скажи мне, что ты существуешь.

      — джонхан! — женщина стучит в вечно запертую дверь комнаты своего сына, уже далеко не первый раз пытаясь докричаться до него. надеется, что он хотя бы поест впервые за эти несколько дней, но по ту сторону так и царит тишина. это всегда так. он уходит в себя на долгое время, ни с кем не говорит, даже не поднимается с кровати, а потом может резко вскочить и начать скидывать с полок вещи, изрисовывать стены и книги непонятными символами и включать на полную громкость музыку, которая родителям парня уже кажется сущим кошмаром. стоит апатии покинуть его, как все копящиеся за множество суток молчания чувства вырываются в реальный мир. он запретил кому-либо заходить в комнату, и возразить никто не решался, ибо в своём резком приступе ярости юн был способен на что угодно. именно поэтому никто не знал, что на изодранных обоях тесной комнатушки было сотни, тысячи раз запечатлено одно и то же имя. на полу горами лежали вырванные страницы книг, на которых были карандашом небрежно набросаны силуэты тела, глаз, рук, и снова то самое имя. местами бумага была прорвана и помята от сильного нажима. хан за долгие годы заточения успел забыть, как именно должны выглядеть те буквы, которые он должен был написать, а потому каждый раз придумывал их заново и не мог понять, почему родители смотрят так странно, когда он пытается донести через брошенные за дверь листы, что он чувствует.       а было всё просто, насколько вообще в его жизни уместно слово "просто".       время от времени обычные галлюцинации в голове сменяла одна единственная, которую он уже столько лет пытался безуспешно поймать. мальчик, который с годами, как и он, превращался во взрослого парня. он видел его сначала лишь мельком, но со временем тот приходил всё чаще. хан никак не мог понять, как в его комнате оказывается человек, такой реалистичный и не изувеченный ничем неестественным, как большая часть его кошмаров наяву. он не боялся, лишь устало смотрел прямо на него. галлюцинации были частью жизни джонхана, но обычно они друг друга сменяли, а эта оставалась всегда.       такой же бледный и худой, такой же вечно уставший, вот только с сильно искусанными губами и большими испуганными глазами. они были так похожи, но в тоже время не похожи совсем.       парень не называл своего имени, но хан привык сам давать имена тому, что видит. поэтому незнакомца стали звать джошуа.       когда юну казалось, что тот пришёл лишь на пару минут, в реальном мире проходили сутки. постепенно джошуа начинал оставаться надолго, а хан тем временем на неделю или даже больше полностью отключался. с годами он так привык к тому, кого, по сути, вообще не знал. он начал пытаться заговорить, но незнакомец как будто пугался, вздрагивая и растворяясь в воздухе даже от совсем тихого звука чужого голоса. но, что странно, пока джонхан молчал, джошуа говорил сам. они не касались друг друга, но, кажется, в те моменты, когда этот парень просто говорил о чём-то, хан ощущал такое тепло, какого не чувствовал никогда больше. ему нравилось смотреть на джошуа. а джошуа всегда так странно улыбался, ловя его взгляд. он будто оживал. когда они оказывались друг к другу ближе, казалось, что еще немного, и можно будет почувствовать прикосновение прохладных ладоней. а таких коротких "встреч" с тихими разговорами под мерный шелест страниц в руках джошуа становилось недостаточно критически. но тот будто нарочно не говорил ничего о себе самом. истории, сюжеты книг, рассуждения, даже не называл своего настоящего имени. но он был настоящим. как и джонхан в его жизни был настоящим. пожалуй, единственным.       на другом конце этого маленького города никто не знал, кто такой хон джису. даже он сам. никто, кроме парочки взрослых, которые назвали своё личное проклятие этим именем.       всегда пугающе тихий, молча перебирающий пальцами страницы одних и тех же старых книг, он тоже предпочёл самого себя спрятать от всего мира. уже несколько лет подряд он не говорил ни с кем, кроме того странного парня, который иногда просто оказывался рядом и смотрел.       " почему он молчит? он тоже меня боится? "       джису хотелось видеть его чаще, ведь только когда он появлялся, вокруг переставали возникать чудовищные существа, нашедшие выход из его разума, который утратил над ними всякий контроль.       " если я скажу, какой я, он перестанет приходить? я должен казаться нормальным? "       он чувствовал в незнакомце что-то, что заставляло ощущать безопасность, спокойствие, тепло. хотя тот никогда ничего не говорил. лишь его глаза иногда озаряло нечто такое особенное, что заставляло юношу трепетать, а после раз за разом вспоминать вновь пришедшую иллюзию.       даже без слов он понимал, что этот парень не такой, как остальные. джису не видел грани между реальностью и галлюцинациями, а потому просто считал, что этот кое-кто сам приходит к нему. когда хону удавалось уснуть на короткие несколько часов, иногда он видел джонхана даже там. и в его снах этот парень улыбался, выглядел совсем иначе. на его лице не было маски отчаяния, на руках не было красных полос от ногтей, он не зажимался у стены, но всё ещё смотрел прямо в глаза.       лишь благодаря нескольким старым книжкам, которые тот однажды нашёл под кроватью в своей комнате, джису узнал, как зовётся то, что он чувствует, когда ловит на себе этот взгляд.       " — знаешь, в книгах часто у главного героя есть тот человек, который является всем миром для него. так пишут. я не совсем понимаю, что значит "всем миром", но если бы я мог выбирать, я бы хотел, чтобы мой мир был похож на тебя. "       " — ты снова поранился? почему у тебя так много этих полос на руках? ох, ты всё равно не ответишь. в любом случае, пожалуйста, прекрати делать это. мама говорит, что если я буду причинять себе вред, меня отдадут в больницу. я не хочу туда. и я не хочу, чтобы тебя забирали. поэтому прекрати. "       " — я читал эту историю несколько раз, и там так много говорится о чём-то, что называется любовью. ты знаешь, что это? у тебя когда-нибудь было такое? мне кажется, что у меня было. если ты не против, можно я буду считать, что люблю тебя? "       юноша всегда с замиранием сердца ждал, когда снова сможет его увидеть. как будто их соединяло что-то невидимое, такое крепкое и нерушимое.       они оба знали, что не чужие друг другу. даже не так. в их собственном несуществующем и стирающем все грани мире не было для них никого роднее. поэтому джонхан всегда изнывал от одиночества и злости, когда джису пропадал. и именно поэтому джису всегда прятался ото всех и позволял кошмарам поглощать его раз за разом, ведь считал, что джонхан каждый раз уходит просто потому, что на самом деле он его ненавидит. дрожащими руками записывал жутко неразборчивым и рваным почерком на внутренней стороне переплёта то, что хотел сказать, когда они снова встретятся. но в итоге всё равно забывал каждую запись, стоило посмотреть тому в глаза.       " — знаешь, я так сильно скучаю по тебе. "       — джису, хочешь ты того или нет, но тебе придётся выйти. мы должны отметиться в больнице, иначе государственные органы сами займутся тобой и твоим выздоровлением, и мы тут сделать ничего не сможем. пять лет неявки – это потолок, поэтому, прошу тебя, выйди из комнаты.       парень напряжённо терзал и без того искусанные губы, со страхом косясь на дверь, которая снова и снова содрогалась от стука. на деле то были лишь лёгкие, осторожные попытки привлечь внимание, но в глазах хона они равнялись тому, что кто-то сейчас пытается всеми силами вломиться внутрь.       сидящий напротив него джонхан, кажется, смотрел с некоторым волнением и непониманием, видя, как резко джису замолк. вообще, с самого начала их встречи он был напряжён больше обычного. точнее, они оба. и с каждой минутой это чувство между ними росло, превращаясь в мутные, пугающие очертания теней на стенах и искажая предметы вокруг.       — ты не обидишься, если мне придётся уйти сейчас?       хан слышит этот вопрос и опускает взгляд. вздыхает совсем тихо и пожимает плечами, начав скрести ногтями по потёртой ткани своих старых джинсов.       — мне жаль, просто это очень важно. помнишь, я говорил, что меня могут забрать? если я сейчас не уйду, они это сделают. я вернусь. если ты, конечно, этого хочешь.       