Чертёнок

— Сделай мне чай. Услышав приказ, Микаса нахмурилась и посмотрела на мужчину. Иногда ей казалось, что он до сих пор не избавился от неё только потому, что она хорошо научилась заваривать чай. Но делать было нечего, ведь опять получать от Аккермана не хотелось. Подойдя к полкам с чаем, она задумалась. Сегодня был напряжённый день. Значит лучше всего приготовить капитану ромашковый чай. Леви краем глаза наблюдал за ней, удивляюсь, как она всегда безошибочно подбирает сорт под его настроение. И невозможно не обратить внимание на её внешний вид. В этот раз девушка забыла взять сменную рубашку. Поэтому сейчас мужчина сидел в одних штанах, что точно радовало Микасу. Невольно его взгляд прошёлся по её ногам. Где-то посредине бедра была свежая повязка, а под ней глубокая рана от лезвия. Примерно неделю назад на тренировке её задели мечом. Аккерман тогда чуть не убил горе курсанта, плохо вписался в поворот, но Микаса вовремя его остановила. Леви запретил ей участвовать в тренировках и вообще вставать первое время. А, когда боль начала утихать и рана заживать, девушка плюнула на приказ и снова принялась за работу. Но только в документах. Рядовая поставила перед мужчиной белую фарфоровую чашку. На ней красовалось изображение синицы. Птица сидела на ветви, обрамленная узорами из синих мазков. Леви медленно поднял посудину, после чего вдохнул расслабляющий аромат. Она остановилась по ту сторону стола и буравила его взглядом. За те девять лет, что они вместе, он выработал иммунитет к её выходкам. Это ведь всё был план Эрвина. Взять под крыло потенциально перспективного бойца. В семь лет она умудрилась расправиться с работорговцами. Безжалостно, кроваво. По шесть ножевых ранений. А этот вид маленького чертёнка, стоящего в луже крови. Горящие глаза, подрагивание ладоней. И взгляд человека, что почувствовал вкус первого убийства. Её первая пролитая кровь. Первые безжизненные глаза, в которые она вглядывалась без сожалений о содеянном. На прогнивший пол опустился проржавевший нож. Она была слишком уверенна в своих движениях. Леви наблюдал за этим. Лагерь оказался рядом с их перевалочной базой. Два бездыханных тела, а среди их обезумевший ребёнок. И она Аккерман. У них не осталось выбора. Ни за какие блага мира, ни одна семья не приняла бы растущего убийцу. А здесь она на своей территории. Среди своих. Да и это сыграло Эрвину на руку. Он использовал девчонку, как катализатор эгоизма Леви. В тот период Аккерман только переживал гибель Фарлана и Изабель. Потерянный, словно неприкаянная душа, с пустыми, злобными глазами. Он затаил чувство ненависти на окружающий мир. Без смысла жить дальше. – Успокоить меня решила, Аккерман? - в ответ девушка только закатила глаза и вернулась за своё место. Мужчина сделал глоток и блаженно прикрыл глаза. Ему и правда нужно было привести нервы в порядок. Он снова посмотрел на девушку, что так внимательно следила за каждым его движением. Не выдержав молчания, она подошла к нему и села на стол прямо напротив Аккермана. – Ну? – Что? - мужчина откинулся на спинку стула и уставился на Микасу, что сделала очень серьезный вид и ожидала его вердикта. – Как чай? - она знала, что он просто издевается, ей нужно было услышать его мнение. В этот раз Микаса добавила больше цветов и немного мяты для вкуса. До этого Аккерман старалась не смешивать, но сейчас ей хотелось поэкспериментировать. Мужчина встал из-за стола и подошёл к Микасе вплотную. Девушка смотрела в его глаза с вызовом, но через секунду шумно выдохнула, успокоившись, и положила голову на плечо мужчины. Горячая кожа, покрытая рубцами от старых ран. Мазолистая ладонь опустилась на её затылок, сжимая черные локоны. Он слишком привык к её запаху и присутствию. Изначально возня с ней была только чтобы Эрвин закончил цирк с девчонкой, но вскоре всё пошло не по плану. Она была ужасно спокойным ребёнком. Впитывая каждое его слово, постепенно превращалась в копию Леви. Сильная, непоколебимая, холодная, расчётливая. В свои пятнадцать дослужилась до звания капрала, имеет награды за отвагу. Хотя ему это было не по душе. Она нарошно оставила вещи в шкафу. Вид Леви, обнаженного по пояс, возбуждал. Впервые она ощутила прилив крови к щекам месяц назад. Они обыдено лежали на траве, обсуждая прочитанный роман. А Микаса его поцеловала. Нежный, невинный поцелуй, коим он её одаривал, в качестве поддержки. Иногда промахиваясь и попадая в губы. По-детски. Но в этот раз кровь внутри её тела бурлила, адреналин бил в голову, а руки безудержно блуждали по