Vesta:en busqueda de la verdad

      Ренджун неторопливо шагал в сторону столовой, думая о том, что ему очень повезло оказаться здесь. Да, он скучал по отцу, но образ жизни «Белого Лотоса» ему совсем не подходил. Мрачная планета, вольные нравы. Джун понимал, что там отец прятался от своих внутренних демонов, а он сам… Ренджун мечтал о доме. Каждый раз с замиранием сердца омега слушал рассказы отца о далёкой Земле, о папе и о дяде. Отец очень любил брата и считал себя виноватым. Называл свою борьбу за власть помутнением рассудка, и иногда не мог сдержать слёз, вспоминая о том, что не смог защитить. Не уберёг.       Появление на Лотосе Самли и вовсе сделало его тюрьмой. Этот мужчина никогда не скрывал перед Ренджуном своей истинной личины. Он был безобразен, как практически все жители Туманной галактики. Лишь какие-то эксперименты с программированием и генетикой делали его в глазах других статным и привлекательным Питером Паркером. Джуну было всё равно, за любой из личин он видел гнилую душу лидера Туманной галактики.       Ренджун никогда не забудет о том, как было больно. Как грубые руки касались его кожи, как, превращаясь в зверя, альфа не знал пощады. Он ещё помнил, как было страшно, когда узел связывал его с ненавистным человеком, а потом «знахарки» Свышека «чистили» его, не позволяя зародиться новой жизни, ведь тогда игрушку нельзя будет использовать снова. За эти восемнадцать месяцев, Ренджун умирал восемнадцать раз, чтобы снова и снова просыпаться в своей тюрьме.       Омега видел с каким сожалением на него смотрел Тэн. Он, как омега, многое понимал. Понимал, что теперь очень трудно будет верить, трудно будет жить, но Джун решил, что непременно попытается.       Так же омега видел настороженный взгляд Джено, который тот пытался прятать. Только «Белый лотос» был частью омеги, и было очень жаль, нужно больше времени, чтобы развеять мифы, вдалбливавшиеся жителям Единой Космической Вселенной, как таблица умножения. Хуан их ни в чём не винил. Они по-своему были правы.       Встреча с дядей перевернула мир омеги. Бекхён был точно таким же, как и рассказывал отец: добрым, мягким, отзывчивым. Он крепко обнимал и говорил, что теперь всё будет хорошо. Они много говорили. Практически обо всём. Ренджун плакал на груди старшего и понимал, что тот действительно его понимал и принимал таким, какой он есть.       Потом появились двое альф, что несли на руках изнеможенных мужчин. Ренджун почувствовал, как задрожал старший.       — Хун, Чанни, — шепнул Бэкхён, и если мог бы, побежал бы следом, но ноги его всё ещё не слушались, а рядом был Ренджун, что понимал без слов.       Крепко сжав ручки кресла, он покатил старшего в сторону медблока. Он видел слёзы, что текли по щекам уже дорогого человека. Очень хотелось помочь, но он понимал, что сейчас бессилен.       — Бэкхен-ши, я всё объясню, потом, — сказал пробежавший мимо Тэн. — Джуни, пригляди за старшим.       Хуан кивнул, понимая, что это напоминание было лишним. Он не оставит Бэкхёна одного.       Бён ловко перехватил за запястье светловолосого альфу, что присел перед ним на корточки и крепко сжал его руки.       — Всё будет хорошо, Бэкхен-ши. Они поправятся.       Вот только омега знал это и без него, а с губ сорвался только один вопрос:       — Где Доён? — спросил Бён. — Где мой сын, Кун?       — Он скоро вернётся. Ему пришлось отвлечь на себя внимание. Ему ничего не грозит. Там Лукас и Хендери.       Ренджун видел, как немного расслабились плечи Бёна, видимо, этим людям он доверял. Вскоре появился Тэн. Он предложил Бэкхёну навестить альф. Джуну было неуютно в тихой палате, поэтому он решил немного пройтись. Тэн тоже вышел, попросив загадочного Квона сообщить, если Бёну что-то понадобиться.       Голос у этой машины был слишком живым и участливым для компьютера, и казалось, что из-за угла вот-вот выйдет статный взрослый мужчина, чем-то напоминающий отца.       Тэн познакомил его с Чону, Джисоном, Чэнлэ и Сяо Джуном, что с интересом наблюдали за детками Паллора. Ренджуну довелось лично общаться с паллорцами на Лотосе, но таких маленьких он видел впервые.       