«Надежда — лишь иллюзия. Итог всему один, и это смерть»
Малтаэль
Что есть жизнь перед смертью? Смерть есть судьба, уготованная жизни, которая ждет всех и каждого. Но все чем-то обнадежены в течении своей жизни. Если говорят, что надежда уходит последней, то смерть и надежда куда ближе, чем кажутся. — Даже смерть бессильна перед надеждой, — молвила Ауриэль. — Одна лишь надежда не принесет нам победу, — тяжелым голосом произнес Малтаэль, испивая воду из целебного фонтана. Дева Преисподней, стоявшая около форта в кроваво-красных латных доспехах, которые так идеально сидели на ней, одарила Ангела Смерти взглядом полным надежды. Хоть её лица и не было видно, Малтаэль чувствовал каждую секунду, когда её взгляд был прикован к нему. Она все еще верит, что жнец в латанных серых доспехах откажется от своего надуманного предназначения, перестанет воплощать смерть. Она верит, что он вернется к старой мудрости, и все вновь будет как прежде... Будет как прежде где угодно, но не в Нексусе... Выйдя за ворота, Ауриэль в очередной раз взмахнула нитями, дабы уничтожить вражеских воинов, лучников и мага, которые ополчились на полуразрушенную башню. Пушечные ядра долго молчали, затем один за другим вылетали прямиком из жерла башенных установок, разбивая головы врагов, сравнивая их туши с землей, а крылатая бестия лишь ускоряла процесс. Когда очередное нападение было отбито, ангел-демонесса, пройдя чуть дальше по линии, внезапно осознала, что преимущество в бою было потеряно. На поле в живых лишь трое, и двое из них — она и Малтаэль. Несмотря на яростную бойню между командами, свой дар надежды она не доверяла никому. Корона как будто проклята: над всеми, кто носил её, овладевали эмоции — они бьются яростно, но безнадежно. Она предполагала, что этот пассивный эффект достался ей от жестоких манипуляций Мефисто. — Ты не должна стоять в одиночестве, сестра, твоей надежды недостаточно. Наши противники умны и сильны, — снова тяжело и медленно сказал Малтаэль, кладя руку, облаченную в кожаную ткань, на плечо свой бывшей сестры, в надежде вразумить лекаря выполнять свою работу. Они стояли в ожидании следующей волны воинов, которые вот-вот появятся из-за вражеских ворот, как вдруг раздался характерный грохот — на верхней линии был потерян форт и убит очередной союзник... Снова кровь и снова... смерть. — С твоей стороны очень немудро считать меня сестрой, Малтаэль, — демонесса резко сбросила тяжелую, но податливую руку жнеца и вильнула своим хвостиком в знак раздражения, после чего встала прямо напротив него, — я не окажу тебе такую честь и не отдам тебе дар надежды, — повернувшись, она отошла чуть поодаль, присела, и, оттолкнувшись от земли, ангельским полетом перенесла себя на линию, где только что было разрушено одно из строений. Дерзкая и совсем не похожая на ту Ауриэль, которую знал Ангел Смерти, когда видел её последний раз. Того самого Архангела, вселяющего в людей надежду. Неужели её внешний облик так повлиял на её внутренний мир? Малтаэль старался об этом не думать, прежде ему не было конкретного дела до его братьев и сестёр, и тем более до неё. Но сейчас она не та — не то ангел, не то демон — будто мертва, и этот факт не столько вдохновлял жнеца, сколько возбуждал. Зачистив местность от очередной горстки воинов, окровавливая их тела, вырывая у них души, он собрался с мыслями и через мрачный лес Проклятой Лощины направился прямиком к Ней. Минутой позже прозвенела тревожная мелодия: по верхней линии, где находилась Дева Преисподней, топало, разнося все вокруг, ужасное чудовище, состоящее из корней, ветвей и черепов — творение повелителя Воронов. Наёмник шел небыстро, но стремительно, тормозя около каждой группы воинов, уничтожая их крохотные, по сравнению с ним, тела, втирая их в землю как жуков, с брызгами крови и криками, и вновь шествовал по