Идеальный для идеального

— Гери, он снова за мной следит, — жаловался омега своему лучшему другу, делая большие от ужаса глаза. Друг его едва заметно поднял взгляд, но не чтобы слежку увидеть, а попялиться на сползшие с попы «друга» штаны и видную ложбинку между ягодиц. Ну, кто вообще придумал, что омега и альфа могут дружить? Если первые и романтизировали в своих головах ту самую дружбу и тех самых альф, то последние сводили все мысли к простому «годен». Так вот «друг», он же Макс, очень даже «годен». Больше того, он ого-го как хорош! Ещё и тупой, как… ну, как лучшие из омег. Гери Макса уже год как знал и до сих пор не мог понять, почему ещё не трахнул. Но как-то постоянно то кто-то посторонний мешает, то сам Макс выкинет какую-то дурость. Ну, вот кто тащит в комнату кучу травы и держит получившуюся мерзость, просто чтобы мандарины удобрять и не бегать постоянно в подвал общежития?! Да и вообще, комната Макса это именно то место, которое может убить стояк у любого. Если там не смердит каким-то удобрением или цветами, то достаточно на стены взглянуть или на шкаф, полки, чтобы резко расхотеть. Понравится вам приставать к кому-то, когда отовсюду пялятся не только известности с постеров, но и куча игрушек? О, игрушки заслуживают отдельного внимания. Максу нравились уродцы. Одноглазый бракованный мишка, кот с языком вместо уха, черепаха с какой-то штукой, похожей на «банан с мандаринами» на панцире. Короче там на кого не глянь — если не скривит от отвращения, то согнёт от хохота. Кроме прочего, Макс фонтанировал ЗОЖем. Нет, он не ушёл в вегатерианство, он бегал утром, он ел утром салатик, днём супчик с варёным мясом, а вечером пил кефир и снова бегал. Он пил литра три воды в день, принимал солнечные ванны и медитировал. Макс был странным, но другие омеги считали его крутым. Именно поэтому всё омежье крыло общаги сошло с ума и теперь следовало за ним, как за сенсеем. Они если не бегали, то обязательно медитировали, если не это, то кефир вечером и полный отказ от мучного, а если и ели булочки, — а Макс свято верил, что тортика немного можно, конфетку можно, а сахар и шоколад вообще полезные, но булки — зло, — то после этого обязательно читали мантры под йогу. Или занимались йогой под мантры, Гери не вникал. Что ужаснее всего — Макс верил, что мост дружбы можно натянуть между всеми. И все остальные омеги тоже верили, а потому стойко игнорили любые намёки на интим, делали большие глаза и вскрикивали: «И ты тоже хочешь быть моим другом?! Ма-альчики, у нас ещё один альфа-друг!». Вся боль в том, что они действительно дружили. Они любезничали, могли покормить, плечи там размять, в учёбе помочь, а ещё вылить кучу какого-то восторженного бреда о последнем бренде или отличие лазурного от бирюзового, выпросить какую-то помощь или мелкое одолжение, ну и… так, эксплуатировали по мелочи. А попробуй хоть одного завалить в постель — сирена тут же оповестит всех, толпа обрётших зубы омег появится и разорвёт в клочья. Все альфы давно решили, что Максик девственник, который не вкусил ещё прелести секса, вот и умничает. Все давно поняли, что надо его трахнуть, чтобы весь этот бред прекратился, но пока что никто не сумел. Зато друзей у Максика теперь почти весь универ. А вот месяц назад появился этот загадочный «он». Надо признать, что бесил альф он больше, чем беспокоил самого Максика, потому что оставаясь незаметной эта личность могла просто тупо кинуть кирпич на спину тому, кто пытается серьёзно подкатить к Максу. Хорошо ещё, что на спину, а не в голову. — Нет никого, — успокоил его Гери, придержал за талию, а Макс обеспокоенно оглянулся: — Снова чувствовал его энергетику. Там такая энергетика, Гери! Аура, наверное, размером с гориллу. Ой, Дени, приве-е-ет! В этом и весь Максик — серьёзный, напуганный, а потом хоба и «приве-е-ет». И омег рядом с ним вертится постоянно… — Ой, у меня пробежечка, — глянув на время, спохватился Максик, — а после ужин. Увидимся! — И сбежал. Гери всё же не считал бред о преследовании ложью, а потому за угол заглянул, но там только парочка «друзяшек» стояла, вокруг которых словно цветочки летали — омега что-то рассказывал тупо улыбающемуся альфе, — и один здоровяк с качалки. Вообще-то этот здоровяк здесь не учился, но контачил с тренером, а потому почти круглосуточно его можно было наблюдать в качалке или дворике, потеющим на тренировке. Режим этот парень устанавливал себе сам, как и программу. И если и учился где-то, то ни разу никто на парах его не видел. И звали этого здоровяка Ирвин, и находиться рядом с ним почему-то не мог никто — словно давило что-то. Аура, может быть, или какой-то слишком тяжёлый запах. Гери не очень в этом разбирался, но, кажется, от него пахло смолой, железом от штанги и потом. Максик бежал обычным темпом, когда клонящееся к закату солнце ему закрыла крупная фигура. Он уже знал чья она, поэтому только улыбнулся и на выдохах произнёс: — Привет… Ирвин… Давно не … виделись. — Да, — громыхнул тот, чему-то улыбаясь и держа темп Максика без какого бы то ни было напряжения. — Завтра если дождь пойдёт — в зале бегай. Но Макс бегал и в снегу, и в лёд, дождиком его не напугать, о чём и признался: — У меня … трёхгодовой… опыт бега! Ирвин кивнул, принимая во внимание его слова, и Макс чуть с дыхания не сбился — обычно альфы в такие моменты начинали сыпать комплиментами, на задницу пялиться, ноги нахваливать, а этот бахнул громко: — Сила воли это здорово. Вообще-то Макс ещё в детстве решил, что станет достойным мужем достойному альфе, а потому начал работать над собой в поте лица — сначала всякие секции по лёгкому спорту и домохозяйству, потом вычитки из журналов, какие-то советы, сложенный портрет идеального себя и идеального мужа. — А ты… — но договорить Макс не сумел, потому что сформулировать мысль не смог, а потом и побоялся. Глупо же расспрашивать альфу о его досуге, бывших отношениях и предполагаемом финансовом достатке. — Нормальный он у меня, — хмуро ответил Ирвин, словно понял что-то не то. — А? — Член у меня нормальный! Макс сбился, не правильно задышал и стал, потому что лёгкие заболели. Вытаращился на притормозившего альфу и тот догадался, что о чём-то не том подумал: — О, извини, просто обычно все спрашивают, нормального ли размера член и не пытаюсь ли компенсировать… Макс хихикнул, представив, а потом подумал, что будь всё «не нормально», то получилось бы очень… неприятно. А потом возьми, да и сболтни глупость: — А давай встречаться? Ирвиновы брови поползли вверх, а пауза затянулась. Макс забеспокоился, отвернулся и попросил несчастным голосом: — Извини, это я не подумав, не обращай внимания. — Да я как бы не против, — поспешил его уверить альфа, схватил за плечо и развернул к себе. — Просто ты же всех отшиваешь, ваши только об этом и треплются… — Макси-ик, всё хорошо-о? — поинтересовался пробегающий мимо омежка в стае таких же омежек. — Да-да, не переживайте! — поспешил их уверить Макс и обратился к Ирвину: — Так они же секса хотят, а я на отношения настроен. Не хочу терять время на кого-то, кому только секс нужен. Ирвин засмеялся, шею рукой потёр и сказал как есть: — Да я без секса уже месяца четыре, уже и не хочется. — А подумав, перефразировал: — Точнее хочется, но сила воли! Новость о том, что Максик парня завёл, быстро весь универ облетела, все у него спрашивали, все удивлялись, а он без утайки повторял: — Секс только после свадьбы! Он вообще-то глупым никогда не был, и даже те игрушки, вызывающие у него только приступ жалости, призваны лишь охлаждать пыл посторонних. Макс не пытался совсем другим пример подавать, не хотел навязывать свой уклад жизни и свои принципы, но всё само получилось. Они быстро и спортом занялись, и готовить научились, и в силу медитации и мантры поверили. А кто не верил — шёл за толпой. Ну, а что с альфами предпочитал дружить, так держи друга близко, а врага ещё ближе! Куда проще ведь не строить из себя ледышку, а просто улыбаться и чётко отчерчивать зону друзей. Конечно же, у многих альф новость вызвала бурю недовольства, но Макс так хвалил Ирвина — и было за что на самом деле, — что все успокоились. Видать, поняли, что с идеалом омежьей мечты им