Неозвученные чувства.

      Юлику больно. Все слова что Юра когда-либо говорил, безумно глухим эхом дублировались в голове. Каждая буковка будто выжигалась на корке мозга. Нежно, с трепетом и неуловимым удовольствием Онешко ждал встречи. Часто смотрел на него. Долго смотрел. А на камеру ведь, всё заметно. Юра и сам шутит про то, как они с Юликом лучше бы друг друга выебали, а не маму отличника life. Но вот не воспринимает он эти шутки всерьёз, они мимолётно останавливаются в голове, а после бесследно исчезают. А Юлий всё помнит. Хованский обнял его. Просто так, если это можно так назвать, без какого-либо панчлайна. В тот момент Онешко будто с ума сошёл. Юра, так близко. А ведь начал ещё что-то объяснять, и с улыбкой такой, самый прекрасной. Юлик даже толком и не услышал слов, он просто опять смотрел на него. Опять прерывесто вздыхал и чаще моргал. Да было бы всё так, как и на камере. После того, как красный огонёк, становится в прямом смысле несуществующим, Хованский сразу перестаёт улыбаться. Нет он не выгоняет Юлия, он просто молча берёт телефон и что-то пишет. Онешко сам понимая всю нагнетающюю тишину, быстро собирает вещи, и проронив на прощание «пока», уходит. Юра хочет бить стены, сильно, и каждый раз, когда Юлик всё также тихо сбегает. Его грустные глаза и поднятые вверх брови. Что он пытается сказать? Ну что? Хованский не понимает. Каждую субботу, а иногда и вторник, Онешко приходит к нему, они снимают… И за весь выпуск, можно заметить этот его потерявшийся взгляд, который направляет на путь, но этот путь приводит к бездне, бездне одиночества, лжи и бесконечной обиды, которую Юра, понять не может. Иногда хочется взять, и силой вытолкать Юлика из квартиры, но Хованский, в силу своей толерантности, терпит. Терпит всё, что ему не нравится. Каждую детальку. Каждый вздох… Он терпит, но на долго ли его хватит? Онешко в следующий раз пришёл и совсем не поздоровался, лишь шмыгнул носом и опять бросил тот взгляд. Аккуратно парень сел на кресло рядом с Юрой, будто боялся. Юра сразу приготовился, и заранее настроил себя морально к съемкам, поэтому шепнув " привет», он включил запись. Хованский никогда не здаровался первым. Он либо ничего не говорил, либо приглушённо издавал «угу», после такой реакции, Юлик улыбался, улыбался искренне. Ему удалось, Юра ответил. Но это всего на всего " угу», это даже не «хай», или ещё какое-то короткое приветствие. На удивление, Онешко стал пободрее к началу выпуска. Юрий это заметил и решил, что можно и прикоснуться лишний раз. Хованский положил руку на плечо, нет, даже обнял одной рукой Юлика, и приблизился к нему, парень в недоумении проткрыл рот. Но потом вся волна небольшой надежды полностью ушла, после слов: — Братан, вот знаешь, где самые большие выйгриши? Онешко продолжил. Ему надоело это. Все эти, ничего не имеющие значения прикосновения, слова и просто, просто блять взгляды. А как ему надоело то, когда Юра после выключения камеры становится холодным, и всеми силами показывает своим видом «съебывай», в голове Юлика это звучит злобно. Словно Хованский цидит сквозь зубы " ты мне нахуй не сдался, иди «, но пока, Онешко не разу не слышал от него " уходи «. Пока, Онешко сам покидает его квартиру. Каждый раз. Со стеклянными глазами. Ему больно. Юра смеётся, шутит и очень редко поглядывает на Юлика. Юра чувствует, что если позволит себе большего, то точно не выдержит, и вытворит какую-нибудь несуразную вещь, ведь даже взгляд, в эти тусклые радужки, заставляет сердце пропустить удар. Человек старается избежать чего-то не взаимного, и Хованский тоже. Но деньги сами себя не заработают, поэтому каждый раз, ему приходится притворяться, чтобы угодить подписчикам, и избежать подозревающих комментов. У