Показать/сказать

Азирафаэлю понадобилось примерно пять тысяч девятьсот сорок пять лет — плюс минус несколько месяцев — чтобы влюбиться. Или, по крайней мере, осознать, что он влюблён. Оглядываясь назад, он задавался вопросом: возможно, он чувствовал все это намного дольше, но не осознавал. В конце концов, влюбляться в демона в любом случае было просто смешно. И для этого демона, именуемого Кроули, это было ещё более непостижимо. А потом возник вопрос взаимности. Он даже не знал, могут ли демоны влюбляться, а тем более хотят ли. Кроули всегда говорил ему, насколько тяжелым является для людей, по его мнению, бремя жить под влиянием эмоций. Конечно, он знал, что Кроули испытывал какие-то чувства, видел его смеющимся, насмехающимся и хмурящимся над этой проклятой машиной, что совсем не выглядело апатично. Но любовь, так или иначе, была отдельным миром сама по себе. Любовь была многослойной и раздражающе сложной. Она требовала признания, независимо от того, как сильно Азирафаэль пытался ее игнорировать, заставляла его тело делать совершенно неуместные вещи. Не говоря уже о неприемлемости для кого-либо в его положении. То, как потели его ладони, а сердце неудержимо стучало при одном только упоминании имени Кроули, крайне бесило. Кроули был невыносим, саркастичен и резок. Он издевался над одеждой Азирафаэля и над его книгами, беспощадно дразнил его из-за его излишней любви к хорошему вину и еде. Тем не менее, вот он, спустя почти восемьдесят лет и один Апокалипсис, а все так же мучительно тоскует по мужчине, который каким-то образом стал его лучшим другом. Кроули просил его покинуть Землю вместе с ним, пригласил отправиться к звёздам, которые демон так давно помогал создавать. Азирафаэлю так хотелось сказать «да» и позволить себе нарушить все планы. В конце концов, он бы не сильно помог в войне, в которой даже не хотел участвовать. Но несмотря на то, как сильно романтик в нем вцепился в идею провести вечность наедине с Кроули, исследуя звезды, было так много вещей, от которых он не хотел отказываться. Вещей, которые также включали в себя Кроули. Больше не было бы обеденных встреч или разговоров на скамейке в парке, ни даже поездок в его отвратительной машине. И мысль о том, что он потеряет все эти моменты вместе со всем остальным, чем он наслаждался на Земле, укрепила его желание остановить происходящее. Что они и сделали. Ну, или, по крайней мере, помогли сделать. А теперь они могут делать все, что захотят, в обозримом будущем. Обед в «Ритц» - первое, что, как надеялся Азирафаэль, превратится в частые свидания. Он понимал, что это не так, но маленькая частичка его любила притворяться, что они действительно были свиданиями, как бы это ни удручало. Было неплохо представлять, что он мог бы совершенно спокойно протянуть руку через свою тарелку и взять руку Кроули или позволить их ногам игриво сталкиваться под столом. Он пытался представить, когда бы они покинули ресторан и гуляли в парке, как бы реагировал Кроули на подобные вещи. Возможно, рассмеялся бы или посмотрел на него одним из своих взглядов: в попытке разгадать его, нахмурив брови и прищурив глаза за темными очками, подняв уголок губ. Он держал руки сложенными перед собой, пока они ходили, и старался не позволять взгляду слишком жадно рассматривать мужчину рядом. Кроули, казалось, всегда ходил бесцельно, словно и не спешил совсем идти туда, куда требовалось - или будто бы вовсе не было цели - пальцы в карманах и вся походка будто бы он - крадущаяся кошка. Нет. Змея. Кроули скользил, когда шёл, и Азирафаэль понимал, почему тот преуспел в определенных аспектах своей работы: дело в том, как он двигался - заманчиво, притягательно. Он задавался вопросом, искушал ли Кроули кого-нибудь