Омежье братство или альфам вход воспрещён

— Альфа-а! — завопил пацан и бросился наутёк, голося: — Альфа-а-а! Здесь альфа! Альфа-а! Гарри стоял, не шевелясь, слыша затихающий в коридоре крик, удаляющееся эхо которого ещё некоторое время звучало в совершенно пустом коридоре. Минутой позже первая дверь открылась и оттуда вынырнула моська в круглых очках, огляделась и тихо сказала: — Пс-с, мужик, вали отсюда. — И прикрыла дверь. Вновь воцарилась тишина, в которой Гарри всё больше изумлялся происходящему. Но, к сожалению, продлилась та недолго — вдалеке, куда убежал голосистый, уже нарастал шум. Видать, был стержень у этой моськи, а может жалость, но он выпрыгнул быстро, схватил альфу за руку и затянул в свою комнату. Секундами позже стали слышны крики: — Кастрируем нарушителя-а! И моська, загнанно оглядевшись, засунул не сопротивляющегося альфу в пустой уголок комнаты, забросал подушками и одеялом, своими вещами, игрушками и гитару сверху положил, словно там всегда такая куча валялась. Различая в криках призывы к убийству и выслеживанию жертвы, Гарри медленно понимал, каким чудом спасся, и совершенно не торопился вылезать. *** Этот университет не был престижным, да и вообще не очень отличался от остальных, Гарри выбрал его исключительно из-за слова «филиал», которое прочёл в брошюре по окончанию школы. Переводы между филиалами осуществляются намного проще, а уже тогда он догадывался, что предстоит поездить. Нет бы послушать деда и поступить заочно, так он же хотел учиться и работать, да при том учиться качественно! Именно поэтому начинал в одном филиале, продолжал в другом, потом в третьем, и на последний курс вернулся в первый — не в родном, но всё том же городе, в котором поступал. Первую неделю странности им игнорировались — на наблюдение за бытом времени не хватало, а когда обратил внимание, как в фильмах, поздно было. Стоит признать, что только в дурном фильме такое и могло произойти, наравне с внутреинститутскими сектами. Конечно, говоря о «поздно», Гарри самую малость преувеличивал, потому что без прямой указки всё равно бы ничего не понял, даже заметь странности раньше. — А что у вас омеги такие шуганные? — поинтересовался у одного из тех, с кем познакомился до отъезда. Тот посмотрел странно, потом улыбнулся так, словно о чём-то догадался, и пожал плечами: — Они немного нас недолюбливают за одну шутку. Ну, выглядело правдоподобно, но весь институт? Хоть Гарри не стал уточнять и расспрашивать, на заметку взял. И когда ребята попросили о крошечной просьбе — передать одному омеге забытую книгу, всё тоже выглядело логично: они обижаются, но Гарри же только перевёлся, на него злиться не должны… *** — Они все сдурели, — тихонько говорил спаситель Гарри, не выкапывая его из вещей. — Просто с ума посходили после исчезновения Макса. — А кто такой Макс? — едва слышно полюбопытствовал Гарри, выминая себе щель для дыхания. — Тот, кто доказал всеобщий стадный инстинкт. Все по его примеру йогой занимались, кефир вечером пили, россказни его идеализированные слушали. — Но йога и кефир же хорошо… — Это да, а вот когда Макс парня завёл… Короче там муть странная, он сначала его хвалил, потом сказал, что все альфы отвратительные чудовища, а после перевёлся, понимаешь? Никому ничего не сказал, просто перевёлся. Вроде, говорили, замуж вышел, детей планирует… — Это же не плохо… — Ну, это да, но кто-то сказал, что его преследователь достал, что ему угрожали, что вынудили переехать и теперь измываются над ним и теперь… Короче, омеги создали братство и теперь выступают единым фронтом против всех альф… — Это же дурь полная. — Ага… Толпа. Гарри задумчиво хмыкнул, вслушиваясь в едва различимый шум за дверью. Теперь он понял многое, как и причины такого вот странного поведения всех в этом универе. — Посиди тихо, — попросил его омега и приоткрыл дверь. Голоса стали громче, ребята всё так же бегали, звали и угрожали, но теперь их явно стало меньше. — Нашли? — поинтересовался его спаситель, и несколько человек вразнобой ответили: — Нет. — Кошмар какой, может, лучше запереться в комнатах? Двери закрыть, чтобы никто не мог зайти… Он ещё