дороге трупов прямиком к форту и башням. Малтаэль знал, что это случится. Повелитель Воронов наслал проклятье, команда с архангелами в меньшинстве, один из фортов уже разрушен. Уж слишком тихо было на поле боя по сравнению с обычной бурной и кровавой жизнью этого проклятого мира. В Его всегда спокойном разуме проносилась вновь и вновь лишь одна мысль — Она там одна. По пути через лес Проклятой Лощины Малтаэлю встретился союзник, недавно возродившийся и шедший из Зала Штормов на защиту дара. — Они завербовали Босса на верхней линии. Ауриэль уже там, направляйся к ней, Малтаэль. Вы быстрее справитесь вдвоём, а мы пока будем сдерживать вражескую команду столько, сколько сможем, — сказал один из союзников. — Ты не можешь повелевать Смертью, неразумное существо, — на этой ноте они обменялись холодными взглядами и разошлись. Тем временем на верхней линии Ауриэль с группой воинов уже предвкушали страх перед тем, что надвигалось на них. Первый форт был потерян, если падет второй и будет разрушена цитадель, все выжившие уйдут с поля боя с позором, без надежды. Ангел в демоническом одеянии не могла позволить этому случиться, ведь её сущность — Архангел Надежды. Ужасное существо уже приблизилось к воротам, как следует замахнулось и со всей силы ударило по ним. Ворота потеряли значительную часть своей прочности, но были еще в силах удержать натиск врагов. За этим ударом последовал следующий, и еще один, пока ворота не были сломлены, и щепки от них не разлетелись в разные стороны. Отряд воинов вместе с Ауриэль выдвинулся вперед и начал атаковать: лучники метили в голову, мечники старались обходить со всех сторон и наносить урон. Ауриэль атаковала свисающими с её плеч длинными, широкими и прочными нитями, на концах которых были приколоты острые лезвия — они резали плоть наёмника, но слегка, и даже освещающий взмах не опалял как следует. Их атак было недостаточно, но никто не собирался сдаваться. Результат был виден уже через две башни и исцеляющий фонтан: когда наёмник начал ломать форт, внешность его заставляла желать лучшего, и тогда стало ясно, что полдела было уже сделано. Внезапно он взревел и с размаху ударил рукой о землю. Чудовищная сила монстра расколола землю вокруг него на части, и воины, что с мечами, превратились в кровавую кашу. Этот удар не на шутку пришелся и для самой бестии. Она стояла не слишком близко, как бывалые мечники, и ударная волна всего лишь оглушила и отбросила её прямиком к ногам вражеских пехотинцев, шествующих за Боссом. Она упала и сильно ударилась о землю, её броня в некоторых местах была отчасти повреждена, а где удар пришелся посильнее — отпала, и её облик все более и более становился обнаженным. По почти оголенной спине из открытых ран стекали ручейки нечто похожего на кровь — красновато-прозрачная жидкость. Её кровь. Воины врага долго думать не стали и собрались нанести конечный удар, и разобраться с демонической девой, если бы не Он. Вражеская армия воинов почувствовала странное дуновение и то, как стремительно все поплыло перед глазами. Жизнь и свет вдруг начали покидать их. Это пелена смерти — и через мгновение все закричали от ужаса: души поочередно покидали тела своих хозяев, и они, безжизненные, со страхом на лице падали на землю и рассыпались в прах. Ауриэль слегка приподнялась и аккуратно, движение за движением, смогла сесть, поджав ноги, обутые в металлические сапоги. Она взмахнула рукой, и её тело постепенно стало приобретать первоначальный вид: затягивались раны, исчезали ручейки крови, броня буквально отрастала. Она взглянула перед собой и удивилась: — Я не думала, что смерть станет спасением для надежды, — уверенно с усмешкой произнесла она. Голос Ауриэль был очень мягок и приятен, его можно было слушать часами. Он вызывал много положительных эмоций, а главное — он вселял надежду. Её голос