И все это бесконечно бессмысленно

// Каждый день Джемина идет по старому сценарию: проснулся по будильнику в 6:30, умылся, выпил крепкий кофе, не позавтракал (потому что уже наплевать), пошёл на работу к 8:00, в круглосуточный около дома, отработал до 23:00, передал ночную смену другому продавцу, в этом же магазине покупает свои любимые дешёвые сигареты и бутылку красного-полусладкого, что-то перекусить, выходит из этого проклятого места и идёт домой, чтобы всю ночь смотреть на звезды, курить свои любимые дешёвые сигареты, пить красное-полусладкое и думать о нём. // Иногда в его привычную рутину врывается он. Его зовут Ренджун. И Джемин влюблён в него. Когда-то, они были лучшими друзьями, но их дороги разошлись после выпуска из школы. Джемин не поступил, потому что даже не пытался готовиться к экзаменам. Ему плевать, сколько бы Ренджун ему не говорил, что нельзя сдаваться. Зато сам Ренджун поступил туда, куда хотел. На факультет астрофизики. Его бывший друг любил всё, что было связано со звёздами. А Джемин проиграл. Проиграл в игре, придуманной самим же. Он обещал себе, что не будет влюбляться в него. Не получилось, звёзды не помогли, всё пошло не так. И сегодня всё тоже идет не так. В магазин заходит Ренджун. Он вместе с какой-то милой девушкой ходит мимо прилавков, выбирая вино. Они останавливают свой выбор на красном-полусладком. Том самом. Джемин знает, что девушку зовут Мина. Знает, что они встречаются уже два года. Знает, что Ренджуну он уже не нужен. Очень хочется курить. — Ого, Джемин? — Ренджун делает вид, будто не заметил его, когда они только вошли, — Привет, как ты? — Все отлично, — Джемин давит улыбку, — пакет? — Да, пожалуйста, — Ренджун протягивает нужную сумму и приобнимает Мину. — Ваш чек, приходите ещё, — он случайно касается рукой кожи Ренджуна и в нём взрываются планеты. Ренджун уходит. Джемин все ещё хочет курить. // Он приходит на следующий день, уже без Мины. Джемин ничего не понимает, но когда видит красные глаза и опухшие щёки, то не знает, что делать. Ренджун покупает любимые дешёвые сигареты и красное-полусладкое. — Мне понравилось это вино, — всё, что ему ответили. — Пакет? — А можно тебя? // Джемин закрывает магазин, кладёт в кассу ровно ту сумму, которая нужна на сигареты. Он ведёт Ренджуна вниз по улице, до старой лестницы. Садится на неё первый и открывает вино. — Что встал? Садись, — он похлопывает по пыльному бетону рядом с собой, — рассказывай. — Что рассказывать? — Ренджун садится рядом и делает вид, что ничего не случилось, как будто это не он пришёл к Джемину после такого длительного промежутка разлуки. — Я сейчас уйду, Ренджун, — Джемин уже подрывается, но когда чужая (когда-то родная) рука касается его руки, он падает обратно. — Прости, — не понятно, конечно, за что он извиняется. — За что? — За всё? — Ренджун сглатывает, Джемин видит в его глазах слёзы, — Прости за то, что не сделал всё возможное, чтобы ты поступил. Прости за то, что оборвал с тобой все связи после школы. Прости, что я такой. — Закончил? — Джемин пьёт прямо с горла, — А теперь послушай меня. Ты не виноват в том, что я не поступил. Я сам всё проебал. И тебя тоже проебал. Но на то были причины. — Какие? — Ренджун держится из последних сил, чтобы не заплакать. — Если ты узнаешь, то я потеряю тебя навсегда. А я так не хочу этого, — Джемин не смотрит на него, в груди тянет, он достает сигарету из новой пачки и закуривает. — Ты же никого не убил? — лицо друга (?) вытягивается. Джемин хрипло смеётся. Он ужасно скучал. И уж лучше бы он кого-то убил. — Нет. Это неважно. Расскажи мне, что случилось? — Мне немного стыдно… — Ренджун забирает бутылку и выпивает почти половину. — Да брось. — Сегодня на балконе я нашёл бабочку. Я хотел поднять её и отпустить, а когда дотронулся, то понял, что он уже мертва. А потом из-под неё вылезли муравьи. Я сначала испугался, а потом мне стало так жалко эту бабочку. Я понял, что не могу ей помочь и разревелся. Мина зашла на балкон и спросила, что случилось, а я сбежал. Мне было неловко говорить ей об этом. Она ведь не знает, что я такой слабый. Это всё. Пока Джемин слушал, он успел провести параллель себя с этой бабочкой. Он тоже уже мертв, его пожирают собственные мысли, которые муравьи. И Ренджун не может ему помочь. Захотелось зареветь самому. — И это всё? — Джемин тушит окурок о ступеньку и смотрит на Рена. — Да, я же сказал, — Ренджун забирает зажигалку Джемина и подкуривает. — Почему ты пришёл ко мне? — Мне больше не к кому. — Не ври. — Не вру. // Они сидят и смотрят, как солнце заходит за горизонт. Джемин знает, что ему влетит завтра от начальника. Но знаете что? Ему наплевать. Пока он может находиться рядом с ним, ему плевать на всё. На небе стали появляться первые звёзды. Ренджун всю ночь рассказывал ему про созвездия. Джемин слушал, впитывал, запоминал. Ренджун стал ещё красивее. В какой-то момент они начинают целоваться. Губы саднят, дыхание срывается, но им чертовски мало. Мало всего. И Джемин будто просыпается: отталкивает от себя Ренджуна и начинает кричать, а потом плакать. — Зачем? Кто тебя просил? Знаешь как я ненавижу себя за то, что чувствую? А это блядское чувство, которое мы называем «любовь», вытягивает из меня все ебучие силы! Говорят, что любовь живёт три года. Почему моя всё ещё не сдохла? Я каждый день хочу умереть, чтобы ничего не чувствовать! Я нихуя не ем, курю как паровоз, медленно убиваю себя. Да я бы уже давно пулю себе в висок пустил, но не могу я, блять! Я не знаю, что мне делать! Я запутался! Каждый ёбанный день я думаю о тебе, а ты просто так появляешься здесь и начинаешь меня целовать! Да пошёл ты нахуй! Я тоже, сука, слабый! Джемин сорвал себе голос. Слёзы катятся безостановочно у обоих. Ренджун пытается подойти, но Джемин толкает его ещё раз. // — Хуан Ренджун — время смерти 7:59. Упал с лестницы и разбил голову. Умер от потери крови. На Джемин — время смерти 8:03. Зарезал себя осколками от бутылки вина. — Это была драка? — Свидетели говорят, что парни сидели на лестнице и целовались, потом На Джемин стал кричать и толкнул Хуан Ренджуна. В следствие чего, тот упал. На Джемин побежал вниз. Люди видели, как он плакал над телом парня, потом взля пустую бутылку, разбил её о перила и разрезал себе горло. — Господи, Боже! Доставьте их в морг. — Есть, сэр! //