Поцелуев недостаточно, я хочу кусать тебя

      Не знаю, что в то злополучное утро произошло на моей кухне, нет у меня этому никаких объяснений, даже самых нелогичных и нелепых, только вот не дома меня тот мужик обнимал-лобызал, Тони его, кстати, зовут. Да и я сама теперь не Полина Николаевна, а Полли Паркер. Так меня, во всяком случае, называют. А я что? Я молчу. Ну мало ли, какие галлюцинации на старости лет привидятся, если головой хорошо ушибёшься? И главное, славные такие галлюцинации — в них мне снова семнадцать, и лёгкость такая во всём теле, что и жить хорошо, и жизнь хороша.       Именно что хороша, когда ждёшь, что тебя вылечат или хотя бы скоро приведут в сознание, но вот когда понимаешь, что время идёт, а ничего не меняется, и ты, похоже, так и не увидишь больше своих детей и родных, то с головой накрывают депрессия и тоска. Всё-таки оказаться в теле незнакомки девушки-паука, которую когда-то покусал радиоактивный тарантул, это не подарок судьбы. Потому что не дают покоя мысли о возможной смерти. О её. О моей. О том, что и как нас вообще могло вместе соединить, если мы жили в разных странах, на разных континентах?       Догадка у меня, конечно, была. Точнее, предположение. Тот рыжий кот, который беспардонно воровал мои котлеты. Я его и здесь, в Старк Индастриз, видела, пока притворялась частично потерявший память и, пользуясь отличным знанием английского, выспрашивала у моего спасителя Атоса о том, что происходит, и кто я такая.        О том, что коты являются проводниками мира живых и мёртвых, думать было горько, и только разговоры с Тони, которого я никак не могла привыкнуть так называть, хоть немного, да отвлекали. Учитель он этой Полли, то есть вроде как меня, или точнее — наставник, и твердит, что ужасно переволновался, когда я полезла грудью на амбразуру и каких-то дел натворила, возомнив о себе больше чем есть. Ругается. Всё больше нецензурно. Не думала, что мой обширный словарный запас за такое короткое время расширится ещё больше.        Супергерои мы с ним какие-то, и не только мы. Но другие имена, совсем незнакомые, запомнить сходу сложно. И ладно бы Змеи Горынычи или богатыри какие, это как раз мне ближе и понятнее, так нет — то Бэтмены, то Капитаны, каракатицы и Боги, то пауки вроде меня. Вот драконом было бы быть интереснее — всё же на старости лет развлечение — пятки какому деду подпалить, чтобы на девчонок не засматривался, или банк местный ограбить и улететь доживать свой век на Панаму. А что, не бедным же честно наворованное раздавать? Я хоть и бабушка-божий одуванчик, но, как Робин Гуд, из ума ещё не выжила. О себе нужно в первую очередь заботиться. О себе и о своих детях. Только мои разве же меня признают в таком виде? Сама, как на себя в зеркало гляну, так диву даюсь — на меня оттуда пигалица тощая таращится. Не скажешь, что старше моих учеников, а внуки, те, получается, и повзрослее неё будут. Глазищи карие, да детские какие-то, кожа белая — все венки видно, а краса вся в рыжих кудрях. Такие длинные они, что пока с утра расчешу — сто раз мечтаю обкорнать под горшок. Непривычно мне с ними возиться.       Хотя разве только с волосами непривычно? Я первые два дня, как та дикая кошка, всё по углам пряталась и, рассматривая оттуда окружающую обстановку, размышляла, стоит ли дальше притворяться контуженной или рассказать Тони всё как есть? Останавливало то, что он мне не поверит и, чего доброго, поделится моими проблемами с местным доктором Хаосом, то есть то ли Стрижом, то ли Стренджем, а я его страсть как боюсь — глазищами всех так и сверлит. Вдруг ему сеанс экзорцизма в лечебных целях провести захочется? Я в таких вещах пас. Так что буду помалкивать.       Значительно лучше стало, когда бесконечно читавший мне нотации о том, как я зазвездилась, и что лезу спасать мир, куда не просят, наставник отвёз меня домой. Сделал он это сразу, как только мне стоило поинтересоваться, сколько же платит Старк Индастриз за капремонт такого небоскрёба? Небось, квитанции приходят нешуточные. Похоже, решил, что у меня душевные травмы, которые лучше залечивать в окружении родных. Из этих самых родных у Полли оказались только дядя с тётей, и хотя после всех событий мне было печально думать, что она была сиротой, так лучше. Потому что никто не приставал ко мне с расспросами и не лез с душеспасительными разговорами. Фактически я была предоставлена сама себе и смогла даже, поспорив с компом о том, насколько плохо умею с ним обращаться, зайти на профиль старшей дочери в соцсетях. После прочитанных там соболезнований от родных и её друзей смотреть дальше не захотелось. Слишком разболелась голова. Если бы не случайно обретённая молодость, то, наверное, инсульт бы разбил, и седина появилась. Мысли вновь вернулись к рыжему хвостатому проводнику — вероятно стоило сказать "спасибо", а не думать о нём самое недоброе. Всё-таки я, как и любой человек, боялась смерти. Уж лучше быть Полли Паркер с паучьими способностями, которые так интересуют Тони, чем узнать о том, что нас ждёт в загробном мире, и есть ли он вообще. Нет, лучше так. Гораздо лучше.       