мог защитить и даже вернуть к жизни. Несмотря на новое тело Архангела Надежды, её голос оставался все таким же красивым, хоть слегка и изменился. Этот голос был приятен даже для самой Смерти. Не торопясь, Он направлялся прямо к ней, крепко сжимая в руках два широких серпа. Ауриэль уже чувствовала себя немного лучше и даже нашла силы, чтобы подняться, но по её телу внезапно прошла дрожь. Расправив крылья, она воспарила над землей, опустила руки и ожидала следующего шага со стороны Ангела Смерти, словно приговор. Тусклый свет Лощины падал на её полуобнаженную грудь, рисуя на голубоватой коже светлые блики, делая округлости еще больше и привлекательнее. Она боялась, и возможно, не зря. Он подошел к ней достаточно близко, тоже паря над землей, внимательно осмотрел её идеальную фигуру и длинные рожки, и резко сделал взмах рукой, в которой находился серп, нанося удар. Она вскрикнула и пошатнулась назад, нервно виляя хвостом во все стороны, и по полуоголенной части груди вновь потекла полупрозрачная кровь. — Метка жнеца. Теперь я найду тебя где угодно, — сказал он медленно, очень низким, холодным и протяжным голосом. Голосом, от которого содрогалось все живое. Голосом Смерти. Придя в себя от лёгкой и резкой боли, она осознала, что помечена. Понимание своей судьбы поселило в ней лёгкий страх и чувство отчаяния, но Архангел Надежды не могла потерять надежду полностью, ведь нет её без надежды, а надежда будет жить даже без неё. — Отойди в лес, сестра, и жди меня там, я найду тебя, когда разберусь с ним, — он посмотрел на огромного свирепого монстра в шрамах и порезах, ломающего последнее здание на этой линии. — Малтаэль... — сказала она тихо, сопровождая взглядом проходящего мимо бывшего Архангела Мудрости, направляющегося к Боссу. Она положила руку на окровавленную рану, которая жгла её грудь. Сквозь раздвинутые пальцы продолжала капать жидкость, похожая на кровь, и казалось, что этому кровопролитию не будет конца. Она боялась его и боялась за него, в ней бушевали чувства ненависти и любви к своему бывшему брату. Хотелось помочь, но она не могла, и от безысходности решила подчиниться и уйти в лес. Нужно было помогать союзникам отвоёвывать дар, но, будучи раненной, ей там не место. Раз её помощь не нужна Ангелу Смерти, то она уверенно решила немного подождать, как велел Малтаэль, и не возвращаться в Зал Штормов. Пока жнец приближался к Боссу, тот не уделял ему ни минуты внимания, а продолжал крушить форт и втаптывать в землю, пропитанную кровью, воинов. Сделав последние шаги в направлении чудовища, ангел стремительно приблизился и нанес несколько рассекающих ударов серпами: левым, правым, сразу двумя, помечая своей меткой, пытаясь вырвать большую и тяжелую душу из такого же большого и тяжелого тела. Монстр ревел, с каждым разом все больше и больше, но не бросал своего дела, как вдруг часть земли под жнецом затряслась, и оттуда, словно черви, появились древесные корни, намеревавшиеся опутать героя, и медленно-медленно сдавливать, пока тот не перестанет дышать. — Ничто не вечно, кроме Смерти, — прорычал Малтаэль, и "призрачным ударом" перенесся к монстру с другой стороны, и вновь нанёс удар серпом, а корни так и ушли под землю ни с чем. — А я и есть воплощение Смерти, — после этих слов он расправил крылья и, собрав воедино все свои силы, вырвал измученную зловещую душу из неугомонного тела наёмника. Монстр заревел от боли и его тело рассыпалось на части, будто замок из песка застала засуха, и не имея опоры, песчинка за песчинкой, этот замок со временем превратился в рассыпчатую бесформенную кучу. Дело было законченно, и, не теряя времени, Ангел Смерти убрал серпы, повесив их на пояс, и отправился к точке, на которой находилось раненое тело с его меткой. Он нашел Её достаточно быстро — Ауриэль сидела одна на поваленном от чьей-то битвы