Юлика же, совсем не выходит. Юра много раз повторял, что эта натянутая улыбка ему совсем не идёт, но Онешко пропускал это мимо ушей. Вот и долгожданная суббота. Уже три часа дня. Юлика всё ещё нет. Хованский злится, он звонит ему. И Юре даже дела нет, если его другу плохо, Юра привык к стабильности и пунктуальности. Онешко холодно и отстранённо отвечает, что сегодня он собрался снимать с Антоном Власовым. И довольно долго. Хованский кипел изнутри, но заставлять он тоже не хотел. Лишь бросил на прощание «променял меня, значит…». А фраза эта, полностью разрушила весь образ, что Юра так тщательно строил вокруг себя. Слова звучали грустно и хрипло. Походу, Юра проебался. Юлику весело. Он отвлёкся от проблем. Юре больно. Больно от похуизма Юлия, больно от того, что с каждым разом, он всё дальше двигается от него, всё меньше смотрит в глаза, и всё меньше касается рукой, якобы случайно. Он больше не пытается прикоснуться бедром, больше не пытается лишний раз ладонью провести по плечу. Ему стало всё равно. Только один раз. Когда Хованский, чтобы показать что-то смешное, взял его за локоть и держал, довольно долго. Юлик был вымотан, и не сразу заметил, а как только обратил на это внимание, тут же убрал свою конечность, и взглотнул ещё так, нервно. Волна жара всё-таки прошла. Онешко шутит. С трепетом упоминает Юру в ролике с Антоном. Хованский сидит поджав губы, и смотрит на бутылку от колы, что осталась с прошлого раза. Эта бутылка Юлика. Он из неё пил. Юра не знает что делать. Весь день был запланирован, от начала, до конца. Но теперь, ему совсем неизвестно, чего ожидать дальше. Появился небольшой страх, страх будущего… А что если, Юлик навсегда захочет уйти от него? Да нет. Не сможет. Хованский доминирует, властвует и правит. Ни один его, так скажем, подданный, не сможет. Просто не сможет. Юра всегда замечал взгляды Онешко. Какие бы они не были. Грустный, влюблённый, весёлый, непонимающий… Глаза Юлия, это просто калейдоскоп чувств, эмоций и слов… Что тот не решается произнести. Хованский часто смотрит на его губы. Они такие необычные. Слишком красивые. Слишком нежные и правильные. Юлик любил снимать бич закупку, там они сидят на диване, чаще всего. Это позволяет продвинуться ближе и совсем мимолётно прикоснуться кончиками пальцев. И тогда Юра тепло общается с ним. Интересно, будет ли когда-нибудь такое и в жизни? Хованский стучит ногой. Он так странно себя чувствует. Ему хочется прямо сейчас. Прямо сейчас, чтобы Юлик был тут прямо сейчас. Онешко сладко зевает, после спокойно говоря, чтобы Егор это вырезал и с мокрыми глазами, продолжает смотреть шоу. Власов умеет поднимать настроение. Он тот человек, который хочет, чтобы другие были счастливы, его любимое слово «альтруизм». Юрий начинает ласково поглаживать пальцем экран своего холодного телефона. Вспоминая голос Юлия, его пробивает дрожь. Такой приятный и попадающий по всем невидимым нотам, что хочется слышать его вечно. Юлик на прощание жмёт руку Антону. А тот поверхностно проводит пальцами по ладони друга, якобы от усталости, якобы от уже проросшего густой травой похуизма. Юра дышит тяжелее. Картинка перед глазами размывается. Сколько он уже так сидит? Час? А может два? Тем не менее, мысли о Онешко не давали реальности, место быть. Они брали время, сжимали его не жалея сил и бросали в пучину воспоминаний. Ох эти его блятские глаза. Юлий садится обратно на диван поднимая голову к потолку. Уже вечер. Уже темно. На улице прохладно. Да даже в офисе, как-то неуютно. Хованский наконец вставая со стула, направляется на кухню. Он задел взглядом пакет, что несколько часов назад Андрей вроде принёс, а может кто ещё… Внутри были бургеры из фастфуда, и три чека. Точно. Они же хотели снять