не тягаться. А на первое свидание Ирвин цветы подарил, вёл себя очень обходительно и совершенно ненавязчиво. А на прощание до общаги довёл, в щёчку поцеловал, согнувшись в половину своего роста, и спокойно ночи пожелал. Но теперь они и занимались вместе — Ирвин качался как проклятый, что аж вены вздувались, а Максик растяжку, йогу свою, а потом медитировал. И кефир вечером синхронно пили. Все на них смотрели, удивлялись, вздыхали и завидовали. А потом случилось оно. — Максик, там кто-то котёнка мучает, — прошептал тихонько омега с финансового, постучав в его дверь минутой ранее. Макс бровки нахмурил, телефон схватил, фонарик, шокер и пошёл туда, где звук слышали. На улице уже стемнело и тянуло холодом, а коменданта как всегда на месте не нашлось. Макс тихо прошёл вдоль стенки, завернул за угол и обомлел — кто-то крупный мерно вколачивал чью-то голову в стену. Ветер шёл со стороны драки, так что по запаху он сразу опознал злодея — Ирвин. Шокер не понадобился, фонарик тоже, но телефоном он воспользовался, как только зашёл обратно за угол и вернулся в общежитие. Там уже набрал Ирвина и стоял так некоторое время, слушая музыку, едва доносящуюся с улицы. Медленно, считая шаги, он прошёл по лестнице наверх, а потом трубку подняли: — Привет, малыш, прости, мылся после тренировки, едва успел ответить, — выдохнул Ирвин, а Макс, не выдержав, сбил звонок. Забежал к себе, запер дверь, забарикадировал её как сумел, окно завесил и зарыдал, подвывая. Ни от кого не укрылось подобное, хоть первый день Макс просто молчал, не зная, что сказать. Всё решилось из-за случайности — перепутал его Гери или специально так, но походя шлёпнул по попе, а как Макс спросил возмущённо: — Это что такое было? В ответ получил сначала округлившиеся в удивлении глаза, а потом наглое: — А давай я тебе твоего громилу заменю, а? Уже спустя час все омеги ходили и твердили зло: «Все альфы — отвратительны!». Перспективного бывшего Макс же избегал как мог, а звонки игнорировал, как и сообщения. Не мог набраться смелости поставить точку, а потом и бояться начал — а как руку поднимет? Ударит! Изобьёт! Терпение у Ирвина закончилось уже через два дня — заявился вечером в общежитие, постучал тихонько, Макс, не ожидавший подлости, дверь открыл, а закрыть уже не успел. И чтобы не увидел никто ничего и слухи не начал пускать — в комнату затянул. Одно дело стать жертвой насилия перед свидетелями, а другое — разборки устраивать! — Ну и что это всё такое? — поинтересовался Ирвин, с интересом разглядывая игрушки и ящик закрытого плёнкой компоста. — Нам надо расстаться, — рубанул Макс, сжимая пальчики от волнения. Ирвин вскинул брови удивлённо, поглядел на воинственного омегу, решившего стоять до последнего, и уточнил: — Причина? — Я не могу тебе доверять. Ирвин почему-то хмыкнул, подумал немного, взлохматил свои короткие волосы и высказался: — Спрашивай — я тебе всё расскажу. — Нет, просто уйди, — попросил, выставив руку. Но Ирвин слушать не стал, наученный ещё отцовским опытом, шагнул к нему, обнял сильными руками нежно и поцеловал, не дав слова вставить. Как и многие из омег в таких случаях, Макс чуть желейкой не растёкся, вцепился в него и всхлипнул. Но стоило его пустить, как продолжил своё гнуть: — Уходи. Ирвин всё ещё помнил, как его родной папа так же указывал на дверь, кусал губы и сжимал кулачки, а отец его обнимал, целовал, а потом наступал миг, когда ребёнку следовало пойти прогуляться. На этом конфликт исчерпывался. И это был единственный омега, которого Ирвин научился понимать. — Ты течёшь, — выдохнул, хмурясь. — Ты течёшь рядом со мной, так мило краснеешь и просишь уйти… А я не могу тебя оставить, потому что точно знаю — стоит двери закрыться, как ты упадёшь на кровать и заплачешь. Я не хочу, чтобы ты плакал. Макс постарался втянуть слёзы обратно, потому что эти слова проникали так глубоко в душу, что хотелось забыть обо всём и отдаться этому альфе прямо здесь и сейчас. — Ты как ожившая мечта, — прошептал ему куда-то в ключицу Макс, зажмурив глаза. — Такой сильный и добрый, понимаешь и кажется, что