дереве и ждала конца этого ужасного сражения. Её наполовину обнаженные спина и грудь были в ссадинах от падения, броня на избитом теле девы была не в лучшем состоянии, так и хотела отвалиться. Когда жнец подошел, чертовка даже не взглянула в его сторону, а просто осталась в своих мыслях о том, что теперь нужно идти. Дальше. К дару. К битве. К смерти. Она не расценивала это ожидание за честь, просто более сильных убийц в её команде не нашлось, поэтому дождаться главного плача и вместе с ним идти сражаться было бы разумной идеей. Он знал это, поэтому велел ждать. Архангел Надежды резко встала и успела сделать только шаг, как почувствовала, что сильная рука, обвитая металлом, крепко схватила её за плечо. Настолько крепко, что не будь там защиты, остались бы маленькие темные пятна. — Ты подаришь мне корону в этом бою, сестра? — прямо спросил жнец Смерти. Её дыхание на секунду перехватил страх, от чего волна адреналина распространилась по телу. В следующую секунду она смогла вдохнуть и обернуться, заглядывая через капюшон в его мертвую душу. — Надежда не на твоей стороне... брат, — с долей сарказма осмелилась произнести Ауриэль. Разочарованный ответом, Малтаэль грубой силой усадил её обратно. От дерзкого действия и резкой боли она вскрикнула, но не осмелилась сказать ни слова. Она боялась. Боялась Смерти. Левая рука жнеца сняла с его пояса холодное изогнутое полукругом оружие, и Ангел Смерти, крепко держа ручку клинка, приставил его к полуобнаженной груди демонессы, хаотично водя по коже, оставляя лёгкие царапины, затрагивая кровавую метку, от чего Ауриэль вновь почувствовала жжение. Острым концом Малтаэль зацепил пару лямок, что не давали броне с тела Архангела Надежды рухнуть на землю, обнажая её формы, и резко замер. Демонесса приподняла перед собой руки, слегка сжатые в кулачки, раздвигая их в разные стороны, разжимая ладони, показывая своими жестами, что она безоружна, уязвима, и совсем не хочет того, что задумал Малтаэль. Однако резким движением жнец все равно сорвал последние надежные лямки, и нагрудник в придачу с наплечниками и прочными длинными нитями, на каждом конце которых красовалась тройка острых кинжалов, предательски упали ей на колени, а оттуда, цепляя серпами, Ангел Смерти сбросил их прямо на пыльную землю. Она с ужасом ахнула и прикрыла только что обнажившуюся часть тела руками. Её действия были неуверенными и последовали не сразу: не самое лучшее самочувствие и глубокий шок играли свою роль в её реакции. Все, как он любил. Страх и легкие страдания. Он смотрел, и Она была такой, какой он её хотел, с самой первой секунды встречи в этой битве. — Ты подаришь мне свой дар, сестра? — говорил Малтаэль, и с каждым новым его словом Ауриэль дрожала все больше. Она не хотела отвечать, она не хотела говорить, она хотела плакать и кричать от боли, от страха, от неожиданности. Но все же она никогда не забывала надежду, надежду на милость и сострадание, и поэтому она была столь сильным союзником из тех, которых Малтаэль мог бы предпочесть в свою команду. Ангел Смерти вновь приставил серп к Ауриэль, на этот раз острым концом зацепил её руки, давая понять, что они должны быть убраны. — Рассуждай мудро, Малтаэль... Моя корона... тебе ни к чему, она погубит тебя, а вместе с тобой и мою надежду, — страх мешал ей говорить, мешал рассуждать, оттого демонесса делала паузы, говорила с дрожью в голосе. — Я не о твоей короне, дорогая Ауриэль, — он потянул серп, и острый конец вонзился ей в руку выше локтя, создавая очередную рану, с кровью и болью, и она все же убрала их и положила по обе стороны от себя на твердую поверхность, смотря на него с ужасом в сердце. Ауриэль чувствовала, как жадный и холодный взгляд пожирал её. Она ощущала непреодолимое чувство стыда и некого азарта. В её теле течет кровь Девы Преисподней, кровь демона, а