так раньше. Сама мысль порождала в нем что-то незнакомое и неприятное… что-то ревнивое, горящее в нем. — Что с тобой? — спросил Кроули: даже его манера речи такая же ленивая, ритмичная. — Хм? — отозвался Азирафаэль, выпрямляя спину ещё сильнее и глядя на него. — Ничего. — Почему у тебя такое лицо? — сказал Кроули, наклоняя подбородок и неопределенно указывая на него. — Мое лицо? — нахмурился Азирафаэль и недоуменно коснулся своей щеки. — Что с ним не так? — Не, теперь все в порядке, — ответил Кроули, пожав плечами. — Но оно было все… Он сморщился что, как подумал Азирафаэль, было зеркальным отражением его вопроса. — … размышляющее. Азирафаэль цокнул языком и недоверчиво усмехнулся. — О, действительно, — сказал он, покачав головой. — Я не размышляю. — Размышляешь! — настаивал Кроули. — Прямо сейчас. Выглядело очень серьёзно. Азирафаэль тихо усмехнулся, надеясь, что жар, который он чувствует, не слишком выступил на щеках. — Так о чем ты думал? Азирафаэль раздраженно вздохнул. — Я ни о чем не думал, — коротко сказал он. — И я не размышлял. Кроули издал сомнительный звук где-то в своём горле. Они несколько минут шли молча, прежде чем он снова пристал. — Ты все ещё думаешь о… — он указал осторожно наверх, вопросительно подняв брови. На нем, как и всегда, были солнечные очки и они не могли не раздражать Азирафаэля. Во-первых, потому что он не мог нормально разглядеть выражения его лица, наполовину скрытого, а во-вторых, ему всегда нравились глаза Кроули. Они так сильно отличались от его собственных глаз. Не пустые и не холодные, как у большинства демонов, но в равной степени колкие и ласковые. Что, по его мнению, было уникальным в Кроули. Как и многое другое. — Нет! — ответил Азирафаэль, начиная паниковать от того, каким настойчивым он был. Он напряг мозг, чтобы быстро сменить тему, хватаясь за первую, что пришла в голову. — Знаешь, я бы хотел пойти выпить после обеда, — сказал он, молясь, чтобы не звучать так взволнованно, как ему казалось. — У меня есть несколько бутылок чудесного Шеваль Блан, и если я могу… — Соблазнить меня? — перебил Кроули, чересчур довольный собой. — Да, ну… — замолк он, чуть надменно вскинув нос. — Это значит «да»? — Ангел, тебе не нужно уговаривать меня согласиться на твою чудесную выпивку, — ухмыльнувшись, сказал Кроули. Что-то радостно трепетало в его груди при слове «ангел». Он знал, что это не было чем-то особенным... но с тех пор, как он узнал, что люди используют этот термин для кого-то значимого в их жизни, он не мог перестать представлять, как это было бы - услышать подобное от Кроули в таком ключе. Это было глупо с его стороны, он прекрасно знал, но ничего не мог поделать. После трёх бокалов вина в обед он подумал, что это было действительно глупо: пытаться таким образом отвлечь Кроули. Было сложно делиться едой и шампанским. Находиться наедине, спрятавшись в тесных комнатах книжного магазина, повернув табличку надписью «Закрыто», и делить пополам несколько бутылок очень дорогого и старого вина - было намного хуже. Потому что все совсем не так, как в прошлый раз, когда они были так обеспокоены Апокалипсисом, что Азирафаэль не мог думать ни о чем другом. Нет, теперь у них было все время мира, чтобы сидеть, пить и болтать обо всем, что приходит им в голову. И сейчас у него в голове действительно была только одна громкая мысль: он был безнадежно влюблён в мужчину, который в этот момент перечислял, чем хотел бы заняться теперь, когда мир не на грани разрушения. — И я не был в Японии целую вечность, — сказал он со своего места, растянувшись на диване. Его вино плескалось в бокале, когда он махал рукой. Он рывком сел и указал пальцем на Азирафаэля, покачиваясь на месте. — Ты знал, что у них есть