Смерть врагам моего государя

— Говорят, что ты многое знаешь, эльфийский выродок, о планах своего самозваного царька? — Пётр оскалился, и в глазах его, похожих на волчьи, отразился жёлтый свет факела. Палач без жалости хлестнул кнутом по спине пленника, подвешенного за руки к потолку железными цепями. — Я нне ппонимаю, о ччём ввы гговорите, ддобрый ггосподин! — прошептал узник, дрожащими от боли и страха губами. Палач ударил снова, но не спину, а истерзанные предыдущими пытками, ягодицы пленника. Пётр опустил кнут, деловито рассматривая набор баночек на некоем подобии стола. Сделав свой выбор, он взял щепотку перца и посыпал им раны эльфа. — Желаешь подумать? — прошептал палач на ухо пленнику, нежно, словно любовник. Пётр щёлкнул кнутом об пол, а когда его узник дёрнулся и закрыл глаза, глухо рассмеялся и сел на скамью. Перед ним стояла тарелка с куриной ножкой и кружка с дорогим голубым вином из Морозной долины. Он взял тарелку и спокойно принялся за трапезу под аккомпанемент из жалобных воплей узника. — Заткнись! — грубо сказал палач, выплёвывая на тарелку мелкую косточку. — Лучше напряги остатки своих мозгов и расскажи мне о планах проклятого Анголмоса относительно его флота на море Вечности. Собирается ли самозванец нападать на суда, построенные великим государем и царём всея Двенадцатиградья Эйнаром Голубоглазым. — Я нничего не слыхао об Анголмосе и его ппланах, ддобрый ггосполин, — прошептал эльф, охрипшим от криков голосом. — Здесь меня редко называют " добрым господином», — нехорошо усмехнулся Пётр и подошёл к пленнику так, что узник мог рассмотреть золотые пуговицы на красном камзоле и белые кружевные манжеты своего мучителя (палач никогда не снимал его в пыточной- лорд Норберг мог позволить себе небольшую прихоть). — Хватит придуриваться, Тирон Золотые Погоны! Мне ли не знать, что ты — адмирал настрандского флота?! Впрочем, как адмирала, тебя ждёт у нас достойный приём. Говорят, что девушки просто без ума от твоего хорошенького личика. Что будет, если я его немного испорчу? — Это ккакая-то ошибка, ддобрый ггосподин, — запричитал эльф, дёргаясь на цепях. — Я ссовсем не адмирал, обычный ппират, ууверяю ввас. Ни сслухом, нни ддухом ппро этого ввашего Тирона. Кклянусь ввам ммогилой ссвоей матери, ддобрый ггосподин! Пётр хищно оскалился и подошёл к эльфу вплотную. В этот момент он был похож на огромного змея, готового обвить кольцами шею своей жертвы. Палач достал дорогой кинжал с золочёной рукоятью, на которой был изображён Трёхглавый Змей — герб семьи Норберг. Пётр улыбнулся и выколол оба глаза у страшно кричащего эльфа. — Лорд Норберг, — мальчишка-помощник вошёл в тот момент, когда палач протирал кинжал дорогим папирусным платком. Мальчишку передёрнуло от страха и отвращения, но он громко продолжил, чтобы перекричать вопящего узника: — Вас ожидают в тронном зале. — Я уже закончил. Скоро буду, — коротко произнёс лорд Норберг. Он осмотрел себя в маленькое ручное зеркальце, но не заметил небольших пятен крови на кружевных манжетах. Палач встал с лавки и снял резинку с густых каштановых волос (он всегда завязывал их в хвост, чтобы не мешали работе). Через несколько мгновений в тронный зал вошёл надменный лорд Норберг — тайный советник царя Эйнара Голубоглазого и самый приближенный к нему человек. Он по этикету раскланялся с придворными дамами и потомственными аристократами. Но взгляд тайного советника был холоднее снегов Морозной долины, а мысли витали где-то далеко. Он искал глазами Андрея, который должен был приехать в Раис ко дню рождения их великого государя. Пётр волновался за брата — младший лорд Норберг был в центре боевых действий. Взгляд палача потеплел, когда он заметил Андрея, успевшего приехать на праздничную церемонию. Пётр незаметно показал ему указательный палец (их условный знак), а младший Норберг- указательный и средний, и оба счастливо улыбнулись друг другу. Однако, лицо палача озарилось неподдельной радостью, когда он увидел двух девочек десяти и восьми лет. Они стояли в хорошеньких нежно-голубых платьицах и у обоих были красивые васильковые глаза. — Рад тебя видеть, Светлана, — холодно поздоровался Пётр с невысокой, некрасивой женщиной в длинном, зелёном платье, не скрывающим её полноты. — Мне приятно снова быть с тобой рядом, на этом празднике, — произнесла Светлана, с восхищением глядя на своего красивого мужа. — Идите ко мне, мои хорошие! — со счастливой улыбкой сказал лорд Норберг двум девочкам, которые с весёлыми криками прыгнули к нему в объятия. — Мы тебя очень любим, папочка! — прошептала старшая девочка, целуя палача в щёку. — И я вас тоже очень люблю! — ответил лорд Норберг, возвращая поцелуи дочерям и обнимая их руками, на манжетах которых ещё не высохла кровь узника. Мальчишка-помощник снова оказался рядом с Петром и дёрнул его за рукав. Вмиг лицо палача приобрело холодное и отстранённое выражение. — Ну, что там ещё? — недовольно произнёс он, выпуская девочек из объятий. — Он признался? — Нет, милорд, узник умер, — ответил мальчишка, опустив глаза в пол, словно он был виноват в смерти важного пленника. — Отрубите ему голову, — бросил Пётр. — А тело скормите береговым крабам. Собаке — собачья смерть. Палач привычным жестом отпустил помощника. Обернувшись к дочерям, он лучезарно улыбнулся. — Пойдёмте, мои хорошие! — Пётр обнял девочек за плечи. — Государь заждался!