готов сделать ради меня всё. Такого просто не бывает, Ирвин, ты ненастоящий. Просто уйди. Альфа согнулся, приподнял покрасневшее личико за подбородок, пытаясь поймать взгляд, и со вздохом разжал объятья: — Раз уж тебе так хочется, то ладно. Сегодня я уйду, но если вдруг захочешь поговорить — звони. Он действительно ушёл, а Макс, как и предсказали, упал и заплакал, осознавая, что прогнал свою мечту. На какой-то миг он поверил, что этот альфа другой, что действительно такой весь идеальный, но такого же не бывает. И очень быстро вспомнил свои же слова про отвратительность альф. На следующий день вертящегося неподалёку Ирвина Макс игнорировал с царским величием, на звонки не отвечал, на сообщения тоже, но номер почему-то блокировать не спешил. А дверь вечером запер, сказав всем, что будет медитировать до самой ночи. Возможно, всё бы и закончилось никак, если бы новый день все не встречали на крыльце, зябко потирая голые плечи — шёл дождь. Макс гордо проигнорировал предложение помощи, за неимением зонта растянул над головой каремат и прошёл полкилометра, разделявшие общежитие и университет. Ирвина дождь не пугал никогда, так что его мокрая и блестящая от воды фигура регулярно одиноко появлялась на турниках, потом скрывалась в качалке и снова на турниках, но его все давно стали воспринимать этаким призраком, привязанным к этим местам. — А твой до сих пор на улице, — поддел Макса Гери на перемене между парами. — Не беспокоишься? Макс, конечно же, волновался! Но стоически подавлял любые тёплые поползновения со своей стороны, а потому только плечиками передёрнул и ответил: — Больше нервирует преследователь. Эти дни редко его чувствовал, а сейчас словно приклеился… Гери огляделся, а потом пошёл в противоположную сторону той, куда направлялся омега, по пути разглядывая всех находившихся в коридоре. Пара омег, пара альф, один бета, но, как ему казалось, никого похожего на маньяка или скрытого извращенца. Гери малость недолюбливал Макса, но почему-то всегда ему верил. Может быть потому, что ещё со школы его знал, и тот никогда не врал и всегда вёл себя… Ну, как сейчас. В конце концов, нет ничего дурного в том, что омега ищет себе принца, обижало только то, что этим принцем он не видит никого. — Так это ты за ним следишь? — поинтересовался, увидев на лавочке за углом Ирвина. Здоровяк поднял голову, выгнул в удивлении брови. — Ой, не притворяйся, наверняка ты, — отмахнулся, присаживаясь рядом. — Сначала следил, изучил, а потом подкатил. Но не вышло, да? Максик слишком требовательный? Ирвин не очень понял чужие слова, но кое-что уловил: — За Максом следят? Гери уже глаза закатил и рот открыл, но сказать ничего не успел — Ирвин стремительно поднялся и ушёл в спортивный зал, чтобы предупредить друга, что сегодня будет очень занят, так что проблем ему лучше не искать. Макс же не догадывался о событиях, разворачивающихся за спиной, а спокойно отсидел пары, привычно закинул вещи в комнату, переоделся и пошёл бегать. Как он и говорил, дождик спорту не помеха. Тем более, с неба уже не капало, просто много луж на дорогах, земля мокрая и прохладно. Обычный маршрут в одно и то же время, предсказуемо настолько, что он нисколько не удивился, когда из-за дерева в небольшой посадке вышел смутно знакомый тип и перегородил дорогу, раскинув руки. Макс не стал оглядываться, потому что знал, что позади никого нет, а от чужих глаз защищают деревья и кусты. Сегодня он бегал сам из-за прошедшего дождя, что тоже не первичный случай. Достаточно легко спрогнозировать этот день с самого пробуждения и до выключения света в комнате. Пожалуй, больше всего Макса пугала именно вот эта предопределённость, которую разорвать и изменить он не мог. Не мог не пойти бегать сегодня, не мог изменить маршрут, не мог поменять день или жизнь, потому что само изменение уничтожит весь смысл действий. И конечно же, в итоге всё должно было закончиться именно так, он знал об этом ещё когда в первый раз заметил за собой слежку. И надежды на ошибку у него не осталось, потому что пусть парень перед ним стоял не очень