Появление Доёна он словно почувствовал. Казалось, что даже стены базы радовались его возвращению. Ренджуну нравился его брат, с ним было спокойно и не страшно. Даже зная его историю, Доён не брезговал касаться его, а в объятиях старшего омега забывал о боли.       Бэкхён категорически отказывался идти ужинать, крепко сжимая руку спящего альфы. На все их с Тэном уговоры, он отвечал, что сыт. Он задал лишь один вопрос, о Доёне, и убедившись, что с сыном всё хорошо, нежно коснулся губами лба измученного альфы.       И вот теперь Ренджун шёл в главный корпус перекусить и оглядывался по сторонам. Эта планета, и правда, была чудесной, и если предположения Чону окажутся верными, Ренджун хотел бы здесь остаться. Он надеялся, что отец поймёт его.       За своими размышлениями омега не заметил вылетевшего на него альфу. Потеряв равновесие, они оба полетели на землю. Хуан зажмурился, но старший успел опереться на свободную руку и удержаться от падения на младшего.       — Чтоб тебя! — выругался Джено. Ренджун поморщился, от альфы пахло крепким алкоголем и чем-то ещё, что сейчас ускользало от омеги. — Откуда ты тут взялся?       Джено перекатился рядом с Джуном и приложился к горлышку бутылки.       — Я шёл в столовую, а вот вы куда неслись, ничего не видя на своём пути?       — Неважно. Иди, куда шёл, — ответил альфа резко поднимаясь и хватаясь за голову.       — Пить надо меньше, — заметил Ренджун, встав на ноги и отряхнувшись.       — Ты меня учить вздумал? — возмутился Ли, грозно посмотрев на омегу, но Ренджуну почему-то было совсем не страшно.       Весь вид альфы говорил о бесконечной усталости, а в глазах плескалось смятение, вперемешку с яростью и даже страхом. Ли не торопился вставать с земли, сверля младшего упрямым взглядом.       — Вам помочь подняться? — вскинув брови, спросил Хуан.       — Вот ещё, — фыркнул Джено. — Может мне нравится сидеть здесь посреди выжженной пустыни и спасать чужие безответственные задницы?       Безответственными задницами сегодня можно было назвать многих, но спасать Джено пришлось только одну. Никто не знал, что случилось с Донхёком, после его появления в операционной. Он вышел оттуда спустя час довольно бодрый, но с перебинтованной головой. Тэн сказал ещё, что младший уж слишком активен для пострадавшего. Джено тогда буркнул что-то похожее на: «Вернулся и ладно», вот только теперь доктор напивался в хлам в полном одиночестве, и это настораживало.       — Что-то случилось? — осторожно спросил омега, присев рядом со старшим.       — Здесь постоянно что-то случается, — хмыкнул Ли, опустошая бутылку. — Стоит ли обращать на это внимание? Забей и иди ужинать.       Альфа попытался подняться на ноги, но его повело, и он едва не рухнул, если бы Ренджун не успел его подхватить.       — Я в порядке, — отозвался Ли. — Я дойду до своего лазарета и лягу спать. И всё будет хорошо. Никто больше не умрёт. Знаешь, кровь… Она была повсюду. Нет… Забудь, я пьян и несу всякий бред. Не обращай внимания.       Ренджуну не нравились разговоры альфы, а уж тем более не хотелось оставлять его одного в таком состоянии.       — Идёмте, я помогу вам дойти.       — Я не беспомощный! — возмутился Ли и попытался оттолкнуть младшего, но снова едва не рухнул.       — Вы пьяны и устали, — ответил Ренджун.       — Ты же никому не расскажешь? — севшим голосом спросил Ли.       — Нем, как могила.       — Типун тебе на язык.       С горем пополам они добрались до лазарета, а потом до какой-то совсем крошечной комнаты Ли.       Одна койка, шкафчик с лекарствами, да стол с компьютером. На вешалке несколько халатов, лётная куртка, под ними тяжёлые армейские ботинки, видимо, привет из прошлого.       Ренджун усадил старшего на кровать.       — Ты не должен был… — начал было альфа, пока Хуан стягивал с того ботинки.       — Давайте не будем. Должен не должен — это мне решать.       — Ты прости, если обидел, но «Белый лотос» однажды лишил меня сердца. Я никогда не думал, что найду его снова, здесь, в этих людях, в этом месте. Знаешь, у жителей Вирта есть особенность. Они чувствуют боль других. Они где-то подсознательно понимают, что и как лечить, а я… Я солдат. Да, эти инстинкты у меня в крови, но руки… Мои руки много лет учились убивать, а не лечить. Постепенно я даже начал верить в то, что смогу до конца осознать свое предназначение, но сегодня… Сегодня я чувствовал столько боли, сколько не чувствовал ещё никогда. Ты это… Не слушай меня. Я порой говорю страшные вещи, но они помогают мне не сдаваться. Я знаю, что тебе тоже через многое пришлось пройти, но ты не сдавайся, слышишь?       