмеёмся... Рука Анкано скользнула вдоль груди и спустилась ниже, безнаказанно проникая между поясом перепачканных кровью кожаных брюк и крепким животом с ярко выраженным рельефом мышц. Ульфрик сжал бёдра, но ладонь Анкано успела проскользнуть между ними. Длинные пальцы неторопливо исследовали половые органы поглаживающими движениями. Иногда Анкано несильно сжимал их, желая таким образом показать, кто здесь главный. «Неплохой для человека размер», — отметил он про себя, прикусывая губу и предаваясь мыслям, которые в обществе добропорядочных талморцев считались недопустимыми. Но Анкано это мало волновало. Он знал, что превосходит любого представителя человеческой расы и будет превосходить всегда. Никакие «порочащие» поступки этого не изменят, поскольку невозможно изменить то, что заложено в самой природе альтмеров. Высокое происхождение — и этим всё сказано. — Вот видишь? — Анкано сделал шаг назад, и теперь любовался широким лицом Ульфрика — лицом свирепого воина, которому так подходила ярость, — ты весь принадлежишь Талмору, и чем скорее признаешь это, тем... Анкано не успел договорить. О том, что произошло в следующую секунду, он думал раньше несколько раз, но не давал этим мыслям перейти во что-то серьёзное. Ведь как может обычному человеку хватать физической силы на то, чтобы разорвать металлические звенья, причём, на обеих цепях сразу? Анкано в ужасе отшатнулся, но покрытые мозолями грубые ладони схватили его за талию. Практически не напрягаясь, Ульфрик поднял Анкано, а затем швырнул на пол перед собой. И снял с лица повязку, освобождая губы. — Что-то не так? — Ульфрик Буревестник улыбался. Анкано попытался встать, но, наступив ему на грудь, Ульфрик пресёк эту попытку, — не поднимайся. И руки вытяни вдоль тела, чтобы я их видел, — приказал бывший пленник негромко, и в то же время уверенно и властно, словно не он висел на цепях, подвергаясь неумелым пыткам желторотых юнцов. Анкано молча выполнил требование. Его всего колотило, и хотелось верить, что дрожь была вызвана гневом, а не страхом перед нордом. — Теперь ты труп, — несмотря на испуг и явно проигрышное положение, Анкано едва мог сдерживать ярость. Этот норд — безмозглый кретин, раз позволяет себе творить такое с талморским юстициаром! Да стража его поджарит быстрее, чем за десять секунд! — Конкретно ты это вряд ли узнаешь, — сказал Ульфрик, — мне достаточно лишь Крикнуть, чтобы разорвать тебя на части. Анкано дёрнулся, но продолжил лежать, осознавая, что не успеет атаковать, и понимая, что самое правильное сейчас — это изображать послушание и тянуть время до прихода Ондолемара, который, похоже, провалился в Обливион вместе со своими стажёрами. «Почему его всё ещё нет? Чрезвычайное обстоятельство? Вызов Эленвен? Проклятье, почему именно сейчас?» — Анкано чувствовал, как сбивается его собственное дыхание. Несмотря на то, что в подвале было прохладно, и его только что колотило, тело бросило в жар. Внезапно ощущение внешней тяжести пропало — Ульфрик убрал ногу. Анкано попытался медленно подняться, но не успел — опустившись рядом, Ульфрик задрал мантию вверх. — Не смей трогать меня! — Анкано подскочил, но ему на лоб останавливающе легла широкая ладонь. — Я предупреждал о резких движениях, талморец. Но раз уж ты сел, пододвинься ко мне ближе. Несколько секунд Анкано не реагировал. Вообще не шевелился. Затем всё же выполнил требование и вновь посмотрел Ульфрику в глаза, после чего едва заметно отшатнулся, не признаваясь себе в том, что напуган. Анкано закрыл глаза, чувствуя себя разбитым. Каждая его мышца напряглась в ожидании удара. Но Ульфрик поступил иначе. Сначала рывком сорвал нагрудные ремешки с мантии, затем расстегнул широкий пояс. — Так ты не крови моей хочешь, — Анкано нервно улыбнулся. Получилась жуткая гримаса. Обычно наполненная надменностью и высокомерием, сейчас его речь была быстрой и дёрганой. — Убить тебя я всегда успею, — Ульфрик же наоборот немного остыл. Его низкий, глубокий голос зачаровывал, передавая Анкано толику