его груди. Он это заметил. Мягко отстранил, смотря в глаза с укором. Его маленькая девочка взрослеет. Микаса ласково провела рукой по спине мужчины и подушечками пальцев погладила линию позвоночника. Не увидев реакции со стороны мужчины, Аккерман принялась медленно массировать его плечи. Теперь он немного расслабился. Похоже, слишком устал, чтобы сопротивляться. Мышцы под пальцами были словно деревянными и пришлось приложить много усилий чтобы размять их. Мужчина скользнул взглядом по ней. Чёрные, словно вороньё крыло, волосы были ещё немного влажными и прилипли к тонкой шее. Верхние пуговицы его рубашки намного расстегнуты и открывали вид на нежную кожу грудей. Длинные ноги немного раздвинуты, а острые коленки обнимали его бёдра. Густые ресницы еле заметно подрагивали, когда Микаса в очередной раз посмотрела на него. Она была прекрасна до невозможного. До невозможного соблазнительна. Его маленький чертёнок. Стоит лишний раз провести ладонью по её шее и Микаса начнёт свою игру. Прикроет глаза, расправит плечи, выпячивая грудь. Острые зубки будут впиваться в пухлые губы. После она раскроет ротик и томно выдохнет, остановив свой взгляд на его устах, призывая к действиям. Казалось, у неё в крови - соблазнять его. – Иди спать. Микаса взглянула на него, не ожидая, что так быстро её прогонит. Капитан убрал руки, вернулся на своё место в кожаном кресле, прижавшись оголённой кожей к холодной спинке мебели. Он не мог понять, что с ним твориться. Никогда не думал о ней, как о женщине. Помнит ли он вообще, как они выглядят? Погружённый в работу. Потеря стены Мария, появление разумного титана в их рядах, а позже и нескольких. К этому миру больше вопросов, чем ответов. Девушка быстро слезла со стола и ушла, громко хлопнув дверью. Стрелки часов, казалось, шли быстрее обычного. Уже четыре часа ночи. Аккерман провёл рукой по лицу и решил, что на сегодня хватит. Он уже начинает путаться в документах. Зайдя в комнату, Леви увидел интересную картину. Микаса сидела на кровати и читала книгу. В твердом переплете, страницы пожелтели, а название не разобрать из-за потёртостей. Она выклянчила эту макулатуру у него несколько лет назад на одной из ярмарок. Больно ей понравился цветок на обложке. А Леви не смог устоять перед взором этих огромных глаз. Только вчера она стояла на затылке поверженного титана. С кожи клубками валил пар от крови. Изо рта с плачем выползал спасённый кадет. Арлерт, кажется. Поле боя её стихия. А сегодня тонкие пальцы сжимают вместо меча, его ладонь. Как не сдаться её напору? Рядом на тумбе стояла старая свеча, воск по капле стекал на дубовую поверхность, но Микаса, кажется, и не замечала этого или специально игнорировала чтобы позлить Леви. Похоже, опять не смогла уснуть без него. Через ночь ей снятся кошмары. Лица погибших, кого не успела спасти, как старшая по званию. И только он разделял её участь. Аккерман подошёл к кровати и вырвал книгу с рук девушки, после чего задул свечу и лёг в постель. Уставившись в потолок, он кожей чувствовал на себе злой взгляд. Леви только укрыл её одеялом и опять уставился в потолок. Почему-то желание спать бесследно пропало. – Что ты сделаешь, если я буду прикасаться к тебе? Похоже, мысли о вечернем инциденте не покидали её голову. – Перестану относиться к тебе, как к ребёнку, - строго произнёс мужчина, хотя знал, что должного эффекта не получит. Микаса на него злится из-за этого. Горит желанием быть на равных, может даже главной. Но она не ответила. Просто прижалась к нему и нежно поцеловала в шею. – Это тоже нельзя делать, Аккерман. – Я знаю... Он собирался высказаться ей, но Микаса лежала подозрительно тихо. Похоже, уснула. Шершавая ладонь опустилась на изгиб талии. Обычный жест раньше, а сейчас Леви, словно, принимает правила её игры. Стройное тело с жаром прижимается к нему. Ворот рубашки открывает вид на алый ореол соска и чувственную грудь. Так соблазнительно. Это больше не семилетняя девочка. Аккермана поражала эта ситуация. Столько лет спит в одной постели с ребёнком. Казалось бы, давно пора её прогнать, но это помешает им обоим. Леви даже не вспомнит, с чего начались их ночёвки. Кажется, по ночам она плакала за родителями. И только объятья Аккермана были достаточно надёжными. Позже, при переезде на новую базу, ей не досталось комнаты. С рядовыми спать брезговала. Видите ли, воняют у них ноги. А потом вошло в привычку. Что-то неоспоримо правильное - её детское сопение под боком. Только с Микасой он мог чувствовать себя спокойно. И только Леви в этом виноват.