что-то типо " пробуем самые какие-то там бургеры». Ну, уже не важно. Онешко берёт в руки телефон. Он снова заходит на его страницу, и грустно улыбаясь смотрит на «был в сети 2 часа назад». Большой палец непроизвольно тянется к кнопке " сообщение " открывая диалог. Последние слова, что были написаны Юрой вчера, гласили о точном времени их встречи у него, и ни каких блять «я проспал, прости» и ещё подобных глупых оправданий. И резко Юлик почувствовал вину. И резко всплыла та фраза, которую хрипло прошептал Хованский. променял, меня, значит… Юлий застыл. Боль болью, но сука такое делать всё равно не правильно. В следующий раз, видеться им будет гораздо сложнее. Сложнее говорить и шутить в роликах. Походу он допустил ту самую ошибку, переломную. Юрий ходил уже 2 круг по квартире. Ни как не зная, что ему делать. Человеку, который буквально с детства, всю свою осознанную и неосознанную жизнь, живёт по расписанию. Да и блять этот привкус одиночества, глубокий такой, густой… Он вернулся не взирая на всю грусть, что накопилась со временем. Вернулся и в очередной раз тихо шепнув «привет» сел рядом. Ему опять не ответили, лишь скупой кивок. И снова тянется он к клавиатуре набирая «сердца за любовь». Запись началась Хованский уже по наглой привычке, улыбнулся. У него это выглядело естественно, будто он счастлив. Юлик же, просто поднял уголки губ. Настроения не было. Было лишь чувство расстояния, и большого такого. Больше, чем раньше. — На самом деле, мы так общаемся с тобой, Юлик. — Да, я когда прихожу мы молчим. — Ага, и после съёмки тоже. — нам просто не о чем поговорить… Онешко посмеялся. Отдалённо и с горечью. правда в неудачной шутке. Подходит ли это тут? На 80%. Ведь остальные 20,это не шутка. Но хотел бы Юлик, чтобы все недоговорённости стали иллюзией? Страшной и беспощадной? А может просто испарились? Ответить сложно. Как бы чувства к Юре не горели, огромная, непреодолимая ограда под названием " похуизм» мешала. Ему действительно всё равно. Хочет — пусть уходит. Дверь в квартиру открыта… Открыта с 2-х дня и до того момента, как Юлий уходит… Хованский всегда в 14:00 идёт к входной двери, и два раза поворачивает замок, и тихо возвращается обратно. Это уже вошло в привычку. Онешко тоже уже привык входить без стука. Он знает, что Юра, пусть даже и бесчувственно, но ждёт его. Красный огонёк снова растворяется в пучине неловкого молчания парней. Юрий тянется к телефону. Медленно на этот раз, и даже проронил лёгкий взгляд на Юлика, лёгкий, но требовательный чёрт возьми. Онешко вздрагивает чувствуя тепло в глазах Хованского. И не торопясь вставать смотрит на него. На этот раз… Уходит не хочется. Юлий проводит ладонью по лбу, поднимая волосы вверх, и взглатывает. — Юлик, блять, -совсем бесшумно произносит Юра. Руки его уже держат щёки Онешко. Губы его уже впились в губы Юлия. Разум его, уже обматерил всё на свете. Но тем не менее. Так жарко. Так жарко не смотря на 15°. Юлик держит ком в горле, что жаждит вырваться и показать всю слабость. Юлик держит себя, чтобы не прижать Хованского к себе. Он держится, но надолго ли его хватит? Юрий отпускает. Но не далеко, лишь на несколько сантиметров. Он даёт возможность Онешко уйти. Но если он не уйдёт, продолжение будет уже в постели, а может на кухне, или в ванной… Юра пока думает. Юлий изнывает в жажде повторного поцелуя, он закусывает губы исподлобья глядя на Хованского. Он прикрыв глаза тянется вперёд, тот его подхватывает и врывается внутрь. Проводит рукой по спине нежно поглаживая. Юлик всем телом показывает дикое желание ощутить Юрия над собой. Но Хованский испытывает его. Юра так долго это скрывал, что терпеть, для него это как закон, который просто необходимо нарушить. Но пока он не может. Слишком