утраченного вместе с контролем над ситуацией спокойствия, — а вот овладеть талморцем после всего, что вы тут устраивали, было бы, скажем так, справедливо, — Ульфрик расстегнул плотную кофту Анкано и сморщился, увидев под ней тонкую белую рубашку. «Сколько же на них одежды. Эти эльфы такие нежные и непривычные к холодам», — Ульфрик избавил Анкано сначала от кофты, затем от рубашки. Последнюю хотел просто разорвать, но неожиданно Анкано послушно поднял руки, позволяя себя раздеть. С огромным усилием сдерживая свои эмоции, он предпочёл не вступать в заведомо проигрышный конфликт, ценой поражения в котором могла быть собственная жизнь. «Ондолемар, дрянь ты гулящая, следующий талосопоклонник будет иметь тебя», — Анкано сморщился, когда сильные широкие пальцы легли на его подбородок. Он не был готов отдаться человеку, а тем более — норду, и тем более — в таких условиях, но не испытывал по этому поводу ни страха, ни стыда. На войне бывало и хуже. Изнасилование — далеко не самое ужасное из того, на что были способны отчаявшиеся, смирившиеся со смертью, солдаты, и Анкано не мог сказать, что боялся того, что ему предстояло. Человек — не альтмер, но это лучше, чем орк или зверолюд. К тому же... Анкано не хотел думать об этом, однако отрицание в данном случае означало бы ложь самому себе. И Анкано осмелился мысленно повторить ещё раз, что конкретно этот человек был весьма хорош собой. — Что ж, твоя взяла, — медленно проговорил он, — делай что считаешь нужным, но знай: когда тебя поймают, я буду настаивать на пытках. И буду лично приходить сюда каждый день, чтобы поджигать тебя заживо и смотреть, как пузырится в пламени твоя ко... Когда Ульфрик накрыл губы Анкано своими, тот не отстранился. Не делая резких движений, Анкано положил руки на плечи Ульфрика, ладонями ощущая твёрдость его мышц. С неохотой Анкано признался себе, что фигура у Ульфрика была лучше, чем у Ондолемара. Бледный, с натренированным телом, украшенным многочисленными боевыми шрамами, с голосом, от которого на теле проступают мурашки и густыми волосами ниже лопаток. Ульфрик был бы идеальным мужчиной, если бы не был человеком, поскольку даже слабый запах пота ему на удивление шёл, подчёркивая мужественность и воинственность. Анкано сильнее стиснул плечи Ульфрика и прижался к нему своим телом. Ульфрик зарылся ладонью в длинные и мягкие, словно лепестки далёких диковинных цветов, серебристые волосы эльфа. Разорвав поцелуй, он любовался лицом талморца, упрямо хранящим надменное, пусть и несколько испуганное, выражение. «Он крепче, чем кажется на первый взгляд», — внезапно уловив боковым зрением осторожное движение, Ульфрик резко опустил руки. Сильные ладони до боли сжали запястья Анкано, заводя руки эльфа ему за спину. Выругавшись на родном языке, Анкано начал вырываться, но все его попытки высвободиться были тщетны — Ульфрик Буревестник обладал воистину медвежьей хваткой. — Я же сказал: никакой магии, — напомнил он, — не вынуждай меня выкручивать тебе запястья. Это будет больнее, чем ты думаешь. «Непременно скажу Ондолемару сделать это с тобой», — мысленно огрызнулся Анкано, стискивая зубы, чтобы не сказать это вслух. Однако взгляд его был выразительнее любых слов. И этот взгляд эльфа, его заведённые за спину руки и стройное, пусть и худое тело с ниспадающими на жёлтые плечи серебристыми прядями... Ульфрик находил этого талморца красивым, даже возбуждающим, и не хотел причинять ему ненужную боль. Эльф был похож на стеклянный клинок, смазанный ядом — смертоносный и бьющий в спину, но нуждающийся в уходе и бережном с ним обращении. И даже несмотря на вчерашний ледяной шип ломать эльфа Ульфрику не хотелось. Однако поставить на место этого остроухого выскочку было нужно. «Красивого остроухого выскочку», — уточнил про себя Ульфрик, чувствуя, как мысль о проникновении в прекрасное эльфийское тело отзывается приятным теплом внизу живота. Ульфрик кивнул на оставшуюся одежду. Анкано медлил, но под требовательным взглядом в конце концов повиновался