***

Вздохнув, капитан вытер с очередной полки несуществующую пыль белым куском ткани и осмотрел убранный кабинет. Он в который раз протирал все предметы интерьера и поправлял и без того аккуратно выложенные книги, стопки бумаг. Сделал столько обходов по постам дежурных, что они боялись любого шороха. Хотелось оттянуть время. Подольше не возвращаться в их комнату, где сейчас сидит она и заполняет бумаги. Голова была забита мыслями. Ей уже шестнадцать, а значит скоро её будут интересовать другие вещи, да и лбди. Покачав головой, Аккерман уставился на старый ящик. По деревянной крышкой покоились несколько старых рубашек, железная чашка, фигурка странного животного и... краски. Её краски. Будучи совсем малышкой она обожала рисовать. Леви прекрасно помнил как выглядел его кабинет, когда к ней приходило вдохновение. Микаса была беспощадна. Особое внимание она обращала на его документы и чистые рубашки. Конечно, первое время Эрвин возмущался из-за отпечатков детских ладоней на отчётах, но Аккерман не уставал напоминать, что это была его идея. Опустив голову, мужчина провёл пальцем по ворсинкам тонкой кисти. Малышка несколько раз шантажировала Леви и ему пришлось поддаться. В результате чего он каждый раз превращался в животное благодаря этим кистям. Или тот случай, когда пришла Петра. Девушка сжала в руках огромную стопку бумаг, что Зое велела передать капитану. Рал была совсем не в восторге от этой ситуации, ведь Аккерман может быть зол и сорваться на ней. За открытой дверью стены из тёмно-серых превратились в картину "искусного" художника. Всё было покрыто брызгами разноцветной краски. На полу была огромная лужа, которая не переставала распространяться по кабинету. А сама виновница дизайна сидела на плечах у мужчины и красила ему волосы в жёлтый. Девушка еле сдерживала хохот. – Не смейся, Рал. Это был единственный способ договориться, чтобы эта малявка не трогала документы. - строго ответил капитан и с адской выдержкой продолжал заниматься просмотром отчётов, пригрозив оторвать конечности, если на этот раз хоть одна капля упадёт на бумагу. Маленькая и глупая история, но так прочно засела в памяти. Он никогда не забудет её важного вида, когда она рисовала портрет Леви на внешней стене корпуса. Мужчина был похож на титана. С черными точками вместо глаз и того же цвета полоской, которая, кажется, имитировала рот. У него ещё долго после этого дёргался глаз. Всё же иногда он скучал по тем моментам. Такая светлая, радостная, словно солнышко, она кружилась по кабинету. Тогда мужчина чувствовал себя счастливым. Ведь у Леви есть человечек, который его любит. Ребёнок, а понимала опасность вылазок за стены. Кажется, не стоило знакомить её с Ханджи. За день перед отправкой Микаса вела себя словно ангел и подчинялась каждому его слову. И всё для того, чтобы он захотел хоть на немного дольше остаться. Разве может быть что-то лучше? Когда он возвращался, оставшиеся в корпусе говорили, что девчонка целыми днями сидела у главной двери и ждала его. Разве может быть что-то лучше её счастливой улыбки, когда она видит его? Леви с силой обнимал её, а Аккерман в слезах твердила, что соскучилась. По другому он уже не мог. Но пришлось привыкнуть, ведь теперь они бьются бок о бок, защищая спины друг друга. Сказал бы ему кто-то лет десять назад, что он не сможет сражаться без какой-то девчонки за спиной, мужчина плюнул бы ему в лицо. А сейчас так приятно чувство, что он не один в поле воин. Микаса ловко управлялась с командованием отрядом. Не раз прикрывала его спину и перед начальством. И никогда не позволяла сорваться плохому слову о нём из уст солдат. Закрыв глаза на несколько секунд, Леви отогнал от себя дурные мысли, аккуратно сложил всё обратно в ящик и плотно закрыл его. Больше он не будет рыться в нём. Слишком много напоминаний о том, чего никогда уже не вернуть. Слишком нагло эти мысли въедаются в голову и вытесняют здравый смысл. Он, словно многодетный отец, который старается не думать о погибшем чаде. А ведь Микаса и правда, в какой-то момент, погибла. В ней больше нет той маленькой девочки, что бегала за ним, вцепившись за конец ремня. Только холодная и наглая девушка, что иногда позволяет себе вольности с ним. Как же сложно привыкнуть к тому, что дети имеют свойство вырастать.