что-то говорил, рождая своим тихим голосом и мрачным содержанием слов ещё большую тревогу. В итоге щёлкнувший замок стал вполне обоснованной мерой, и очень скоро Гарри уже вдохнул воздух не через тонкую щель в подушках и одежде. — А ты чего вообще меня спас? — поинтересовался, потягиваясь с наслаждением, а омега снял очки, положил их на тумбочку и со вздохом признался: — Жалко стало. Разорвут же. Гарри не стал отвоёвывать ущемлённое самолюбие, потому что как бы там ни было, а конфликт и правда лишний. Вместо этого он поинтересовался вполне миролюбиво: — Как мне выбраться? — Ночью выйдешь через окно, я дам покрывало, под стенкой пройдёшь и на вашу половину через главную дверь. — А… хорошо, — согласился, удивляясь серьёзности своего положения. — А тебя как зовут? — Алик. Гарри улыбнулся и уже хотел сам представиться, но тот шикнул и завесил окно, за которым голоса послышались. Вообще-то без своих очков Алик выглядел миленько — обычный омега, русый, кареглазый. Невысокий, щуплый, складный. Не сказать, что красивый, не особо выделяющийся, но миленький. — И что же, все как один против альф? Ты тогда почему помог? — поинтересовался Гарри, присаживаясь на пол, чтобы случайно не засветиться фигурой в окне. — А выбора нет, — пожал тот плечами. — Сам же понимаешь, когда всех одолевает стадный инстинкт — проще согласиться, чем против идти. Ещё свои четвертуют. А кто против — так же думают. Но я не собираюсь в этой уголовщине участвовать, к тому же, мне последний курс доучиться осталось. Гарри хмыкнул, но в целом всё понял. — Это ребята из группы меня подставили, я же не знал… — выдохнул он. — Не представляю, как благодарить, если бы не ты — проблем бы было… — Хочешь отблагодарить? — сразу же подобрался Алик, глазами засверкал, и тот осторожно кивнул. — У меня есть просьба в таком случае… Ммм, даже не знаю с чего начать… Гарри нахмурился, потому что даже близко не догадывался, о чём речь пойдёт, но вновь кивнул, слушая. — Меня парень бросил полгода назад, а из-за этого кошмара нового я найти не могу и, признаться честно, так по сексу соскучился. Гарри кивнул и запоздало осознал услышанное. И даже бросил короткий взгляд на спасительную дверь, но, наверное, трахнуть омегу всё же безопаснее, чем выходить сейчас туда… — Здесь? Сейчас? — Нет, конечно. Хочешь, чтобы уже через пару минут кто-то вломился в дверь? Ночи подождём. А ночь пришла достаточно быстро, принесла с собой прохладу и нервозность. Алик достал покрывало, открыл окно и спустился, хорошо, что жил на первом этаже, а сразу за ним и альфа слез. Они укрылись, и даже когда сверху другое окно открылось и кто-то спросил что это такое, Алик спокойно вытянул свою мордочку в очках и что-то пробормотал о желании понаблюдать за звёздами. Гарри никогда не думал, что будет выбираться из западни, тесно прижимаясь к омеге и скрываясь под покрывалом, но оказавшись где-то вне зоны видимости — выдохнул с облегчением. Алик продолжил идти укрытым, но недалеко — остановился в лесопосадке, выбрал местечко поровнее и бросил плед, объявив: — Здесь. Гарри побоялся спросить, что именно здесь, потому что предположения у него имелись весьма конкретные. И в подтверждение опасений, Алик стянул шорты и встал раком, вильнув попой. Гарри в последний раз осмотрелся, пока расстёгивал ширинку, но, не обнаружив ни посторонних лиц, ни окон поблизости, вытащил член, провёл по нему пару раз и приставил… — Да давай уже, у меня аж чешется всё, так секса хочу, — прошипел Алик, подгоняя неуверенного Гарри. Омега ещё в комнате наскоро растянул себя и смазал, так что сейчас чуть не вертелся от нетерпения. Альфа толкнулся легонько головкой и, медля, вошёл полностью. Он вообще-то раньше не интересовался одноразовыми связями, и такое, что омега чуть ли не сам залез, почти без подготовки, и так скулит без какого-либо старания, впервые у него. И ведь выглядит приличным мальчиком, а так пошло просит сильнее и быстрее… Не удивительно, что Гарри подвоха ожидал — как скрытой камеры в кустах. Только ничего такого не случилось — они действительно наскоро перепихнулись, Алик изъявил желание повторить завтра и, замотавшись