демоны делают такие вещи, которые считаются непристойными в мире ангелов. Такие вещи, которые задумал Малтаэль. Но она не ангел с небес, и он больше не оттуда, а значит другие правила... Его слова ужасали демонессу, что та уже боялась дышать. Он бросил серп на землю, подошел еще ближе и одной рукой легкими движениями начал поглаживать её обнаженные голубые плечи, затем свою метку, спускаясь ниже. Он присел на одно колено и металлической рукой схватил её за упругую и гладкую грудь, а второй, кожаной, начал водить от колена и выше, оценивая каждую лямочку и каждую складочку её брони ниже пояса. Ауриэль глубоко вздохнула: его прикосновения были ей неприятны, его грубые пальцы приносили боль её нежной голубоватой коже, оставляя на ней темные следы увечий. Периодически она вскрикивала от боли и была сильно напряжена, боялась шевелиться. Сначала все ласки какое-то время доставались одной груди, потом второй — это было, пожалуй, слишком грубо, оттого и так больно. Демонесса с опаской положила свою руку поверх его и очень тихо произнесла: — Больно... Она готова была расплакаться, но изо всех сил пыталась сдерживаться, призывая его быть милосердным. Он остановился, убрал руки, и она расценила это как понимание. Ангел-демонесса вновь закрыла грудь руками, но не от стыда, а от боли. Малтаэль молчал, он наклонился ниже, чтобы поднять серп, затем парой резких движений он снял все крепления и лямки, что были на ногах от колена и выше, затем снял с неё все, что норовило упасть. Легкая с виду латная броня с тяжелым металлическим звоном рухнула на землю, и в следующую секунду на Ауриэль остались лишь капюшон из плотной ткани на голове, пара металлических перчаток и сапог, и два металлических стержня для крыла, что парили в сантиметре от её спины, из которых распускались, словно длинные перья из красной материи, ангельские крылья, и так же ткань, что прикрывала её интимное место. Когда Малтаэль прикоснулся к этой ткани, Ауриэль занервничала еще сильнее и крепко схватила обеими руками его руку. Каждое его движение пугало её, и она вот-вот была готова сорваться, но здравый смысл и надежда не оставляли её. Она четко поняла, что он хочет, и препятствовать ему было не в её силах. Истощённая боем и страхом, с отравляющей смертельной меткой, демонесса потихоньку теряла рассудок. Она отодвинула его руку и встала. Он встал вслед за ней, оставляя холодный клинок на сухой земле. Малтаэль схватил её за талию — все его движения были по-прежнему грубыми, словно перед ним вещь, которой он не прочь воспользоваться — затем прижал к себе и чувствовал её дрожащее дыхание из-под капюшона, что скрывал её духовное, по-прежнему ангельское лицо. Его руки, облаченные в разные перчатки, гладили её спину. Как это было холодно и мерзко! Её трогала сама Смерть, прикосновение Смерти не могут быть приятными, не могут дать наслаждения ей, но сопротивляться мучениям она не могла, не было сил. Ауриэль чувствовала, как его броня оставляла следы, царапала и колола, как острые гвозди. Он аккуратно оттолкнул её, придерживая одной рукой талию, а вторую руку медленно поднес к её голове. Руку поглотила темнота, скрывавшаяся под капюшоном, но он чувствовал её лицо, которое никогда не сможет рассмотреть. После он прорычал, и, опустив голову, сам нырнул в эту темноту. Она чувствовала ледяное прикосновение на своих губах, как её высокие рожки упирались ему в лоб, и его металлическую руку на её щеке, затем шее, но поцелуй не был таким противным, как все остальное, а даже наоборот, был достаточно приятным и расслабляющим. Она чувствовала, как та его рука, что была ниже, начала гладить её талию и поясницу, затем спустилась ниже, и обхватив одну ягодицу, сжала её очень крепко, до боли, которая снова и снова волной расползалась по телу всякий раз, когда он сжимал и разжимал ладонь. Он