Альфа крепко сжал руку омеги, переплетая пальцы. Ренджун вздрогнул, но понял, что не испытывает желания отстраниться или убежать. Сидеть в компании Джено было уютно. Альфа ещё что-то бурчал себе под нос, а потом задремал на плече младшего. Ренджун попытался переложить его на подушку, но тот недовольно поворчав, устроил голову на коленях омеги. Ладонь младшего невольно скользнула по светлым волосам. Лицо альфы было по-прежнему напряжено.       — Что же там произошло? — неуверенно спросил сам себя Ренджун.       — Вы уверены, что хотите это знать? — раздался голос вездесущего Квона.       — Если это поможет мне разделить с ним его страхи, то да.       — Почему?       — Если я скажу, что мне не всё равно, поверишь?       Пару минут в помещении было тихо, а потом, словно выдохнув, Квон ответил:       — Здесь всем не всё равно, вот только вы стойко сможете выдержать то, что я вам расскажу, потому что вы ещё не успели до конца стать частью этой прекрасной семьи. Но я уверен, что у вас всё впереди.       — Что же такого произошло в той операционной?       — Ли Донхек умер на руках Ли Джено.       — Но как же? Там…       Ренджун вспомнил улыбающегося омегу, что Тэн не выпускал из рук, а потом с тревогой посмотрел на заворочавшегося Джено.       — Вам известно что такое клиническая смерть?       — Это когда на несколько минут останавливается сердце и многие жизненно важные процессы.       — Мастер Ли был мертв десять минут. И только врождённые инстинкты доктора помогли реанимировать омегу. Это даже медициной назвать трудно. Это что-то сверхъестественное. Это…       — Его природа, — сказал Ренджун, снова погладив спящего альфу по голове. — Видимо, он сильно испугался. Он говорил что-то про смерть и кровь.       — Я не берусь с точностью предположить что же там произошло, — ответил Квон. — Но судя по всему мастер Ли переместился с корабля в тот момент, когда в машину ударил самый мощный снаряд. В правый бок омеги вошел кусок лобового стекла. Крови, действительно, было очень много. Парнишка уже не дышал, когда оказался в операционной.       — Но…       — Я не мог сообщить об этом. Я верил, что доктор Ли справится. Вы услышали его в тот миг, когда после всех манипуляций его пациент открыл глаза. Капитан как раз закончил операцию, поэтому появление окровавленного омеги повергло его в шок. Мастер, видимо, думал о муже, когда сжимал камень. Думаю это его и спасло. Инстинкты виртца сработали моментально, он по сути, не осознавал, что делал. Он заставил проснуться внутренние силы омеги. Близость истинного тоже сыграла свою роль. Омега бывает на пике своих возможностей в двух случаях…       — Если дело касается истинной пары или что-то угрожает жизни его ребенка.       — Тут сработали оба, — ответил Квон. — Джено-ши только направил энергию в нужное русло. Современные технологии не оставили на теле омеги следов от страшной раны, но вот память Джено-ши ещё долго будет напоминать о мёртвом омеге в его руках.       — Он оправится, ведь тут ещё много идиотов, которых предстоит спасать.       — И не говорите. Сам поражаюсь их количеству, — хмыкнул Квон. — Только к вам у меня будет просьба. Никто, даже мастер Ли не знает о произошедшем, так пусть это останется между нами.       — Конечно.       Ренджун грустно улыбнулся спящему альфе. Никто не узнает о его слабостях и страхах. Это будет их маленький секрет. Всё же Джено ошибался насчет своих рук. Они не созданы для убийства. Они дарят жизнь, а ещё тепло. Омега вспомнил, как альфа сжал его руку, переплетая пальцы, от этого нехитрого жеста затрепетало что-то внутри. Омега вдруг подумал о том, что готов пройти за руку с этим человеком всю свою жизнь. Да, он ещё совсем его не знал, но тот, кто так переживает за своих близких не может быть плохим. Джун осторожно переложил спящего альфу на подушку и поспешил удалиться, понимая, что утром Джено не очень обрадуется, увидев его здесь. Альфы не очень любят проявлять свои слабости перед посторонними, а Хуан для доктора пока был чужим. И ещё прошлое… Что-то было связано в его жизни с «Белым лотосом», что-то, что причиняло старшему боль. Он обязательно узнает, чтобы не совершать тех же ошибок.       