Утро после той, полной горьких размышлений и отчаяния, ночи выдалось неожиданно солнечным и светлым. Именно тогда я решила просто плыть по течению, просто приспосабливаться к новой жизни. Всё равно ничего другого мне не оставалось. Конечно, взглядом я постоянно искала внуков и моих девочек и чувствовала себя более чем странно, глядя по утрам в ванной комнате в зеркало, но тётя Мэй разрешила мне взять на себя кухню и готовку, что порядком успокаивало нервы. Конечно, она была удивлена моим рвением и даже поинтересовалась, на какую-такую стажировку меня регулярно вызывает Тони Старк — уж не на кулинарные ли это курсы? Но, в общем, была рада избавиться от хлопот с продуктами, а я могла хоть немного релаксировать пока жарила курицу, лепила пельмени или варила борщ. Это меня и в той, прошлой жизни успокаивало, сейчас же стало отдушиной среди пугающего настоящего. Привычное занятие всегда помогает восстановить душевные силы, и ничего, что кухня русская, можно, если спросят, списать на необычные кулинарные пристрастия моего наставника. Его, кажется, считаю довольно эксцентричным человеком, так что поверят без лишних вопросов.       Поначалу мне нравилось ходить в колледж — многолетний преподавательский стаж давал о себе знать: взглянуть изнутри, да ещё и с места ученицы, на американскую систему образования было весьма интересно. Программа, на мой взгляд, давалась весьма поверхностно, зато уделялось много внимания каждому ученику, а не только отличникам и подающим надежды хорошистам. Уроки этики и полового воспитания для достаточно взрослых подростков конечно смущали, но и это можно было бы мирно пережить, если бы один шоколадный одноклассник не заявил однажды во всеуслышание, что мне должно быть это скучно, потому что всё по этой теме я наверняка уже слышала на стажировке. Даже имя его сразу запомнила — Флэш Томпсон. Может, кому-то этот парень и казался забавным, но меня он своими шутками и регулярными попытками шлёпнуть пониже спины основательно раздражал. Конечно, я пыталась поставить его на место, но с моей внешностью хрупкой девы в беде это плохо получалось, а потому очень скоро вошло в привычку, возвращаясь с уроков домой, не цены в супермаркете на спички и гречку изучать, а вспоминать старые добрые анекдоты про африканских студентов по обмену. Становилось легче, но ненадолго. Всё потому, что вместе с этими анекдотами вспоминалась и сама Россия, которая, как правильно подметил в своё время Михаил Задорнов, была прекрасной Родиной, но не самой лучшей страной. А у меня там дети и родня, между прочим, остались.       Вот, размышляя в целом о том, чем им можно помочь в нынешнем моём положении, и, в частности, о России, я вспомнила, как мы с Петровной спорили о предсказании, гласившем, что времена смуты и беспорядков на моей Родине не закончатся, пока не будет предан земле великий вождь пролетариата. А он, как известно, лежит себе у Кремля под усиленной охраной и зоркими взглядами туристов и в ус не дует. Вот интересно, если его захоронить, что-нибудь изменится? Надеюсь, что да. Поэтому однажды вечером набралась смелости и позвонила Тони. Он поначалу кажется был очень рад меня слышать. Пока не озвучила предложение спасти небезызвестную державу путём похищения и захоронения мумии Ленина. Вот тогда мой наставник всполошился — стал интересоваться, нет ли у меня температуры, не вдыхала ли я чего, или не пила ли? В общем, вместо того, чтобы поддержать в светлом начинании, заподозрил во всём самом нелёгком, в чём только мог. Даже не поленился лично приехать и озаботиться срочной организацией моего отдыха в его доме на побережье. И ладно бы только моего, но Тони решил убить сразу двух зайцев — обеспечить мне дружескую компанию и заодно выяснить, кто из этих друзей на меня так дурно влияет, а потому вместе со мной ехал и весь мой класс. Так называемая экскурсия выходного дня. Замечательно. Гении, они такие.