парень напротив сжимает кулаки и притягивает ноги к себе, прислонившись вплотную к спинке обшарпанной кровати. в этот момент в глазах джонхана всё помещение наполняется пугающими уродливыми существами, каждое из которых тянет свои кривые когти к джису. к его джису. и сквозь пелену иллюзий до слуха доносится точно такой же глухой стук.       — джонхан, пора идти.       сердце бешено колотится в груди, пока джису на дрожащих ногах следует по пятам за своей матерью, боясь даже поднять взгляд на ледяные стены главной городской больницы. ему уже за двадцать, но он по-прежнему крепко держит женщину за руку, боясь отпустить хоть на секунду, ведь зловещие щупальца чего-то очень тёмного медленно выползают из-под дверей кабинетов. некоторые из них намертво вцепляются в шеи ждущих своей очереди людей, но те не кричат и не сопротивляются. они молча смотрят своими стеклянными глазами в никуда, а джису боится, что совсем скоро и на нём сомкнётся эта хватка, вынося приговор.       очереди к необходимому им врачу нет, лишь позже подходит какой-то парень, чьё лицо закрыто капюшоном огромной чёрной толстовки. рядом, видимо, его родители. они переглядываются понимающими тяжёлыми взглядами с матерью хона, и та сообщает, что доктор отошёл по делам, но совсем скоро вернётся.       незнакомец бесшумно опускается на соседнее место для ожидания, но джису ничего не замечает и молчит, зажмурив глаза, лишь бы не видеть ещё сильнее искажающуюся реальность, которая как будто чувствует его страх и тревогу. только сбоку как-то странно тепло. будто с той стороны его кто-то защищает. он чувствует взгляд. нет, это не мама...       опасливо медленно открыв глаза, он прямо перед собой видит его. джису немного удивлён, но не воспринимает это как что-то невероятное. однако он краешками губ улыбается. улыбается и произносит совсем тихо:       — я не знал, что ты можешь приходить не только в мою комнату.       оба парня просто смотрят друг на друга. они не замечают, с каким шоком в это время сопровождающие их родители наблюдают эту ситуацию. особенно мама джису, которая только что впервые за несколько лет услышала голос своего сына.       — я провёл обследование по углублённой программе, женщина, и я ещё раз вам повторяю: ваш сын абсолютно здоров.       — да как такое может быть? вы что-то напутали, он с самого рождения занесён в группу критически больных, он наблюдался у вас с семи лет, и вы не можете так со мной шутить. вы думаете, я не знаю, как он себя ведёт? или что с ним происходит, когда ему видится всякая дрянь? прекратите сейчас же этот цирк и дайте мне эту чертову бумажку с подтверждением, я не собираюсь отдавать джису в психбольницу!       мама продолжает ругаться с врачом, который только что провёл с джису кучу тестов и совсем странных процедур. а вокруг всё так непривычно. свет из окна всегда был таким чистым и мягким? почему за окном никого нет? и на потолке нет. ни на стенах, ни на полу. только мама и этот мужчина. не считая маленьких тёмных мушек в глазах... не стоило так долго смотреть прямо на блики в стекле.       в какой-то момент хон пугается и вздрагивает. он отпускает ладонь женщины, чем заставляет её замолчать и обернуться, совсем забыв о серьёзном разговоре. джису идёт к двери и дрожащими ладонями её открывает, выглядывая в коридор. смотрит по сторонам. никаких щупалец, только люди со стеклянными глазами остались. но это не важно. это совсем не имеет значения.       — ох, ты всё ещё здесь. я боялся, что ты тоже исчез.       облегчённо выдыхая, улыбается ярче обычного.       — значит, мама права, что я всё ещё болен. но я рад. если быть здоровым – значит никогда больше не видеть тебя, то я не хочу выздоравливать. никогда.       пока тот с лёгким смущением в тихом голосе произносит это, он вдруг чувствует прикосновение на своей руке. дрожит с непривычки и нервно сглатывает, но затем замечает, что это не просто что-то постороннее. такое мягкое и нежное. как он и думал, скорее прохладное, чем тёплое...       — джошуа?..       сердце словно совершает кувырок в грудной клетке, когда тот впервые слышит его голос. чужая ладонь продолжает очень осторожно касаться его запястья, а после джонхан медленно сплетает их пальцы, думая, что это самая сумасшедшая галлюцинация в его жизни. сжимает так ласково и трепетно, хотя они оба сейчас дрожат и не могут больше ничего сказать, пропадая из этого мира. но пропадая больше не так, как раньше.       