крупный, а от его ауры буквально дышать сложно становилось, как и от тяжёлого запаха гари. — Привет, Максик, — с милейшей улыбочкой, очень похожей на животный оскал, поздоровался этот незнакомец. — Ты же не против, если я составлю тебе компанию? Бледная кожа, тёмные глаза и страшные круги под ними — он походил на киношных психов или наркоманов, и кричать здесь нет смысла. Самое ужасное, что тип этот не кидался на него с ножом, не говорил гнусного, а просто предложил побегать вместе. Или не побегать… Наверное, сделай это кто угодно другой, Макс бы и не переживал. Стой рядом с ним хоть кто-то, и сердце не отбивало бы чечётку где-то в горле. А ещё его мутило. Всё изменилось как-то быстро, но очень заметно, хоть понял в чём дело Макс только когда явственно услышал сквозь шум в ушах быстрые шаги постороннего. Оглянуться в этот момент он не мог, но когда тот приблизился достаточно близко, ветер принёс знакомый запах. — Проблемы? — поинтересовался Ирвин, приобнимая Макса за талию и притягивая к себе. Вообще-то он так часто делал — обнимал сзади, так что Макс даже выучил все рельефы его тела и ощутил невероятное облегчение. Такое, что аж ноги ослабли и дрожь бить начала. — Максик же тебя бросил, разве нет? — Но подойти преследователь не рискнул, здраво опасаясь здоровяка. — Эш, мы ведь уже говорили об этом — к нему ты не подходишь, — как-то устало напомнил Ирвин, теперь уже легонько заталкивая Макса себе за спину. Тот не сопротивлялся, но вцепился в него крепко, а спрятавшись, продолжил выглядывать, чтобы рассмотреть врага внимательнее. — Ладно-ладно, — поднял Эш руки, — сдаюсь. Увидимся позже, Максик. Но уйти ему не дал Ирвин, схватив за плечо и вывернув руку. Макс среагировал не сразу, но охнул и всунулся между ними, чтобы не допустить драки, ещё и ругаться начал: — Не смей его бить, он же ничего не сделал! Почему ты чуть что, сразу кулаки в ход пускаешь?! Меня тоже бить будешь?! Ирвин от такого заявления аж отшатнулся от них, чем Эш и воспользовался, сразу же Макса за руки схватив. Тот только пискнул, но Ирвин уже замахивался. Всё произошло до ужаса быстро и непонятно — Макс от испуга глаза зажмурил, глухой удар услышал, чьи-то руки его схватили и передвинули, а когда открыл глаза, Эш уже валялся и подвывал, кровоточащий нос зажимал, а Ирвин, оказывается, его снова за спину спрятал. И смотрел так зло, и слова выплёвывал: — Это дерьмо, которое ничего не сделало, месяц назад магазин ограбило и продавца избило! Давно с учёта сняли, Эш? — А тебя самого?! — рыкнул, поднявшись на четвереньки. — Да я же на тебя подам! С окровавленным лицом он выглядел жутко, но Макс подавил рвотные позывы. — И что скажешь? Что избили за то, что к омеге приставал? Так никто ничего не видел, свидетелей нет! — Весь универ свидетель, как Максик тебя чудовищем назвал! Макс от такого аж задохнулся, а потом ногой топнул и объявил: — А я ничего не видел. — И отвернулся. — И вообще, у меня внепланово течка началась, я сегодня не бегал, а провёл вечер со своим парнем. — Ччто? — выдохнула неудавшаяся жертва, а Максик кивнул: — Да-да, я посижу на во-он той лавочке, музыку в наушниках на полной громкости послушаю. Только не слишком долго, три песни всего. И если мой парень ценит меня больше мордобоя, то он успеет до того, как я решу уйти. Ирвин управился за одну песню, а потом подошёл весь сверкающий от счастья, поднял омегу с лавочки и повёл в противоположную сторону, не дав оглянуться. — А ты быстро, — заметил он, со вздохом прекратив пытаться посмотреть назад. — Я же не гопник какой-то, так, люлей прописал и отпустил. Макс всё же вывернулся, чтобы увидеть предполагаемого трупа, но там и тела не оказалось. А потому просил недоверчиво: — Неужели действительно сбежал? — Ага. А ты думал, я ему рёбра с ногами переломаю? — А вдруг?! Я видел, как ты избивал того несчастного бету, что я ещё мог подумать? — А, так ты поэтому нервничал, — догадался Ирвин и решил рассказать, как есть: — Как ломать руки человеку, что ими зарабатывает, так он первый, а как огребать за дело, так я виноват? А что бета, то не значит, что