у страха глаза голубые

— Давай отдадим ему все наши деньги? Мар, ну пожалуйста! Смотри, он старается. — Джейк, нет. Одного крепкого "нет" и уж более красноречивого взгляда пареньку, уже минут двадцать столбящего возле уличного музыканта, вполне хватило. Мартин видел этого незнакомца ранее, в прошлый вторник. В супермаркете. Юношу отослала мама в магазин за гречкой, ванильным сахаром и бананами, а у незнакомца список покупок сводился к алкоголю. Мартин пытается вспомнить, сколько бутылок тогда пробили на кассе. Он не смотрел, но, кажется, аппарат издал "пииип" около шести раз. Но Джейкобу об этом знать не стоит. Просто нет. Без причины. Обычно людям не нравится такой тип отказа, но Джейк привык считать мнение Мартина едино верным. Да, пожалуй, оно и правда зачастую так и было. — Мар, а разве уже привезли вишнёвое мороженое? — Я звонил миссис Тэррис, она говорила, что к третьему часу оно уже будет. — О, вот как. Звуки шагов были далеко не в унисон — но парни шли, по сути, нога в ногу. Никто не отставал, никто не шел впереди. И это не смотря на то, что Мартин шагал явно медленнее Джейка — просто шаг шире. Благоденствие росту и длине ног. Они одного возраста, примерно одной весовой категории, но Мар — на сантиметров пятнадцать выше Джейка, да и светлее так тонов на шесть. Но это только внешне. Лавка с мороженым уже играла бело-розовыми полосками на фоне парка. Тут покупали мороженое и папа (лимонное), и дедушка (тоффи. отвратное, на самом деле) Джейкоба. Теперь их точный темп был нарушен, и Джейк выбежал вперед, чтобы поймать этот приветливый аромат сахара и холодного молока вперемешку с какими то не было ароматизаторами. Его дедушке повезло, он ещё мог чувствовать запах даже того приторно сладкого тоффи и быть уверенным, что это оно, а не искуственный соблазнитель. Джейк не задумывается об этом, и Мар в такие моменты завидует ему. Юноша спортивным шагом, даже в припрыжку добегает до лавки, и приветствует измученную солнцем миссис Тэррис сияющей улыбкой. — Рихтер, доброе утро, солнце, — женщина устало улыбается, а после её лицо обретает виноватый оттенок. — Прости, но поставщик задерживается. Ох, я знаю, как тебе хотелось отведать вишнёвого мороженого... правда, малыш, прости. Я сейчас позвоню этим негодяям, и скажу, чтобы ехали быстрее! О, хочешь, пока за мой счёт какое-нибудь? Тоффи? Джейк только давя грусть в глазах опять улыбается, и вежливо мотает головой — что-что, а тоффи ему и забесплатно не нужно. — Доброе утро, миссис Тэррис. Когда Джейк оторвался, Мартин вообще не стал напрягаться насчёт своей скорости. Подошёл он только сейчас, но понял, что вишнёвого мороженого нет ещё метров за восемь отсюда. Увидел в отражении глаз Рихтера в витрине. Он умел читать его настроение, пожалуй, даже по ритму дыхания. Это было важным навыком для блондина, ведь только эмоции Джейк пытался спрятать. В остальном он, да, он был открыт. Более чем. — Бёрнс, утра. Прости, я... — Миссис, я знаю. Ничего страшного, правда, Джейк? — парниша кратко кивнул, — вот. Не волнуйтесь. И увёл тлеющее солнце от витрины. — Ты очень расстроился? Мы можем пойти к другой лавке, но это довольно далеко. — Мар. — Да. — Ты любишь тоффи? Рихтер посмотрел в интенсивно-синие глаза, когда Мар задумался. У Джейка цвет глаз движется к более тёплому — зелёный, который едва граничит с жёлтым. Цвет листьев ясеня в середине осени. — Я довольно редко их ел. Папа покупал конфеты тоффи. Хм. Думаю, не очень. — И я. Джейк улыбнулся и потянулся кончиками пальцев прямо к солнцу. Бёрнс думает, что, если бы рыжеволосый правда захотел — то дотянулся бы прямо таки до самого светила. Но если Джейк покинет Землю и отправится прямо таки к Солнцу, то наша планета потеряет свое личное солнышко. И Рихтер это знал. На самом деле, Джейкобу не нравилось, когда с ним усюсюкаются, как будто в нем концентрировалось всё добро этого мира. Он просто более открыт со всеми, разве это сложно? Он спрашивал это у Мартина, тот просто посмеялся и сказал, что люди просто глупы. Ещё он сказал, что, будь все открытыми друг с другом, неизвестно, мир сейчас был бы раем, или наоборот, стал бы одним большим полем вечной войны. — Так мы подождём тут? — Немного жарковато. Может, спрячемся под мостом? — Под тем, где мистер Паркс умер? Джейк на секунду задумался, будто у него спросили непостижимый его разуму ответ на пример, а после понимающе кивнул. — Там просто нашли его труп, Мар. Его, как сказали, река принесла. Ты ведь видел, как там река об камени лягушек разбивает? Я видел! Я пытался спасти одну, и... а, стой, ты тогда со мной был. Блондин посмотрел в сторону, откуда выкатилось солнце — примерно там разлегся каменный мостик, длиною около двенадцати метров. Под ним довольно сильно бушевала река, которая, по словам Джейкоба (и Мар видел это своими глазами!) отбирала жизни у ни в чем невиновных лягушек. Кивнул, и в том же темпе, в котором пришёл, направился к месту, где люди узнали — мистер Паркс не заблудился где-то в лесу в связи с Альцгеймером, и его не увезли на чёрный рынок (Мартин задумывался об абсурдности этого предположения — мистеру восемьдесят семь, кому нужны его органы?). Ему всего-лишь перерезали горло и сбросили в речку, отправив во мнимый последний путь. Это случилось год назад, но, как же так, виновного до сих пор не нашли. Мартин снова говорил, что это из-за глупости. Двух парнишек не волновало, что прямо здесь вытаскивали из воды побитое речными камнями тело, и вот тут мистера Паркса случайно уронили на землю, прямо вот тут, где уселся Мартин. Они спрятались от жары, и немного от мира, не считая живых-мёртвых лягушек и молчаливых камней, пребывающих тут. Да и кто знает, может, привидение мужчины, прямо как в тех малокассовых фильмах, выпрыгнет из реки и начнёт душить Бёрнса, сквозь зубы шипя "Это ты! Это ты во всем виноват, негодник!". Но пока этого не случилось, и блондин благодарит за это спокойствие вселенную. — Как думаешь, что он чувствовал, когда умирал? Джейкоб не отвел взгляд от речки, всё ещё смотрел на неё, будто и спрашивал это у неё. Только вряд ли он бы говорил к реке на "ты". — Думаю, он чувствовал, что теряет чувства. Разве это не смерть? Рыжий парниша молчал, а после улыбнулся. Ему ли не знать. Когда-то, ещё до происшествия, о котором гудели все местные газеты, тут часто околачивались всякие банды детишек. Здесь, под мостом, они могли собираться, играть в мафию, собирать трупы лягушек. Но потом по ТВ начали говорить о "ужасном происшествии", что случилось на излюбленном мелкими месте, их матери начали пугать, мол, "там витает призрак старого Паркса!", и теперь тут гостей меньше, чем у самого старика на похоронах. Мартин же думал, что это — чушь собачья. Если бы мистер Паркс стал привидением, ему было бы слишком лень даже просто подняться в воздух. Джейк же не задумывался, но за стариком грустил. Тот часто угощал Рихтера всякими вкусностями, как вот имбирным печеньем. Юноша получил его как раз за день до смерти мистера. Да, он был неплохим, но напрягал. А ещё, иногда ночью он пускал с цепи своих доберманов. Это видел Мартин в окне своего дома, так как жил прямо таки напротив Паркса.