и избавился от неё, после чего закрыл глаза. Анкано знал, о чём думает Ульфрик — странным образом видел каждую мысль. И знал, что сейчас произойдёт — как раз для этого ничего видеть не нужно. В какой-то момент Анкано всё же прочитал неизвестное заклинание, и его на миг окутало золотистое сияние. Заклинание было придумано вместе с Ондолемаром как раз для того, чтобы подготовить тело к подобным моментам. Ульфрик не успел отреагировать на магию: был занят собственными штанами. Когда он их снял, то с неким удовлетворением отметил взгляд эльфа, направленный на мужское достоинство приличных размеров — такое, какое и положено иметь настоящему норду. Анкано лёг на пол и развёл колени. Холод камня доставлял дискомфорт обнажённой спине, но, как ни странно, это было единственное неприятное ощущение. Анкано упустил момент, когда мысль о соитии с человеком перешла из разряда «недопустимо» в категорию тех запретов, нарушение которых было особенно желанным. Прикусив нижнюю губу, Анкано усиливал это желание, водя рукой по увеличивающемуся члену. Тепло. Хорошо. Приятно. И лишь когда норд вошёл, согревающую расслабленность сменила боль, резкая, но вполне терпимая. Ульфрик не двигался, давая эльфу привыкнуть к себе и чувствуя обжигающие полосы от его ногтей на своей спине. Стоило толкнуться слишком сильно или войти глубже допустимого, эльф начинал царапаться, и делал он это на редкость больно. Приходилось осторожничать, выбирать плавный темп и не скупиться на ласку, словно Ульфрик трахал не талморца, а как минимум дочь верховного короля. Эльфу нравились поцелуи. Шея, плечи и грудь покрывались мурашками каждый раз, как Ульфрик касался их губами. Его нежная кожа приятно пахла цветочным маслом и немного травами. Касаться эльфа, гладить его стройное тело, вдыхая цветочный аромат было не менее приятно, чем слышать нарастающие стоны удовольствия, которые возбуждали сильнее, чем если бы эльф кричал от боли. Ульфрик ускорил темп. Анкано вкровь искусывал губы, то зарываясь ладонью в густые волосы, то оглаживая покрытую шрамами широкую спину. Осторожные прикосновения сильных рук, скольжение грубых мозолей по нежной коже, сводили с ума не меньше, чем сладкая мысль о вкушении запретного. Каждое движение этого человека внутри него приближало желанную разрядку. Наконец, Анкано выгнулся, вонзая ногти в толстую нордскую кожу и чувствуя, что острая боль от глубоких царапин вызвала у Ульфрика не менее бурную реакцию. Он добился того, чего хотел. Впрочем, Анкано и не жаловался. Чувствуя внутри себя приятное тепло, он закрыл глаза. Ульфрик — пусть уходит, пусть делает, что хочет. Анкано же немного отдохнёт и оденется — представать жертвой изнасилования перед своими же ему не хотелось... ... Услышав громкий щелчок пальцев прямо перед лицом, Анкано открыл глаза. Он сидел за столом в углу и не заметил, как Ондолемар закончил сегодняшний урок терзания человеческого тела и теперь стоял рядом. Слишком увлекательной оказалась фантазия, о которой любовнику лучше ничего не знать. — Обо мне думаешь? — Ондолемар провёл рукой по выстреженному седому гребню, который то отращивал, то сбривал подчистую. Зависело от настоения. — Об Ульфрике, — Анкано ухмыльнулся в своей гадкой, но любимой Ондолемаром манере, — о том, как он трахает меня, пока ты шляешься неизвестно где. — Тогда уж сразу об орке мечтай, — фыркнул Ондолемар, — или об оркше. У них грудь больше, чем твоя голова, а соски... — Прекрати говорить мерзости, — Анкано поднял руку, словами и жестами требуя немедленно перестать. Иногда Ондолемар казался ему воистину невыносимым. — Ты первый начал, — парировал Ондолемар, опираясь ладонями о столешницу и нависая над Анкано, — какой нормальный альтмер станет трахаться с Ульфриком? Анкано не ответил. Повернув голову, он смотрел за спину Ондолемара. И не обращая внимания ни на него, ни на его учеников, чистящих своё оружие, размышлял на тему, что казалась сейчас наиболее интересной. Способен ли норд разорвать удерживающие его металлические цепи?