чувствовал её боль, как она постанывала во время поцелуя. Он хотел её лёгких страданий. Она ненавидела его за это, но не могла сопротивляться. Она чувствовала, как душа покидает её тело, как она уходит через прикосновение губ, как её тело перестаёт чувствовать боль, как наступает спокойствие. Его прикосновения больше не были такими противными, не приносили боли, а наоборот, они делали приятно. Наконец он отстранился, а его руки легли ей на бедра, на плотную ткань цвета розы — зацепив её указательными пальцами, он медленно начал стягивать вниз. Ауриэль почувствовала мощнейшую волну адреналина и не позволила ему сделать задуманное: резкими движениями рук она оттолкнула жнеца Смерти, дважды выкрикнув слово "нет", и в который раз закрыла груди руками. Она испугалась его ответной реакции. — Сестра, ты знаешь, не в твоих силах сопротивляться смерти. Отдай мне дар надежды, подари мне себя. Он подходил, она хотела отдалиться, но было некуда, позади было лишь то дерево, и она, споткнувшись, вновь рухнула на него. Он подошел и встал на колено перед ней, прикоснулся двумя руками к этой надоедливой ткани. В этот раз все произошло куда быстрее, и через секунду Ауриэль сидела перед ним почти полностью обнаженная, невинная, и все еще прикрывала грудь руками. В её голове была лишь одна мысль: скорее бы это кончилось. Он поднялся над ней, пригнулся и взял её за руки, что так обхватывали её аппетитные формы, и, потянув на себя, заставил встать. Оставив её руки в металлических перчатках по бокам, он осмотрел её жадно, хоть она этого и не видела, но точно чувствовала. Её тело было очень красиво: нежная голубая кожа без родинок, пусть и в ссадинах, большие упругие формы, тонкая талия, плоский животик, миловидные дьявольские хвостик и рожки, а также широкие и длинные кровавые крылья — все было идеально, как и полагалось ангелу, пусть и в теле демона. Он прикоснулся к её животу и погладил его, затем прикоснулся к груди, сначала легко, потом грубее обхватил её двумя руками, и крепко сжал. Он наслаждался её страхом, отчего Ему казалось, будто она в Его тёмном сердце поселила надежду на что-то светлое, на то, что так чуждо Ему. Большими пальцами Он аккуратно массировал её соски, от чего Ауриэль вздыхала с каждым разом все глубже. Это было приятно, и она боялась показать это Ему. В следующий миг одна из Его рук покинула роскошную грудь и начала спускаться ниже, не отрываясь от тела. Как только рука начала опускаться ниже пупка, Архангел Надежды вновь занервничала и попыталась остановить Малтаэля. Она взяла его за запястье и старалась сдвинуть руку выше, но рука жнеца была непоколебима. Ауриэль оттеснила свою ладонь от его левой руки, и он прикоснулся к её сокровенному. Средний палец протиснулся между двумя половинками нижних губ и нашел небольшой бугорочек, нежно как бы поглаживая его. Не вытерпев, Ауриэль застонала, одной рукой она впилась в руку Малтаэля, что трогала её грудь, а второй в ту, что была снизу. Она боялась, что он остановится, что его намерения несерьёзны. Ласки продолжались на протяжении минуты, и когда закончились, она убрала свои руки с его запястий. В свою очередь Ангел Смерти опустил левую руку, а правой, положив ей на талию, развернул её спиной к себе, и следом положил руки в разных перчатках на её крылатые плечи, надавливая все сильнее, заставляя её встать на колени. Не убирая рук с плеч, он снова надавил на них с возрастающей силой, чтобы она легла грудью на то достаточно высокое бревно. Демонесса вытянула руки вперед и все же выполнила настойчивую бессловесную просьбу. Затем он сам встал на колени позади неё и стал поглаживать её бедра и ягодицы, затрагивая длинный хвостик, прижимал чертовку к себе и сразу слегка отталкивал. От наслаждения Ауриэль выгнулась в спине, и он смог потрогать её там, где хотел. Периодически она глубоко