***
Стук капель по стеклу потихоньку раздражал, но Аббаккио до последнего не отходил от окна, будто ожидая, когда сквозь тучи проглянут первые лучи солнца. Полупустая пачка сигарет сиротливо лежала рядом. Что делать теперь? Парень не мог найти себе занятия. Будь у него какое-нибудь хобби, было бы проще, но он не умел ничего, кроме как расследовать преступления вместе с Ризотто, курить, хорошо трахаться и выпивать по выходным. Типичная жизнь типичного итальянца. Казалось, большего желать и нельзя… Но он желал. Хоть и не очень-то понимал, чего. Из раздумий его вывел стук в дверь, продолжительное время доносившийся из коридора. Как долго уже он не реагировал на стук? Не ожидая ничего хорошего, Леон отошёл от окна и открыл дверь. — Buona sera! Кто бы мог подумать, это был Джорно. И для Аббаккио до сих пор остаётся загадкой, почему он тут же не захлопнул дверь прямо перед его носом. Блондин ворвался в номер, держа в руках что-то сладкое и по-хозяйски оглядываясь вокруг. А Леон даже не хотел возмущаться, будто этот мальчишка — всего лишь сквозняк, маленькое недоразумение в его жизни. И он с завидным упорством продолжал убеждать себя в этом, снова возвращаясь к окну и наблюдению за каплями дождя. — Что с тобой? — Джованна коснулся его, но Аббаккио лишь раздраженно дёрнул плечом. Блондин растерялся и замер с приоткрытым ртом. Реакция парня была ему совершенно не понятна. — Ты обижаешься на то, что я не встретил тебя у больницы? Леон изо всех сил старался не реагировать, но трудно было не заметить кривую усмешку, исказившую его рот. Джорно эта реакция озадачила, и он продолжал молча гадать. — Как ты мог скрыть от меня такое? — сквозь зубы процедил Леон. Какое-то время Джорно пребывал в немом шоке. — Ты про мою принадлежность к мафии? — спросил он, — Ну извини, я тоже не знал, что ты следаком работаешь. — А если бы знал, то что? Глотку бы во сне перерезал? — Нет, просто сделал бы тебя своим подчинённым, — с нахальной улыбкой ответил Джованна. Аббаккио презрительно хмыкнул, словно ставя точку в этом разговоре. Новый статус Джорно был ему совершенно не по душе. Пятнадцатилетний мальчишка в преступном мире, тем более на руководящих должностях. Да и, чего греха таить, Леона просто злило, что он теперь так высоко над простыми людишками и имеет куда больше власти и возможностей. Фактически, ему теперь ничто не закон. И это просто не могло не вызывать ненависть у защитников правопорядка, таких как Леон. В какой-то миг сквозь свои мысли парень услышал подозрительно знакомый щелчок и обернулся. Джорно стоял рядом с ним, держа в руках открытую чёрную помаду. Поймав на себе взгляд Леона, он лишь вопросительно округлил глаза: — Что? В больнице же она тебе не нужна была, а мне нельзя что ли? Чёрная масляная поверхность коснулась мягких губ Джованны, и Леон наблюдал за этим незамысловатым действом без единого представления о том, как реагировать теперь. Джорно играл на его страстях, как на чёртовом фортепиано, и тот не мог ничего сделать, кроме как наблюдать за тем, как розовый на его губах постепенно скрывается синевато-чёрным. Но закончить он ему не дал. — Отдай сюда! Он протянул руку к своей помаде, но Джорно увернулся, улыбаясь всё так же и зля ещё больше. Леон ринулся за ним, но мальчишка с поразительной ловкостью каждый раз уворачивался от его рук, кругом носясь по номеру и смеясь во всё горло. Неизвестно, сколько они пробегали так, но, наконец, Леон его поймал и отобрал свою помаду у нахального подростка. — Ну, а что? Я тебе новую куплю, не кипятись ты так. Парень ухмыльнулся и резко взял его за подбородок, сжимая челюсть сильными пальцами. Джорно вздохнул от неожиданности, уже готовясь к поцелую, но вместо этого был усажен на диван прямо перед ним. Всё ещё ухмыляясь, Леон взял помаду из его рук и провёл по губам, накладывая идеально чёрный слой. Теперь уже пришёл черёд Джованны растерянно хлопать глазами. — Слишком блядски. Надо стереть. Лицо Аббаккио исказила коварная усмешка. Одним резким движением он притянул Джорно к себе и впился в его губы поцелуем, жестким, грубым, без капли романтики. Но в душе уже не было той злобы и обиды. И чем дольше длился поцелуй, тем больше чувствовалась пропитавшая их отношения страсть, почти забытая за такое долгое время. Нехотя Леон разорвал поцелуй. Теперь помада была и на его губах. Приятное ощущение. — Только я имею право пачкать эти губы, — глухо прорычал он, находясь в нескольких сантиметрах от его лица. Джорно лишь улыбался. Теперь всё позади. Впереди лишь его роль главы мафии, расписанные по минутам дни и его личная жизнь с Леоном. — Знаешь, я тут вспомнил, — протянул Джорно, нахально оседлав бёдра парня, — у Дьяволо ведь тоже была чёрная помада на губах. Может и мне стоит перенять себе… Леон раздражённо развернул его лицо на