многое понесёт за собой это. Пусть он так же вожделеет заняться сексом, как и Юлий, но… Всё же Юрий привык думать. Не единого действия он не совершит, не продумав дальнейшее. Это не по его правилам. Хованский в меру культурный человек. Он не будет совершать что-то несуразное в общественном месте, но и выслушивыть оскорбления он не намерен. Если собеседник хочет чтобы ему въебали, Юра въебёт как следует. Ибо, ну что ты лезешь? Но так же, Юрий не срывается на человека без той либо причины, то бишь, на Юлика… Не может же он блять наорать на него, за его грустный взгляд? Но за то, что он стучит крышкой от coca-cola, и это раздражает, то почему бы и нет? Иногда Хованский может пропасть. Просто, как по щелчку. Но он не уходит в запой, нет… Это осталось в прошлом. Хоть пиво, вино, коньяк и подобное им, и тянуло вниз. Своё здоровье, сука, пропивать нельзя. Это же… Это же тотальный пиздец. Люди страдают от зависимостей: Алкоголь, еда, наркотики, сигареты и многое другое. И большинство, не думают даже и перестать. Но ведь… Ты умираешь. Хватит. Перестань делать это. Твой организм бьётся в истерике. И даже то, что может отказать печень, желудок, сгнить конечность, или блять остановится сердце, есть свой шарм. Это предупреждения, кроме последнего кончено. Тебе дают шанс остановится. Но что делают наркоманы, после того как их сгнившую конечность ампутировали? Месяц, может два, реабилитации, и снова тот грязный падик, что уже пропитан крокодилом. Еда. Это демон, что облил себя сладким мёдом, бес, что заставляет людей умирать. Есть сильные волей, такие личности держат всё под своим, строгим контролем. Но есть ведь и те, кто думают «один раз живём». Да, один. Но ваш этот единственный раз, станет меньше, намного меньше. Подумайте. Юра полностью отказался от алкоголя. Но всё же, после нного кол-во времени, решил взять на поводок " волю». Он не обпивается им, нет. Он держит крепко, и держит под собой. Секс, это тоже своеобразная зависимость. Но он часто может быстро насытить, и люди приходят в спокойствие. Они больше не гонятся за ним. Они используют своё настроение, как датчик. Хорошее — можно. Плохое — нет. Ужасное — спросишь, я накричу. Романтичное — где кровать? Раздевайся. Но это так незаметно, что даже необычно. Есть так много в человеке, чего он не замечает, но это так… Чудесно… Юра поглаживает Юлика по волосам. Онешко хочет. Но он чувствует доминанта, поэтому ждёт. Впервые он ощутил на себе такой родной взгляд Хованского. Он притягивал. Юрий целует его в лоб, и шепчет. — может быть, потом…- Юлий не мог представить себе, что Юра является настолько же нежным человеком, насколько и серьёзным. Сердце просто не может выдержать и трепетно сотрясается от прикосновений. Ладони Онешко будто получили разрешение, и легко скользнули на спину Ховы, тот немного дрогнул, скорее от неожиданности, но всё же обхватив руками талию Юлика, посадил его поближе. Вот так хотелось быть вечно. Вот так хотелось с самого начала. Онешко понял. Что даже не половой акт сближает партнёров, а вот такие вот моменты. Когда просто сидишь, обнимая любимого человека и носом утыкаешся в шею. Юлий на самом деле считал, что сердца объединяются, после озвучки чувств друг другу, но тут, всё по другому. Они не говорили ничего. Чаще молчали. Они старались избегать. Они хотели разорвать. Но по какой-то причине, совсем блять неизвестной, их взгляды встретились в совсем другом смысле. -Юр, я не хочу уходить.- Хованский лишь хмыкнул, не выпуская из хватки Юлика. И чуть ощутимо кивнул. Он тоже не хотел, чтобы Юлик уходил. Это так глупо, но так пронзающе на сквозь. Ну ничего. В следующий раз, Юра обязательно продолжит уже в постели, а может на кухне, или в ванной. Он пока не решил.