вздыхала и стонала, привставала на локти и снова прижималась к холодному дереву, и Малтаэль видел, как приносит ей удовольствие в её последние мгновения, и как она желает попробовать большего, даже если прямо об этом не скажет. Указательным пальцем правой руки он прикоснулся между малыми половыми губками и слегка надавил, затем помассировал и снова надавил с большей силой. Так продолжалось, пока палец в металлических доспехах не вошел внутрь, от чего демонесса ощутила дискомфорт и боль. — Малтаэль... — простонала она, и её возглас он трактовал по-своему. Он надавил сильнее, затем немного оттащил, повторяя эти два действия снова и снова, и снова. Затем к делу присоединился еще один, средний, палец. Левая рука продолжала поглаживать её бедра, переходя на талию, возвращаясь назад, слегка как бы сжимая некоторые участки кожи. Было больно от того, что негладкая броня местами от сгибов царапала все внутри. От этой боли дьяволица надавливала пальцами рук в металлических перчатках на поверхность, на которую опиралась. Она глубоко вдохнула и готова была закричать, но боль почему-то медленно превращалась в наслаждение, от которого стройная демонесса немного смогла расслабиться и выдохнуть. Она не могла поверить, что он способен сделать такое с ней. Она скорее знала, что при любой возможности он мог перерезать ей горло и выпотрошить душу. Но вместо этого он предпочел для неё другую судьбу. После нескольких мгновений пальцы были изъяты из той зоны, и Ауриэль почувствовала облегчение. Он в последний раз положил кончики пальцев на её ягодицы, медленно провел ими до середины спины, и остановился, убирая руки по очереди. От этих движений по телу Архангела Надежды прошёлся легкий холодок, вслед за которым появились мурашки. Внезапно она услышала звон металлических доспехов, который сильно её испугал. Это был звон не её доспехов, а доспехов Малтаэля. Она занервничала и попыталась подняться, отталкиваясь от деревянной опоры, стоя на коленях в металлических высоких сапогах. Но крепкая мужская рука не позволила ей сделать задуманного, отчего у полуангела перехватило дыхание. Ауриэль почувствовала вновь грубое прикосновение на своей лопатке, которое заставило её вернуться в былое положение, затем исчезло, оставляя темные следы легких синячков. Правая рука жнеца смогла схватить её за запястье аналогичной руки, оттеснить от дерева и прижать к её спине чуть ниже лопаток, от чего демонесса вновь почувствовала напряженную боль в плечевом суставе и не смогла больше подняться, ведь каждое движение лишь усугубляло отвратное чувство тупой боли. Она напряглась и сильно начала дрожать, предвкушая страх. Затем она почувствовала, как что-то большое начало упираться в её мокрые от недавних ласок половые губки. Она также почувствовала, как он нависал над ней. Его левая рука схватила её второе запястье, и отодвинула чуть в сторону, крепче вдавливая в деревянную опору. От этого демонесса сильнее прижалась голой грудью и головой к этом старому бревну, сильнее ощутила колющуюся шероховатость поверхности. В следующий миг она начала чувствовать, как то, что секунду назад просто упиралось в её малые губки, начало протискиваться внутрь. Резко появилась нарастающая боль внизу живота, словно что-то пытается разорвать её изнутри, но в тоже время делает это медленно, чтобы эти страдания длились как можно дольше. Когда боль достигла пика, казалось, что хуже быть ничего не может, казалось, словно она вновь посетила Преисподнюю. Ауриэль закричала и даже слегка заплакала, сильнее вонзаясь пальцами левой руки в старую корягу, напрягаясь от боли и сильнее выгибаясь в спине. Каплями падала на засушливую землю слегка красноватая жидкость, стекая иногда по ногам ручейками. Она все вскрикивала и вскрикивала, когда громче, когда тише. Он крепко держал её за руки и рычал в ответ, прижимая