Укрыв Джено одеялом, омега вышел в коридор, тут же встречаясь с внимательным взглядом брата.       — Как он? — спросил Доён.       Ренджун расслабился, понимая, что никто не собирается упрекать его за нахождение в комнате постороннего альфы.       — Спит, — ответил Хуан. — Он много выпил.       — Я видел, — кивнул Нур, опускаясь на стул у стены. — С ним что-то случилось. Он давно так не срывался.       — Каждый из нас пересекает границу своих возможностей, и нужно время, чтобы вновь собрать себя по частям.       — Он что-нибудь говорил?       — Говорил, — кивнул Джун. — Сказал, что вы безмозглые идиоты.       Нур засмеялся, его улыбка была яркой, и захотелось улыбнуться в ответ.       — Ну это не новость, — сказал Ким. — Все здесь со своими тараканами. Вот только должно было произойти что-то очень серьезное, чтобы наш борец за здоровый образ жизни так наклюкался.       Ренджун отвел взгляд, делая вид, что разглядывает стену. Он понимал, что Нура ему не провести, но ведь он обещал.       — Прячешь глаза, значит, что-то знаешь.       — Это уже не так важно. Прошлое должно остаться в прошлом. Все живы и здоровы, и это главное, а хён… Он придет в себя. Я постараюсь помочь ему в этом.       — Ну что ж, желаю удачи, — поднялся Ким и потрепал младшего по волосам. — У него сложный характер, а ещё куча призраков в шкафу.       — Ты многое о нём знаешь? Расскажи. Почему он так презирает «Белый Лотос»?       — Идём. Ты же ещё не ужинал? По дороге расскажу.       Хуан закивал, направляясь за старшим. На улице постепенно темнело. Ренджун заметил Чону. Тот эмоционально жестикулировал и вёл куда-то светловолосого альфу, что только кивал на все его реплики. Заметил Джисона, что направлялся к ангару со звездолётами, где возился альфа в промасленном комбинезоне. Заметил Сяо Джуна в компании одного из альф, что сегодня принесли раненых. Они сидели у искусственного пруда и о чем-то разговаривали. У дома сидели Кун, Чэнлэ и Донхёк. Омеги играли с малышами паллорцами, а альфа наблюдал за ними с теплой улыбкой. Ренджун не мог отвести взгляда от Ли, от его улыбки, искрящихся счастьем глаз. Омега был живым, даже очень. Румянец на щеках, сияющая кожа, ловкие движения, звонкий смех.       — Значит, всё-таки Хёк, — вырвал его из размышлений голос Доёна.       — Что? — растерянно спросил Хуан.       — Твой взгляд… Ты смотришь на этого мальчишку так, как ни на одного из нас. Но ты прав, прошлое должно остаться в прошлом. Надеюсь, и Джено последует этой простой истине. Ты спрашивал о «Белом Лотосе», так вот… У Джено был омега, которого тот очень любил, но, как оказалось, власти Вирта наняли этого парнишку убить Ли. Они внушили омеге, что Джено опасный преступник, жаждущий развязать войну. Вот только рука омеги не поднялась выстрелить в человека, которого он полюбил всем сердцем. И для него самого это означало смерть. Этот омега принадлежал одному из публичных домов «Белого лотоса», и, не желая получить наказание за невыполненное задание, не желая возвращаться к хозяину, он помог Джено скрыться, а сам застрелился. Всё это время Ли думал о том, что именно «Белый лотос» виновник всех его несчастий. Клеймо Лотоса для многих — это символ предательства. Вряд ли ты будешь отрицать, что твой отец приютил многих отпетых негодяев.       — На Лотосе полно негодяев и без клейма, — хмыкнул Ренджун. — Клеймо — это дело добровольное. Отец никогда не вёл учет этому скоту. Клеймо ставили лишь тем, кто признавал Лотос своим единственным домом, и да, при желании его всегда можно свести, но это что-то сродни ритуалу и подвластно только отцу, следовательно, на то должны быть очень веские причины. Что касается публичных домов, то да, их на Лотосе предостаточно, но отец не контролирует происходящее там. Он только получает проценты от прибыли, как арендодатель. Он, как единственный орган власти, имеет право накладывать запреты на деятельность тех или иных организаций, но как правило, он предпочитает решать все вопросы в процессе «большой охоты».       — Жутковатая традиция, — заметил Ким.       — Естественный отбор. Хочешь жить, сиди дома. Болячка, что съедает отца, требует выхода огненной энергии. Признаться честно, это выглядит жутко. На пике своей активности тело отца рассыпается на множество мелких частиц, и только огню дано удержать их вместе.       Хуан вспомнил, как однажды стал свидетелем такого преображения. Было очень страшно. Монтирус тогда увёл его, а на следующий день отец крепко обнимал и просил прощение за то, что напугал. Сказал, что не может это контролировать, и что постарается сделать всё возможное, чтобы Джун больше никогда не увидел его таким. Но омега видел, все те полтора года, что Свышек держал их в плену, только огонь не давал Лотосу сдаться. Ренджун очень хотел помочь отцу, но не знал как.       Видимо его мысли отразились на лице, потому что Доён крепко сжал его руку и ободряюще сказал:       — Мы вытащим его оттуда, обещаю.       Ренджун верил.       Бэкхён сидел рядом с кроватью самого дорогого человека и боялся выпустить его руку из своей. Боялся, что тот снова исчезнет. Мужчина сильно сдал за эти годы. Бён даже представить себе не мог, какие ужасы альфе пришлось пережить за эти бесконечные дни заключения.       Сухая кожа, потрескавшиеся губы, тёмные мешки под глазами, седина в когда-то чёрных волосах и болезненная худоба.       Сехун был заботливо укрыт, но омега видел во что превратилось когда-то сильное натренированное тело. От генерала О Сехуна, что внушал уважение, а иногда и страх у представителей различных наций Единой Космической Вселенной, не осталось почти ничего. Даже запах, что когда-то кружил голову, был очень слаб, но Бэкхён все равно любил преданно и безгранично, целуя холодные руки и украдкой стирая слёзы.       Тэн сказал, что альфа скоро проснется, и Бён намерен был ждать. Витаминный состав медленно вливался в кровь с помощью обычной капельницы. Тэн побоялся использовать современные технологии на столь ослабленном теле. Даже от скопившейся пыли и грязи он обтирал мужчин в ручную. Бэкхен предлагал помощь, но понимал, что от него, сидящего в инвалидном кресле, мало толку.       Взгляд скользнул по лежащему в соседней кровати Паку. Чанёль был бледным, почти белым, его грудь тяжело поднималась и опускалась. Руки были по локоть обожжены, кожа почернела и раздулась. Тэн сказал, что Пак очень плох, но он постарается сделать всё, что в его силах, чтобы поставить того на ноги. Бэкхён видел с какой заботой этот парень занимается Паком и О. Видно было, что и альфа, и бета очень ему дороги, ведь эти двое фактически спасли ему жизнь.       Ренджун уговаривал омегу пойти поесть, но Бён не мог покинуть плату. Он должен быть тут.       Бэкхён отметил, что сын его брата был замечательным. Добрым, умным, открытым, а главное чистым, несмотря на то, что с ним приключилось. Омега чётко осознавал, что теперь у него есть ещё один ребёнок, о котором нужно заботиться, да и вообще эти несколько дней подарили ему большую дружную семью. Ту, о которой он всегда мечтал. Вот только он безумно скучал по Каю. Доён снова и снова повторял, что с тем всё в порядке, но Бёну очень хотелось сжать своего мальчика в крепких объятиях.       Оказаться здесь, на планете, что подарила ему сына было очень волнительно, и тем печальнее было видеть то, во что она превратилась. Неживая, выжженная дотла пустыня. Братская могила для всего живого. Обжигающий воздух и яркие лучи. Предстоит много работы для того, чтобы сделать это место пригодным для жизни, но Бэкхён верил в Доёна и его команду.       Пальцы в руках зашевелились, а веки на таком любимом лице дрогнули.       — Пить, — едва слышно, но омега ждал этого слишком долго, поэтому наполненный стакан тут же коснулся сухих губ.       Сехун пил жадно, словно боялся, что воду вот-вот отнимут.       — Тише, не торопись, — сказал омега. — Всё хорошо. Ты помнишь кто ты? — кивок. — Кто я? — снова кивок. — Где ты?       — В раю? — шепнул Сехун. — Потому что только так я могу объяснить присутствие рядом самого прекрасного ангела во вселенной.       — Вы мне льстите, Сехун-ши, — улыбнулся Бён.       — Ты себя недооцениваешь, Бэкхён-и.       — Как ты себя чувствуешь?       — Прекрасно.       — А если серьёзно?       Альфа, наконец, открыл глаза и жадно впился взглядом в человека напротив. Он всматривался в лицо омеги, который и не думал отводить глаз.       — Живой, — шепнул О.       — Живой, — кивнул Бэкхен. — Наши дети вытащили меня с того света, но все эти годы я думал только о тебе. Я… Прости. Тот вызов был ловушкой. Если бы я послушал тебя тогда.       — Забудь. Это было давно. Лучше расскажи, где мы? Как я здесь оказался? Я помню лишь рывок.       — Значит, лиц мальчиков ты не видел?       — Всё было настолько неожиданно.       — На это и был расчет. У Доёна замечательная команда. Мы на Анваре. Доён возглавил сопротивление. Теперь он враг Вселенной номер один, а его команда — призраки. Люди, что по данным Vesta мертвы. Доён объединил несколько наций, что борются за справедливость. Он продолжил дело Шисона и Чанёля. Занимался исследованием камня.       — Чан…       — Он здесь, не переживай, — сказал Бэкхён, кивнув в сторону соседней кровати. — Ему досталось больше.       — Да, я видел, — кивнул О, повернув голову в сторону друга. — Я не знаю, как эти твари выбирали кого ставить у ленты, а кого отправлять к вулканам. Там даже на расстоянии всё плавилось.       — Тэн сказал, что всё будет хорошо.       — Тэн? Он здесь?       Бэкхён кивнул.       — Чанёль сказал, что его, возможно, оставят в Vesta.       — Знаешь, Енмин придумал очень интересную штуку. Сажал всех ненужных ему людей на космическую станцию, отправлял в какую-нибудь враждебную галактику и лишал корабль управления. Разгерметизация, взрыв, проблема устранена, а через пару суток на Землю возвращается точно такой же корабль, с тем же экипажем. Вот только никому невдомёк, что на борту уже не люди, а принявшие их личины солдаты-убийцы Свышека.       — Туманная галактика? Чёрт, как же я не додумался раньше, — сказал О, откинувшись на подушку. — Ведь было понятно, что Самли не очень доволен положением. Ему нужен «Объект Х» потому, что он считает, что здесь есть оружие, способное уничтожить ненавистную вселенную. Далеко он продвинулся?       — В его руках Vesta и Совет, но Доён считает, что эти две организации не вся вселенная, а значит, у нас есть шанс.       — Он прав. У него есть план?       — Должно быть, — пожал плечами Бэкхён. — Меня он ни во что не посвящает. Бережёт. В свое время ему пришлось повозиться со мной.       Омега отъехал от кровати к окну и раскрыл шторы. За окном стемнело, и лишь яркие вспышки озаряли горизонт.       — Квон, приглуши свет, пожалуйста.       — Как скажете, генерал, — отозвался компьютер. — Майор просил передать, что если что-то понадобиться, он к вашим услугам.       — Пусть поспит. Он поди забыл, когда нормально отдыхал.       — Вы же знаете, что меня он вряд ли послушает.       — Кая на него нет, — усмехнулся Бён.       Комнату окутал полумрак. Бэкхён вернулся к кровати альфы, что не сводил с него глаз.       — Ты не ходишь, — констатировал факт альфа.       — Травма позвоночника. Джено пришлось собирать меня по частям, но знаешь, я уже привык. Теперь я не такой маневренный, как раньше, но…       Сехун крепко сжал руку омеги, что лежала на подлокотнике кресла.       — Ты самый лучший. Был, есть и будешь, понял? Я тебя люблю.       — Что-то ты разговорился, — улыбнулся омега в ответ, сжимая руку альфы. — Тебе нужно больше отдыхать, чтобы восстановить силы. Ты нам ещё нужен.       — Уже то, что ты рядом, делает меня сильней, вот только чего-то не хватает.       Бэкхён вздрогнул, он инстинктивно догадывался о чём его сейчас спросит альфа, но он и сам толком не знал ответа на этот вопрос.       — Где Кай, Бекхён-и? Где наш малыш? Зная его, могу предположить, что если бы он был здесь, его бы не остановили никакие запреты, он бы уже пробрался сюда. Где наш сын, родной?       — Не знаю, — тихо ответил Бен. — Я задаю этот вопрос Доёну уже не первый год, но на все мои попытки что-нибудь узнать, он отвечает, что с младшим всё хорошо. Вот только совсем недавно он обмолвился, что Кай…       — Что Кай? Бэкхён-и, не заставляй меня вытягивать из тебя информацию клещами.       