туалеты, которые разговаривают с тобой? Он снова упал на диван, удивлённо покачивая головой. Азирафаэль в ответ промямлил что-то, подпирая рукой подбородок. И, сидя за столом, наблюдал за ним с тоской и изумленной улыбкой, пока тот говорил. Он чувствовал себя расслабленным, будто все напряжение пропало из его мышц и он упал на своё место, лишь слегка касаясь пальцами ободка бокала. — Что насчёт тебя? — спросил Кроули, любопытно глядя на него из-под очков. — Думаю, ты хотел бы отправиться куда-то, где шикарно, да? Ты всегда любил Францию. — О, я не знаю… — вздохнул Азирафаэль, рассеянно наклоняя стакан, балансируя им и заставляя медленно вращаться. — На самом деле, не думал об этом. — Ну, а ты подумай, — предложил Кроули, откидываясь на спинку дивана: одну руку он положил на живот, а второй все ещё держал пустой бокал. — Я думаю, мы заслужили хороший долгий отпуск после всего этого беспорядка. — Мы? — нахмурившись, сказал Азирафаэль; его стакан медленно опустился на стол. — Что ты имеешь в виду? — Что значит, что я имею в виду? — спросил Кроули, передразнивая его замешательство. — Я имею в виду то, что сказал. — Ну, да, но… — он прочистил горло, на мгновение замирая и пытаясь собраться с мыслями, которые утонули в вине. — … вместе? — Ну, да? — сказал Кроули, будто это было очевидно. — О-ох, — выдохнул Азирафаль. — Ну, я не… на самом деле и не предполагал. Вместе. — С кем ещё я мог бы отправиться? — спросил Кроули насмешливо, допивая вино и протягивая пустой стакан Азирафаэлю, выжидающе тряся им. — Ну, — осторожно начал Азирафаэль, поднявшись на ноги и немного покачиваясь, и двинулся, чтобы наполнить стакан. — Мы раньше не путешествовали вместе. Скорее… сталкивались друг с другом, я думаю. — Ну, если ты не хочешь, то мы не будем… — Нет, я не говорил этого, — строго сказал Азирафаэль, поджав губы, и опрокинул бутылку, наполняя стакан. — Значит, ты поедешь? — сказал Кроули, изогнув одну бровь. Азирафаэль мечтал снять эти чертовы очки. — Н-ну, мне нужно подумать об этом, — Азирафаэль перестал наливать, когда бокал был почти полон. Бутылка практически опустела. — О чем подумать? — сказал Кроули с раздражением. — Ты хочешь поехать со мной или нет? Азирафаэль безмолвно открыл рот. Он хотел, конечно он хотел! Но он был не уверен, что его сердце могло бы проводить день за днём рядом с Кроули, возможно, жить в двухместном номере в какой-нибудь причудливой гостинице, наслаждаться хорошей едой и алкоголем, которые могут делать местные жители. Эта мысль пробудила что-то обнадеживающее и радостное в его груди, подпитанное вином и теплом вокруг них: было немного душно, пахло старой бумагой и немного Кроули. Я знаю, как ты пахнешь. — Ну? — выжидающе сказал Кроули. — Да, — тихо ответил Азирафаэль, слово вырвалось у него раньше, чем он успел его остановить. — В смысле… Я хочу сказать… Я буду рад. — Это было так сложно? — протянул Кроули, чокаясь бокалом с бутылкой вина, прежде чем выпить. Азирафаэль обеспокоенно посмотрел на него, покручивая между пальцами горлышко бутылки. Он почувствовал себя внезапно воодушевленным — вином, и, возможно, тем, что он притворялся Кроули, чтобы обмануть Вельзевула и других демонов — будто бы часть куража Кроули передалась ему. — Почему? — спросил он, автоматически выпрямляясь, когда Кроули с любопытством повернулся к нему. — Почему что? — Почему ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? — кратко сказал Азирафаэль. — Ну… Потому что, — ответил Кроули, пожав плечами и неуклюже жестикулируя. — Потому что что, Кроули? — настаивал Азирафаэль. — О, не заставляй меня это говорить, — вскрикнул Кроули, морщась. Он вздохнул, когда Азирафаэль не отступил, и сделал ещё один глоток вина, прежде чем продолжить. — Потому