слабак. С нами учился один такой, с виду тихоня, в очках и галстуке, а вломить мог будь здоров, на карате с малых лет бегал. Чёрный пояс и всё такое. — А? — Долгая история, ты лучше вот что скажи: про течку правда? — Да, — выдохнул, вспоминая, когда пил таблетки последний раз. — Но ты говори, я никуда не спешу. Пусть и сказал так, а шли они куда-то в неизвестном направление, стоило полагать, к Ирвину домой. К подобному Макс не то что не готов был, просто… Да, не готов. Хоть душ принять бы, чтобы не переживать лишний раз. — Есть у меня друг один ещё со школы, — начал рассказ, тормозя проезжающий мимо автобус. Им повезло — народу оказалось всего трое человек, так что сели без проблем. И Ирвин продолжил: — Друг умный, но языкастый. Постоянно нарывался и никогда не убегал. А классе так в восьмом ему в голову пришла идея, и он предложил мне побыть ему охраной. Так и привязалось, знаешь, в школу вместе, со школы вместе. Потом он на программиста поступил, а я на военном провалился, и в его умную голову закралась идея. Он договорился с вашим тренером, и я начал на лицензию работать. В фитнес клуб запросто инструктором возьмут, да и платят неплохо. И раз уж я у вас в универе постоянно сидел — продолжил ему помогать. Тот тип ему пальцы дверью прижал спецом, а для программиста пальцы это… ну, не как для музыканта, но близко. Хорошо ещё, что ничего не нарушилось, но сам понимаешь, как долго потом оно всё восстанавливается. А я тому выродку даже не сломал ничего, так, пару синяков и ушибов организовал… Макс слушал и всё больше думал, что рядом с таким как за каменной стеной. Ну, точно идеальный альфа, только бы… — А меня за дело ударишь? Ирвин вытаращился, даже отстранился насколько сидения позволили, а после помотал головой, ещё и словами заверил: — Даже не думай о подобном! Я хорошо воспитан! В его воспитании Макс не сомневался, а если последние опасения развеялись, то и спросил: — Поможешь с течкой? Ирвин снова засиял весь, разулыбался так, что ответа и не требовалось. Квартиру Ирвин снимал вместе с тем своим другом, которого защищал, и в целом они содержали её в порядке, граничащем с запустением. Макс подумал, что хозяйской руки здесь явно не хватает, но предлагать себя в мужья не спешил, да и вообще постарался запихнуть желание прибраться подальше. В ванной, конечно, было чистенько, может оттого, что убирали недавно, а может просто предпочитали здесь всё чистить. Но, снова, он это только отметил и прекратил думать о глупостях. — А что ты там о военном училище говорил? — поинтересовался, когда вышел из ванной в одном полотенце — не счёл нужным заморачиваться одеванием. Ирвин не отвечал долго — смотрел, взгляда отвести не мог, а потом спохватился: — Полгода проучился и выгнали, сказав, что если родился в фуражке — её всё равно надо сначала заслужить. Из-за проблем с дисциплиной турнули, а потом надумал тренером стать, так что второй раз не поступил. А… Не договорил — Макс рядом сел, миленько так бочком опёрся и признался со вздохом: — Я вообще-то не готовился ни к чему такому, ещё и на таблетках… А ты мыться пойдёшь? — Надо бы. — Не иди, мне нравится твой запах, — попросил, переплетая пальцы. Ирвин немного помолчал, подбирая слова, и заговорил: — Ты мне поначалу не нравился так, всё думал, что чем омега красивее, тем больше у него заскоков. А ты вот и бегаешь, и йогой занимаешься, ещё и половина универа на тебя как на проповедника смотрит. Зачем я тебе? — Мне папа всегда говорил искать богатого и успешного. А там само всё сложится, — проговорил, опуская глаза на их переплетённые пальцы. — Мне только и надо быть таким… идеальным, чтобы инстинкты сами всё связали. А тут ты появился, и рядом с тобой так… переворачивается всё. Хочу от тебя ребёнка. Хочу… хочу. — Я буду самым счастливым альфой в мире, — прошептал совсем тихо, и это были первые и последние слёзы, что увидел на его лице Макс. Но на самом деле Ирвин плакал дважды, второй раз, когда сынулю на руках держал в больнице, только Макс этого не заметил, валяясь в отключке после кесарева. И всё у них было хорошо.