***

Часовая стрелка перелетела за пометку, под которой красовалась фосфорная тройка еще часа два назад. Мартин снова протер часы о рубашку, как делает это уже по привычке второй год. За это время он уже трижды вышел и трижды спросил у миссис Тэррис о мороженом. И дважды получил отрицательный ответ. Третий раз не успел. Ему стоило только выйти к лавке, которая располагалась в двадцати пяти ярдах от моста, и бросить продавщице вопросительный взгляд, как случилось кое-что, заставившее его растерять привычные ему уравновешенность, спокойствие и мятежность. Выстрел. Он прозвучал под мостом. Мартин знает, что такое страх. Он знает это чувство, возможно, не лучше кого-либо в мире, но и пожелать кому-нибудь такого познания он не желает. Как-будто в кровеносную систему по венам и артериям вместо крови пустили ледяных змей. Они выкачивают всю кровь, оставляя после себя только холод. Холод. Холод убивает разум, вызывает панику. Заставляет забыть о чём-либо вокруг, кроме того, за что боишься. Будь это ты, или кто-то другой. Мартин знает, каково это, бояться чуть ли не до смерти. Его мозг работал медленнее, чем ноги, потому, только он подумал, что нужно бежать к Джейку, он уже пробежал метров десять. Их городок последний год не спокоен. Людям не спится, знаете ли. И у каждого под подушкой на всякий случай нож. А у Мартина — нож на поясе, а прямо таки сейчас и вовсе в руке. Выстрел. Под мостом. Там, где Джейкоб.