себя. — Нет. С этой помадой тебя буду видеть только я, понял? — Не думал, что ты такой собственник. Я ж пошутил, — хихикнул Джорно и игриво ткнул Леона в бок. В больной бок. Парень взвыл от боли, схватившись за чувствительный участок тела. Джованна тут же соскочил с него, намереваясь найти аптечку, но был остановлен недовольным выкриком парня и снова притянут к себе. Аббаккио хоть и был немного на нервах, но всё же не мог скрыть радости и облегчения от нахождения Джорно рядом. Юноша сидел на его коленях весь вечер и обнимал, хоть тот и не любил этого. Они ещё многое изменят в жизнях друг друга, но думать об этом сейчас хотелось меньше всего. Леон улыбался. Средь облаков его дождливо-серой жизни наконец-то проглянули лучи солнца.***
Ризотто еле успел к часу приёма в больнице, поэтому времени на встречу с Доппио было обидно мало. Но он был рад и этому маленькому шансу, и всеми фибрами души торопил молодую практикантку, шедшую впереди него по коридору дабы показать, где находится палата его ненаглядного. Когда же они, наконец, пришли, мужчина с замиранием сердца повернул ручку двери, надеясь поскорее увидеть его. Но в какой-то миг его остановил неожиданный вопрос его проводницы. — Позвольте узнать, чисто из любопытства, кем вы приходитесь для Доппио? Ризотто поднял на неё вопросительный взгляд. — В документах было указано, что у Винегара Доппио нет ни одного живого родственника, — пояснила свой вопрос женщина. Секунду-другую Неро думал над ответом. Но в голове сидела только одна фраза: — Человек, который любит его и хочет помочь. Он зашёл в палату, оставив озадаченную практикантку по ту сторону двери. Несмотря на самый разгар дня, в комнате царил полумрак. Источником освещения служило лишь небольшое окошко у самого потолка. Но он сразу же увидел Доппио — мальчишка сидел к нему полубоком, одной рукой опираясь на кровать, другой проводя по непривычно распущенным лиловым волосам. Стоило Ризотто сделать шаг, как Доппио обернулся. Лицо его приобрело выражение колоссального удивления. Какое-то время оба стояли, смотря друг на друга, не в силах сделать и движения. Но вскоре Доппио облегчённо вздохнул и неловко улыбнулся, смотря снизу вверх на Ризотто. — Ты пришёл… — Доппио! Ризотто не знал о правилах безопасности в психбольницах и стоит ли вообще касаться пациентов, но он тут же без раздумий кинулся обнимать его. Доппио тихо смеялся, обнимая его за шею и позволяя трогать свои волосы, плечи, лицо, и влюблённо смотря в глаза Неро. Вскоре мужчина отстранился от него и задал первый вопрос, который только пришёл в голову: — Почему ты распустил волосы? Мальчишка снова неловко улыбнулся и опустил взгляд. — Их вот-вот должны остричь. — Что? — Ризотто округлил глаза. — Сказали, за такими труднее ухаживать, и вшей подцепить недолго. Неизвестно, сколько ещё я тут пробуду, но сегодня же меня подстригут короче. Ризотто вздохнул и присел с ним рядом на кровать. — Кощунство… Доппио лишь хихикнул и неловко коснулся его ладони. — Как твой напарник? — Здоров. Его оперировал сам Чоколатта, только благодаря нему Леон ещё жив… Сегодня нас обоих выписали из больницы. — И ты сразу побежал ко мне? — Я скучал, — только и смог ответить Неро. Доппио лишь отвёл взгляд в смущении и сказал едва слышно: «Я тоже». Ризотто взял его за руку и глянул на часы. У них оставалось четыре минуты. — Мне сказали, я веду себя достаточно смирно и сознательно для пациента. Так что скоро, может быть, меня выпишут отсюда. Редкий случай… Ризотто в тот же миг весь выпрямился и широко распахнул глаза. — Я заберу тебя с собой! Мальчишка непонимающе глянул на него, но Ризотто, не замечая ничего, продолжил: — Ты заживёшь нормальной жизнью. Закончишь школу, поступишь, куда захочешь. Я буду рядом, буду во всём помогать, чем только смогу. Доппио, я… Винегар рассмеялся от его неожиданного порыва и мягко остановил его речь, беря лицо Ризотто в свои ладони. — Я люблю тебя, Ризотто Неро, — с ласковой, невероятно тёплой улыбкой сказал он, смотря в его чёрно-красные глаза. И Ризотто теряется в пространстве и времени. Его мир заполняется счастьем, абсурдным, необъяснимым, но безграничным счастьем. И любовью к Доппио. Он улыбается в ответ с благодарностью, и сам, казалось, будто бы светится от переполняющей и давно забытой сердцем радости. В этот же миг Доппио коротко целует его. Едва ощутимо касается губами, когда так хочется прижать его к себе и углубить поцелуй. Но время их встречи стремительно заканчивается. Минута. — Я тоже люблю тебя, Винегар Доппио. Они в последний раз обменялись прикосновениями рук, и Ризотто с большой неохотой покинул его палату. И стоило Ризотто сделать первый шаг в сторону выхода, как в голову пришла одна поражающая сознание мысль: Это был первый раз, когда они с Доппио обменялись признаниями в любви.