что… мне нравится твоя компания. Он сделал широкий жест, саркастично усмехнулся и сделал лицо, как будто это признание причинило ему много боли. — Правда? — О, да ладно, — раздраженно сказал Кроули. — Ты думаешь, я бы ошивался рядом с тобой шесть тысяч лет, если бы ты мне не нравился? В отличие от тебя, я не притворяюсь. Азирафаэль вздрогнул, словно от удара, но не сдался. — Но я уверен, что есть и другие, кто тебе нравится, — сказал он. Кроули посмотрел на него с сомнением. — Кто? — фыркнул он. — Никаких других нету, особенно теперь. Что, я должен тусоваться с людьми? Этот парень… Шедвелл? Он вздрогнул. Это поразило Азирафаэля. У него было много знакомых, коллег по работе, но, в действительности, Кроули его ближайший и определенно самый старый друг. И Кроули, очевидно, чувствует к нему то же самое. Он задался вопросом, а что если… Но нет, конечно нет. Но вино подталкивало его вперёд. — Кроули? Кроули вздохнул: — Что? — Ты когда-нибудь…. влюблялся? Кроули замер, не донеся стакан до губ. — Какого черта, — резко бросил он. — Ты спрашиваешь меня об этом? — Просто интересно, — осторожно ответил Азирафаэль. — А ты? — Кроули повернулся к нему. Азирафаэлю захотелось сорвать эти нелепые очки с его лица. — Что, если да? — защищаясь, сказал Азирафаэль, отступая назад, чтобы поставить бутылку обратно на стол: оправдание, чтобы отвернуться, когда его лицо покраснело. — Что?! — вскрикнул Кроули; диван заскрипел, когда он резко сел. Азирафаэль чувствовал его взгляд спиной, пока теребил угол книги, лежащей на столе. — Кто? Давно? Азирафаэль проигнорировал первый вопрос. — Ой… Лет восемьдесят, я думаю, или что-то вроде того, — сказал он. Он почувствовал, как стало тяжело дышать, пока говорил это, и сжал руки, чтобы они не тряслись. — Восемьдесят… подожди. Он слышал, как Кроули встал и, вздрогнув, закрыл глаза, готовясь к отвращению, отторжению и, возможно, к смеху Кроули. Рука Кроули легла на его плечо и заставила повернуться к нему лицом. Его брови были нахмурены, голову он наклонил, изучая его. Понимание отразилось на его лице. Он глубоко вздохнул, качая головой и тихо посмеиваясь, шагнул в сторону, чтобы поставить стакан на стол. Снял очки, бросил их и устало потёр глаза. — Я знаю, — сказал Азирафаэль, желая, чтобы отторжение, которое вот-вот должно было случиться, не повредило им так сильно, как могло. — Я знаю, это смешно, я… — О, заткнись, хотя бы раз… — пробормотал Кроули, поворачиваясь, и решительно шагнул к нему. Он схватил Азирафаэля за лацканы пиджака, заставляя подняться на носочки так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, а носы соприкоснулись друг с другом. — Ты, — почти прорычал Кроули. — Почему такой умный ты такой глупый? Азирафаэль безмолвно открыл рот. А затем, Кроули поцеловал его, потянул вперёд, сталкивая их губы и тяжело дыша носом, как и он сам. Он отодвинулся слишком быстро, и Азирафаэль ошеломлённо моргнул. — Ты глупый, глупый…. Он снова поцеловал Азирафаэля, позволяя ему опуститься на ноги, вместо этого взяв в ладони его лицо и приподнимая вверх, чтобы они могли продолжить целоваться: грубо, со сжатыми губами. Кроули отстранился через несколько секунд. Глаза Азирафаэля скользили по его лицу. — Ох, — выдохнул Азирафаэль, взволнованный и растерянный. — Ну… Такого я не ожидал. Выражение лица Кроули вдруг стало раздражённым, и он сильно ткнул Азирафаэля в ключицу. — Восемьдесят лет?! — огрызнулся он. — Восемьдесят лет, а ты даже не подумал сказать что-нибудь? — Что я должен был сказать? — воскликнул Азирафаэль, потирая след и хмурясь. — Что-нибудь? — Кроули вскинул руки вверх. — Так ты… не хочешь ли ты сказать, что влюблен в меня? — спросил Азирафаэль, ощущая острую потребность прояснить ситуацию. — Не