к бревну, внутри у неё было довольно туго, но, несмотря на это, ему было приятно. Он старался двигаться быстрее и все пытался глубже войти. Но с каждым сантиметром погружения в неё, каждой секундой своего восторга и удовлетворения он видел, как сильно она страдает от невыносимой боли, как хочет умолять его остановиться. Она кричала от боли, которую не заслуживала. От зацикленных движений Ангела Смерти коряга, на которую опиралась демонесса, шаркала по её обнаженной груди, по его метке, отчего рана вновь открылась и начала кровоточить с еще больше силой, чем в тот момент, когда жнец впервые поставил эту метку на её невинном теле. Жидкость из этой раны окрашивала круглое бревно темно медного цвета красноватым оттенком, отчего появился запах мокрой древесины. Даже те мучения, которые он привык дарить своим врагам перед смертью не сравнились бы с теми, что испытывает Она. Осознав это, Малтаэль резко остановился, оценивая ситуацию. Очень не хотелось покидать её, но это было необходимо. Он освободил руки демонессы от своих, и на секунду ему показалось, что она уже мертва. Она молчала, почти не дышала, и не нашла в себе силы, чтобы двигать руками, от чего правая так и осталась лежать на спине, слегка онемев. Аккуратными движениями он снова прикоснулся к её бёдрам, снова погладил их кончиками пальцев, затем прижал к ним ладони, и отталкивающим движением резко вынул свой половой орган. Внутри у неё все болело и жгло, и ангел-демонесса была готова молить убить её, ведь смерть — не настолько плохое событие, насколько им являются мучения. Но внезапно обстановка сменилась, и этот процесс Ауриэль не сразу осознала: несколько манипуляций и движений со стороны Ангела Смерти, и они сидят на холодной земле: он и она в его объятьях, в холодных объятиях Смерти. Эти объятия были ей почему-то приятны. Он прижимал её к себе все крепче и нежно гладил её левое плечо, успокаивая её душу. Она хотела навечно остаться в его руках. Из-за внезапно нахлынувших приятных чувств она забыла обо всем на свете и сумела поднять дрожащую левую руку. Ауриэль направила эту руку в сторону темноты под его капюшоном, подымая голову следом. Он разглядывал её кроваво красный капюшон и резко перевел взгляд на тянувшуюся к нему руку. Левой рукой он придерживал её шею и голову, а правой он остановил её руку, обхватив её кисть своей железной ладонью, и опустил её обратно вниз. Ауриэль чувствовала, как жизнь, подобно дыму от огня, покидает свой очаг и развеивается в слоях атмосферы. — Ты — моя надежда. Забери корону, — хриплым, но уверенным голосом молвила она. Это было последнее, что сказала Архангел Надежды, прежде чем все кончилось. Малтаэль лишь выдохнул, привычно прорычав, и ответил: — Ты... безнадёжна, — сказал он своим обычным тоном, — смерть избавит тебя от страданий. Он аккуратно опустил её на землю и поднялся, дьяволица сжалась в комочек, прижав свой тонкий хвост к земле, зная, что о пощаде и милосердии просить саму Смерть бесполезно. Приговор был вынесен: он взмахнул рукой, и над почти бездыханным телом Ауриэль появился рычащий прообраз самого Малтаэля, вырывая её душу, превращая тело в пыль. Она даже не кричала, и ей не было больно, он не хотел, чтобы её смерть была мучительной, все произошло мгновенно. Теперь её душа и её корона принадлежали только ему, а не этому телу, в которое некогда заточил её владыка Ненависти и обрек на страдания. Одаренные меткой жнеца умирают, а она позволила пометить себя. Тело демона было ей немило, она понимала, что уже мертва, и что на самом деле надежда будет вечно жить, пока существует её душа, даже в плену у Ангела Смерти. Оставшись без поддержки, Малтаэль и его союзники проиграли битву, но не проиграли войну. Жнец смерти твердо решил, что в его коллекции после Надежды обязательно будет Ненависть, ведь Смерть забирает всё.