Бэкхён не знал, стоит ли говорить о том, в чем порыве ярости признался Доён, ведь сейчас, как понял омега, его младший сын был в безопасности. Вот только внутри кипела ярость, которой очень хотелось поделиться с любимым, чтобы однажды вместе отплатить Енмину за ту боль, что он причинил их семье.       — После того, как Чанни арестовали, Енмин посадил Кая в клетку. Он… Он насиловал нашего мальчика, пока совсем недавно Кай не сбежал из лаборатории. Доён утверждает, что сейчас малыш в безопасности, хотя не знаю, можно ли назвать Тарто безопасным местом после всего, что там произошло.       — Тварь! Какая же Енмин тварь! — прорычал Сехун. — Он за всё ответит! Я…       — Успокойся, — взял любимого за руку омега. — Меня тоже переполняют чувства, но сейчас они не лучший советчик. Если верить Доёну, Кай уже скоро будет с нами, а Енмин… Думаю, что его и так ждёт страшная кара, ведь альфа, омеге которого причинили боль безумен в своём праве мщения. Ты должен поправиться. Ты нужен мальчикам, ведь ты много времени провел с Шисоном. Джемину предстоит с нуля создавать то, что его отец разрабатывал не один год. Думаю, что они с Джисоном будут рады, если ты поделишься с ними своим опытом.       — Вижу, что Доён собрал лучших, — хмыкнул О, сжимая руку омеги в ответ, а потом поднося её к своим губам. — Думаю, что за таким командиром многие ринутся в бой. Ты воспитал сына достойным человеком.       — В этом не только моя заслуга, — улыбнулся омега. — У него всегда перед глазами был достойный пример. Твой пример. Так что и ему твоё присутствие необходимо, поэтому давай ты ещё немного поспишь, а я буду рядом.       — Нет, милый, я не могу позволить себе такой роскоши. Ты тоже устал. Отдохни, со мной теперь всё будет хорошо, обещаю.       — Я отдохну, но дай мне ещё немножечко побыть с тобой. Я ведь думал…       — Забудь. Обо всём забудь, теперь я с тобой. Над нами больше нет Vesta. Теперь всё будет по-другому. Ты станешь моим мужем, Бекхён-и?       Омега закивал, а потом подъехал к Сехуну ближе, чтобы дотянуться до таких любимых губ.       — Я так тебя люблю, Хун. Мне так тебя не хватало.       — Я с тобой, родной. Навсегда.       Через полчаса Бекхён снова подъехал к окну, глядя в сторону горизонта. Сехун уснул, и ему не мешало бы, но что-то не давало покоя.       — Позвать кого-нибудь, чтобы отвезти вас в вашу комнату? — спросил Квон.       — Неужели ещё кто-то кроме меня не спит в такое время? Думаю, не стоит, у них у всех свои проблемы, и я не хочу ни для кого становиться обузой.       — Вы на себя наговариваете. Никто не считает вас обузой. Да, у многих из них есть и свои проблемы, но для них вы тот человек, что сошел с прекрасных героических легенд.       — Я слабый омега, Квон. Своими руками разрушивший свою жизнь. Я не понимаю почему судьба подарила мне ещё один шанс.       — Может потому, что в своё время именно она лишила вас права выбора? Вы благородный человек, Бекхен-ши. Даже мне есть за что благодарить вас. Вы спасли много людей, детей, прикрыли человека, чья глупость понесла за собой столько жертв…       — И сделал виновниками других людей. Я повелся на уговоры Чанёля. Он сказал…       — Что им уже всё равно, а крошечный омега останется без единственной опоры в жизни, — хмыкнул Квон.       — Откуда ты знаешь? — насторожился Бен.       — Мне многое известно. Например, то, что спустя несколько месяцев после того взрыва он пришел с повинной в офис Vesta и был отправлен на Морт.       — Я… Я не знал об этом, — сказал Бён. — Почему Чанёль не сказал мне об этом? Почему молчала Vesta? И что стало с тем малышом?       — Vesta заключили с тем человеком сделку, он передал им кое-какие разработки, в обмен на то, что его имя останется в тени. Чанёль был связан обещанием, он тоже оказывался в выигрыше, ведь именно к нему переходили все изобретения того человека, а малыш… Малыш был отправлен в приют.       — Но почему? Почему я не был в курсе всего этого?       — Думаю, что Енмин-ши не считал это столь важным, и прокололся на этом. Он считал, что тот человек всего лишь мелкая сошка, и не догадывался, что проглядел того, кто мог возвысить его ещё тогда. Свышек казался ему более перспективным союзником.       — Но почему приют? Я же сказал Чанни, что смогу помочь и малышу, и его родителю.       — О вашем благородном сердце ходят легенды, но тот человек не хотел вешать на вас обузу. Малыш был болен и нуждался в постоянном уходе. В приюте это всё списали на ослабленный иммунитет, а вам… В вас бы эти симптомы вызвали беспокойство, и вы смогли бы докопаться до истины, но помочь… С вашей работой это было почти невозможно.       — Но тогда почему он пошёл сдаваться? Дело замяли, его никто не искал?       — Его бы не оставили в покое. Его преследовали, он жил словно на вулкане. Он знал слишком много, но он пытался бороться, и перешел дорогу очень влиятельным людям.       — Но кто его преследовал и почему?       — Люди, упивающиеся своей властью, никогда не оставят рядом того, кто знает их секреты, а тем более, если этот человек житель давно стертой с лица планеты. Он первый, кто смог покинуть изолированный Анвар за длительное время.       — Анварец? Чанёль был знаком с Анваром ещё до экспедиции?       — Условно. Лишь по картам, расчетам и формулам. У того человека была огромная библиотека, которую он тайно переправил на Землю. Да, тот человек был немного безумцем, но он пытался спасти вселенную, которую пусть и неосознанно уничтожали те, кому он когда-то верил.       — Он сдался Vesta, чтобы избежать преследования Совета?       — С Морта не возвращаются, если у тебя нет столь отчаянных друзей и чудо-камня.       — Значит, Совет был причастен к тому, что стало с Анваром, и тот человек знал об этом?       — Он был частью Анвара и знал всё. Знал, что камень лишь маленькая часть того, что скрывают в себе шахты. Там есть ещё кое-что, но пробудить это смогут лишь истинные анварцы.       — Кай лишь наполовину дитя этой планеты.       — Он будет не один, — заметил Квон.       — Тот малыш? Он еще жив?       — Жив, правда его сущность блокирует его развивающаяся болезнь. Этот омежка самое дорогое, что у меня есть. Сейчас он плачет на крыльце лазарета, повздорив со своим альфой. Мне тяжело это видеть, но я всего лишь компьютерная программа, которая пытается быть полезной. Я… Знаете, за последнее время я выдержал столько атак на свою целостность, научился бороться за то, что мне дорого.       — Ты хочешь, чтобы я пошел к нему? — отъехал от окна Бен.       — Я не настаиваю, но…       Бэкхен не дослушал, он уже двигался к выходу, замерев лишь у самой лестницы. На последней ступеньке сидел Сяо Джун, и действительно, плакал. Словно почувствовав, что больше не один, младший начал вытирать слезы, а потом повернулся в сторону омеги.       — Бэкхен-ши? Вам помочь спуститься? Давайте я отвезу вас в комнату.       — Ты плакал? Что-то случилось? — спросил Бён, когда Джун спустил его с лестницы и покатил в сторону дома. Тусклый свет фонарей освещал им путь.       — Ничего страшного, просто немного не сошлись во мнениях с Яняном.       — Твой муж довольно эмоциональный альфа. Живой, активный. Ему, наверное, трудно усидеть на месте? Он рвётся в бой? Сомневаешься в его способностях?       — Дело не в нём, — ответил Сяо. — Во мне. Янян лучшее, что случилось в моей жизни, а я… Я всё только порчу.       — Он так не считает, — заметил Бён, вспоминая улыбчивого озорного мальчишку, что заряжал всех вокруг своей энергией и позитивом.       — Он ещё сам этого не осознаёт. Я могу стать для него обузой. Я…       Джун вкатил Бэкхёна в его комнату и прикрыл дверь. В глазах мальчишки снова были слезы, ему нужно было высказаться, и Бён готов был слушать. Ему было не привыкать быть жилеткой. Он знал много чужого горя, и всегда искренне переживал за своих собеседников.       Старший поймал младшего за руку и усадил на кровать.       — Садись и расскажи мне всё по порядку.       — Зачем вам это?       — Я хочу тебе помочь.       — Мне нельзя помочь. Я умираю. Я как можно дольше оттягивал этот момент. Я не хотел причинить ему боль, но он… Он потребовал рассказать, а я… Я не мог сопротивляться. Я рассказал обо всём. Об «отце», об облучении, об утраченных вместе с NCT лекарствах, и о том, что мне осталось не долго.