хочу ли… ты не… — Кроули остановился, закрыл глаза и сжал переносицу. — Ты хочешь сказать… Его голос был опасно спокойным. — … что ты не знал? — Что ты имеешь в виду «не знал»? — с каждой секундой Азирафаэль становился все более растерянным. — Как давно ты в меня влюблён? — Когда мы познакомились? — просто спросил Кроули. — Ой, да ладно, — недоверчиво сказал Азирафаэль: его удивленная улыбка померкла, потому что Кроули просто смотрел на него. — О… Ты серьёзно. — Шесть тысяч лет, Азирафаэль, — его голос был мягким, как никогда раньше. — Шесть тысяч лет, — повторил он с почти болезненным выражением лица. — Я предлагал тебе сбежать со мной. Ты и правда не..? — Мне жаль, — сказал Азирафаэль, качая головой, но продолжил слегка раздраженно. — Ты никогда ничего не говорил, откуда мне было знать? Кроули вздохнул и, немного поколебавшись, взял обе руки Азирафаэля в свои. Его пальцы были удивительно тёплыми на его коже. — Но я же показывал это, не так ли? — сказал Кроули, скорее самому себе, чем Азирафаэлю, пристально глядя на их руки. — Я думал, что ты просто… Он покачал головой и посмотрел на Азирафаэля, выражение его лица изменилось. — Я собираюсь снова тебя поцеловать, — сказал он. — А ты на этот раз ответишь мне, да? Азирафаэль, чьё сердце замерло в ожидании, молча кивнул. Кроули поцеловал его, на этот раз мягче, освобождая руки, чтобы схватить его за бёдра и притянуть ближе. Его губы приоткрылись, втягивая нижнюю губу Азирафаэля, аккуратно двигались, осторожно. Затем он издал короткий нетерпеливый звук и поцеловал его сильнее, словно испытывая непреодолимый голод. И о, да, это приятно. Его голова наклонилась в сторону, и он прижал их рты плотнее. Остановился лишь для того, чтобы выдохнуть горячий воздух в губы Азирафаэля, прежде чем продолжить. Азирафаэль сдержал своё слово, целуя его в ответ. У него почти кружилась голова от этого. Он сжал в руках рубашку на груди Кроули, чтобы удержаться на ногах и заставить Кроули стать ещё ближе к нему. Настолько близко, что пришлось запрокинуть голову, чтобы продолжить целовать его. Внезапно, он по-другому оценил те три сантиметра роста, что разделяют его с Кроули, и которые всегда его раздражали. Кроули оторвался, чтобы тяжело вздохнуть, но остался все ещё близко и упёрся лбом в лоб Азирафаэля. — Ангел, — пробормотал он, закрыв свои глаза. В этот раз в этом слове было столько нежности, что Азирафаэль улыбнулся почти автоматически. Он чувствовал себя легкомысленно, жизнерадостно, немного глупо из-за того, как невероятно пусто было в голове из-за простого поцелуя. — Тебе нравится, когда я так тебя называю? — спросил Кроули, с ухмылкой глядя на его лицо. — Ох, ну, на самом деле я… — Замолчи, ангел, — произнося это, Кроули усмехнулся широко и ласково. Азирафаэль сжал губы, не в силах сдержать улыбку. — Что теперь? — спросил он, рассеянно разглаживая рубашку на груди Кроули. Он спрашивал абстрактно, не имея в виду что-то конкретное, но ему было интересно, что бы хотел сделать Кроули. — Ну, — начал Кроули, отрывая одну руку от бедра Азирафаэля, чтобы провести по его позвоночнику до приятной дрожи. — Я собираюсь отвести тебя на вон тот диван и целовать тебя чертовски долго. И если я почувствую себя настоящим злодеем, то попытаюсь вовлечь тебя в нечто более грешное. Он усмехнулся и, дразня, провёл кончиками пальцев вдоль пояса Азирафаэля. — Твои злостные хитрости могут быть очень… убедительными, — ответил Азирафаэль с улыбкой. Он нахмурился, о чём-то размышляя. — Соблазнение ангела зачтется тебе как хорошее или как плохое деяние? — Нахер, если бы я знал или волновался об этом, — сказал Кроули, сжимая пальцы в петлях для ремня Азирафаэля, чтобы подтянуть его к дивану и выполнить свое обещание.