в покрывало, ушёл к себе, даже шорты обратно не натянув. Гарри проводил его странным взглядом, вздохнул тяжело, выбросил использованный презерватив и пошёл к себе. А на следующий день ему пришло сообщение от Алика. Этот омега Гарри поражал — вот он сидит в столовой, а минутой позднее приходит новое сообщение о месте и времени, и место это — подсобка, а время — через пять минут. И в подсобке этой Алик стаскивал с Гарри штаны, запускал пальчики в трусы, гладил и сразу же ставал в позу — опирался на любую поверхность и выпячивал обнажённые ягодицы. Он сам насаживался и откровенно кайфовал, и не требовались ему разговоры, ласка и какие-либо намёки на будущее, только секс. Алик говорил, что так справляется со стрессом, а Гарри быстро втянулся в подобный режим, продолжая испытывать сомнения и напряжение, да питать бессмысленные надежды. Которые рухнули, стоило начаться течке. Если омега говорит тебе, что течка — слишком личное, то ни о каких надеждах речи идти не может. Гарри понял это до того, как решил начать серьёзный разговор, и неожиданно сомнения его отпустили — раз просто секс, значит, просто секс. — Ты делал крупные ошибки в межличностных отношениях? — поинтересовался как-то негромко Алик, натягивая обратно штаны. Гарри удивлённо посмотрел на него, связывая презерватив. Можно сказать, что это первые слова, что произнёс этот омега за два месяца их секса без обязательств, как прозвал это про себя Гарри. Ну, если не считать все слова, что так или иначе касались секса. — Не совсем понимаю. — Хм… Вот ты сказал что-то кому-то из-за чего у вас сформировались определённые отношения, но сожалеешь об этом. Было такое? — Ты хочешь прекратить? Омега заметно нервничал, да и если задуматься, то последние дни вёл себя не в пример тише. Гарри в этот момент пожалел, что раньше не заметил. — Нет, — мотнул головой и вздохнул, а после словно решился: — Я скажу тебе кое-что после выпускного, а что после — сам решай. И нет, я не залетел. От последнего стало спокойнее, но Гарри только чертыхнулся — зарёкся уже морочить себе голову из-за этого омеги. Только не очень-то и получалось не морочиться. — А что такое-то? — Потом, — стоял на своём, ни словом больше на эту тему не обмолвившись. И Гарри перестал спрашивать, решил дождаться выпуска, к тому же, сколько там ещё осталось-то? Месяц, из которого ещё неделя учебного, потом сессия и ГОС. И на этот период Алик как с цепи сорвался, у Гарри только и хватало времени на пару часов сна, редкие перекусы и зубрёжку — всё на встречи бегал. — Когда ж у тебя жопа начнёт болеть, а? Ты что, не учишься? — спросил как-то раз, когда сил совсем не осталось — так и лежал на земле под каким-то кустом недалеко от университета. В это время года, точнее в период сессии, когда мелкие курсы уже по домам разъехались, а старшие конспекты не выпускают из рук, на улице нет почти никого. — По тебе муравьи ползают, — вместо ответа известил его Алик, поглядел, как он подрывается с места и начинает стряхивать с себя живность, и признался: — Я не могу сосредоточиться на предмете. — Так зубри. — Не могу. Только о сексе думаю. Не знаю что со мной, но стояк постоянно, теку постоянно, а стоит… Он не договорил, потому что это бы уже на признание в любви походило, просто развернулся и ушёл до следующего раза. Алик когда-то читал все эти романтические книжки для омег про розовую любовь, где только от одного запаха можно было потечь, но никогда не думал, что подобное возможно. Гарри пах для него бумагой, свежей, только со станка. Не очень приятный запах, но и не противный, просто, можно сказать, никакой. И сейчас единственной причиной происходящего он видел эту вот схожесть — запах и тетради с книгами. Ему хотелось винить во всём психологические ассоциации. Это намного проще, чем думать, что влюбился, и у вас могло бы что-то получиться, если бы не отказался от всего ещё раньше. И не то чтобы секс с Гарри так сильно нравился, или он так изголодался по нему, просто, вероятно, омежья психология. Им ещё в школе говорили, что не стоит, если не хотите серьёзных отношений, зацикливаться на ком-то одном. — Сдал? — поинтересовался