джонхан первый не выдерживает. он вскакивает с места и утягивает всё ещё не нашедшего грань реальности джису в свои объятия. они ещё теплее и роднее, чем можно было себе представить. хон не понимает, почему сейчас по его щекам текут слёзы, если ему совсем не страшно и не больно. но они текут. и он медленно обнимает парня в ответ, очень надеясь, что тот не исчезнет сейчас. что больше не исчезнет вообще никогда.       — я люблю тебя. люблю тебя. люблю тебя.       речь хана всё время сбивается, но он не может молчать. он столько лет слушал болтовню джису обо всей этой любви, столько лет видел его страх остаться одному, столько лет не понимал, почему всё это вообще происходит. но он всегда так сильно хотел ответить ему на очередное признание, произнесённое его соулмейтом с той самой, немного грустной улыбкой на лице. а хон с замиранием сердца слушал сбивающийся голос, который то и дело переходил на шёпот. он даже представить себе не мог, что однажды произойдёт что-то такое. сквозь собственные слёзы и бешеное сердцебиение он услышал, как врач с теплотой в словах посоветовал их семьям сходить и отметиться в уже совсем другом кабинете. и больше никогда не приходить в этот. [ спустя год. ]       — джонхан, прекрати лениться, и давай уже в кои-то веки займёмся обучением. нам обоим теперь нужно получать образование, а ты всё ещё путаешь буквы. джонхан!       прошёл всего год с того момента, как они начали числиться как полностью здоровые и дееспособные. да, не обошлось без длительного курса реабилитации и психологической помощи, пришлось узнавать мир почти что заново, но они оба не помнят ни единого дня, когда они не были вместе. кто бы мог подумать, что, избавившись от цепей собственной болезни, джонхан окажется таким непоседливым, забавным ребёнком, который, оказывается, любит всякие очень странные вещи и всё ещё не может бросить привычку слушать дурацкую музыку на максимальной громкости? а ещё он любит джису. джису, который то и дело ворчит и смущается, когда слишком пылкий и тактильный хан не может сдержать своего желания внезапно сжать его в объятиях или застать врасплох нежными поцелуями, от которых хон до сих пор как впервые краснеет, всегда отвечая искренней, тёплой улыбкой. а потом отвешивает парню лёгкий подзатыльник, готовясь слушать драматичные бормотания, как тот теперь смертельно ранен.       джису всё ещё довольно тихий и нелюдимый, так и не оставивший своей любви к книгам, но обрётший куда более сильные чувства к тому, кто прямо сейчас пытается эту самую книгу из его рук вытянуть. теперь он просто наслаждается каждым днём жизни, больше всего на свете ценя её спокойствие и возможность быть нормальным человеком. вместе с тем, кого он иногда называет абсолютно ненормальным.       книга всё же отлетает в сторону, стоит парню задуматься и утратить бдительность. всего секунда, и его уже опрокидывают на кровать, а сам джонхан с крайне довольным видом нависает сверху.       — к черту эту учёбу, шуа.       — меня зовут джису...       — какая разница?       тот смеётся, накрывая губы соулмейта ласковым поцелуем, пресекая его попытку снова начать возмущаться по этому поводу. да, джонхан так и зовёт его "джошуа". сначала это вызывало недоумение, но потом всё же стало чем-то очень привычным и родным. как будто настоящее второе имя. а ворчание... это только для вида. и они оба знают, что всё в порядке. и будет в порядке всегда, что бы ни случилось, потому что от самого страшного, что было в их жизни, они уже нашли спасение, когда впервые встретили друг друга. именно болезнь подарила им умение по-настоящему ценить каждое мгновение, проведённое вместе.       — ты такой придурок. я люблю тебя, хани.

даже если дальше будет тяжелее, давай всегда держать друг друга за руки. даже когда будет казаться, что мы оба сумасшедшие, которые не могут понять друг друга, до которых нельзя достучаться, не забывай, что я люблю тебя. даже если вдруг весь мир окрестит тебя ненормальным, я обещаю продолжать держать твою руку и оставаться на твоей стороне.