Гарри, найдя Алика в общем зале. Тот глянул удивлённо, а омеги рядом замолчали, тоже вытаращились. Но поддержал беседу, чтобы не спровоцировать ссору: — Ага, на четвёрки. — И, поправив свои очки, протянул ему зачётку. — А сам? — Еле на четыре вытянул, — признался, разглядывая хорошие оценки омежки. — Ты же не учился почти, как так? — А я на пары ходил. На этом разговор завял, потому что слишком многие начали оборачиваться и смотреть, да не только омеги, но и альфы. Их всех собрали здесь преподаватели, чтобы что-то объявить. Но все занимались своими делами, шушукались между собой, показательно игнорируя противоположный пол, и Алик, чьё настроение стало совсем скверным, выступил, не выдержав: — А Нейт с Гери трахается, вы не знали? А наши близняшки сразу с тремя каждую ночь в отелях отрываются. А Даред с Ивасом, Арни со Стивом, а вся бейсбольная команда трахает Кайла и Рона после каждой тренировки! Он вообще-то ещё много чего говорил, срывался на крик и тонкие недовизги, потому что нервы совсем сдали. Говорил и говорил, сыпал именами, пока Гарри не выдержал, не схватил за руку и не вытащил из зала, в котором царило такое оглушающее молчание, даже преподаватели стояли на кафедре тихо. — Ну и чего ты? Сдал же! — не понимал Гарри, шатаясь по коридору в поисках открытой аудитории. — Да блин, и ты бесишь! — но шёл за ним без пререканий, не сопротивлялся, когда заталкивали в кабинет и водружали на первую же парту. А Гарри просто не знал, что делать, а потому привычно засосал и пах накрыл рукой, тиская сквозь ткань наливающийся кровью член. — Раз бешу — можешь хоть оттолкнуть, — хмыкнул, меняясь с ним местами и затаскивая на себя. Приспустил его чёрные брюки, в каких последний ГОС сдавал полчаса назад, дотронулся пальцами до ануса, погладил и толкнулся. А Алик сидел на нём, оттопырив и приподняв зад, дышал загнанно и держался за плечи. Растягивал его Гарри всегда недолго, когда омега не готовился к этому сам, и когда насадил его на свой высвобожденный из одежды член, тот как-то всхлипнул болезненно, заставив испуганно замереть: — Больно? — Нет, — плаксиво выдавил, пряча наливающиеся слезами глаза на его плече. Несмотря на слова, Гарри вынул и продолжил пальцами внутри шуровать, сосредоточенно растягивая и не понимая, почему так получилось. А потом дошло: — Ты залетел? — Нет! — рыкнул, прижимаясь ближе. — А что тогда? Алик думал, что хватит сил сказать эти глупые слова, но когда дошло до дела — не мог выдавить, абсолютно. И оттого так противно на душе было, прямо давило, душило. — А ты проверял? — Нет! Но я знаю, что не мог залететь. — Слушай, даже с презервативом есть мизерный шанс… — Да не в том дело! — сорвался на крик и выплюнул, уже самостоятельно насаживаясь: — Влюбился по глупости и теперь страдаю! Гарри сжал сильнее его бёдра, пережидая вспышку гнева, а потом спросил тускло: — И в кого? — В тебя! В кого же ещё?! — И сам же себе губу прикусил, а потом вскрикнул от боли и непонимания — Гарри кусал ему плечо. Вытаращился на него, когда тот уже зализывал укус, и охнул — член внутри будто каменным стал и пульсировать начал. — Ты что, рехнулся? — Я без защиты, если ты не заметил, — хмыкнул и надавил, опуская и не позволяя слезть. — Извини. Глупо получилось. — Так уже лет триста никто не делает, — фыркнул, мелко шевелясь, чтобы узел вошёл глубже. — Зря, между прочим. Офигенно. С узлом разве что когда ребёнка хотят зачать трахаются — презервативы обычно не подразумевают введение его внутрь. Ну или замужние, которые на таблетках сидят. Да и метки не ставят сейчас — пережиток прошлого. Да и вдруг развод, это же на всю жизнь клеймо. — Я не специально… точнее я хотел, но… — Да я понял. Дураки мы, оба. Можно было словами обойтись, но теперь они и не нужны. — Узел так давит, — пробормотал, трогая края раны на шее. — Больно? — Приятно, но странно — постоянное давление на простату. — Забавно даже. Никогда не понимал. — Ты же альфа. — Ага. Свадьбу? — Аж десять раз… — Чего так? — Течка только недавно закончилась, я не забеременею. — Да я не поэтому. — Рано мне замуж. Слишком молодой ещё. — Ну, намекнёшь, когда созреешь. — Ага.