Робот

О вердикте Грэй узнал спустя несколько дней, когда был на работе. Один из коллег сказал ему, что Джордж был признан виновным и будет дезактивирован сегодня в полночь. Грэй поспешно схватил портфель и пиджак и помчался домой к Кавану. Менбота он обнаружил сидящим на диване и уставившимся в телевизор, где продолжали мусолить детали суда. - Каван? – Грэй остановился перед ним, загородив телевизор. Кулаки менбота были сжаты, а уголки рта подергивались. Он резко поднялся и прошел мимо Грэя в кухню. Каван метался по помещению, кипя от ярости, потом крутанулся и с рыком впечатал кулак в стену, оставив в ней внушительную вмятину. Грэй, напуганный и растерянный, остался стоять у двери. - Джордж этого не заслужил, - сказал Каван. Глаза у него блестели и были полны каких-то непостижимых переживаний. - Я знаю, - Грэй обнял Кавана, и менбот прижался к человеку, уткнувшись лицом в его плечо. Они сидели на диване перед выключенным телевизором. Грэй, забыв об ужине, держал в руке бокал вина. Каван рассказывал про Джорджа, бывшего его единственным другом и о вещах, которыми они делились друг с другом. Голос расчувствовавшегося менбота звучал тихо и утомленно, а его лицо казалось осунувшимся. Грэй задавался вопросом, как им удалось пройти настолько долгий путь - от бесчувственной, равнодушной машины до подобной близости. Они снова целовались, и Грэй наслаждался мягкостью рук и губ Кавана. Менбот быстро раздел Грэя и посадил себе на колени. - Вот так, - произнес он. - Оседлай меня. Грэй скользнул на его агрегат, пытаясь сделать проникновение как можно более глубоким. Он откинул голову назад и стал ловить ртом воздух, когда рука Кавана обхватила его член и легко довела до экстаза. Грэй выдыхал имя Кавана, потерявшись в ощущениях, забыв обо всем, а Каван целовал его, врываясь в его тело и ведя по дороге удовольствия. Каван молча последовал за Грэем на второй этаж. Он лег в постель и устроился за спиной человека, уткнувшись мягкими губами в его шею и обнимая сильной рукой. Грэй сплел их пальцы и в полудреме не успел удержать выскользнувшие слова: - Как бы я хотел, чтобы ты смог полюбить меня. - Я бы тоже хотел полюбить тебя, - раздался спустя мгновение ответ. Грэй обернулся, и Каван прижал его к себе. *** Они пришли за Каваном среди ночи. Вооруженные полицейские взломали дверь, и по лестнице застучали тяжелые ботинки. Грэя и Кавана сдернули с кровати, и руки робота тут же оказались скованными за спиной наручниками. Человек, который судя по черной форме и серебряной эмблеме на груди, являлся лидером операции, сунул Грэю под нос какую-то бумагу и заявил, что это ордер на конфискацию имущества. Когда Грэй стал громко протестовать, два офицера швырнули его на кровать. Один из них предупреждающе ударил дубинкой по матрасу рядом с плечом Грэя, и Кавана выволокли из комнаты. Грэй еще протягивал руки им вслед, когда дом вдруг погрузился в мертвую тишину. После попытки починить петли на сорванной двери и проведенной без сна ночи Грэй встал рано, оделся и направился в полицейский участок. Он намеревался сделать все возможное, чтобы вернуть своего менбота. В утренних новостях объяснили, почему забрали Кавана: все хаусботы, предположительно имевшие сексуальную связь со своими владельцами, подлежали конфискации. Дальнейшие планы правительство пока не раскрывало. Грэй с несчастным видом сидел на диване и держался за ушибленную опухшую руку. По телевизору показывали запись дезактивации Джорджа. Было ли это попыткой властей защитить граждан от хаусботов, которые могли бы повести себя так же, как Джордж? Или чиновники просто хотели остановить стремление людей использовать роботов для собственных удовольствий? Что же ему делать? Хэмфри бродил по дому как потерянная душа, громко мяукая и зовя Кавана. Грэй совершенно точно знал, что чувствует кот. У полицейского участка столпились пикетчики. Общественность сошлась во мнении, что это озабоченные граждане, жаждущие вернуть домой своих услужливых хаусботов. На некотором расстоянии от них другие люди держали плакаты с надписями «Смерть всем роботам» и «Уничтожьте убийц немедленно». Грэй протолкнулся через толпу митингующих и поднялся на ступени. Вход в участок охраняло несколько вооруженных копов, но он потребовал немедленно его пропустить. - Мне нужно увидеть своего хаусбота. Его конфисковали и… - Иди домой. Если его конфисковали, значит ты делал с ним то, что не должен был делать. Постыдился бы! Грэй сильно покраснел и огляделся. - Пустите меня! - Убирайся! Полицейский с силой его оттолкнул. Грэй свалился со ступеней и приземлился на пятую точку. Пожилая женщина помогла ему подняться и показала копу кулак, присовокупив к жесту заковыристое ругательство. Грэй ретировался к своей машине и залез внутрь, гадая, что же делать дальше. *** Каван лежал на бугристой кровати в пустой камере и смотрел в рябой потолок. Охранник дал ему матрас, но не одеяло. Скорее всего, он решил, что робот не может замерзнуть. Но Каван чувствовал холод, и он не знал, как Грэй смог заставить его испытывать такие невероятные ощущения. Грэй мерз постоянно. Отопление в доме никогда не отключалось, а еще у него была самая большая в мире коллекция свитеров. Каван понимал, что верить в способность робота испытывать холод было нерационально, но он лежал и дрожал, желая одеть хоть что-то поверх тонкой рубашки и штанов, которые копы позволили ему накинуть на себя, вытащив из постели Грэя. Грэй. Тоска по кому-то была еще одной вещью, которой научил Кавана Грэй. В начале года он ездил на конференцию в Сан-Франциско, и менбот бродил по пустому дому, прислушиваясь к тишине. Не нужно было ни для кого готовить или убирать, поговорить тоже было не с кем. Он вошел в комнату Грэя, посидел на кровати, а потом открыл шкаф и стал перебирать одежду, поднося рубашки к лицу и вдыхая запах их владельца. Каван пытался анализировать свое поведение и ощущения, просканировал все архивы и инструкции и пришел к выводу, что является аномалией. Что-то пошло не так с момента его создания, ведь искусственный разум не должен знать никаких чувств, особенно таких. Потом он поговорил с Джорджем, который авторитетно заявил, что Каван страдает от «сепарационной тревоги». Когда Каван спросил о причине, Джордж пожал плечами и ответил, что он не знает, но если Митчел завтра свалится замертво, ему будет все равно. Каван вздохнул. Как раз действия Джорджа и привели его сюда. И потом, если бы он держал руки подальше от Грэя, полиция бы не пришла за ним. Судя по разговорам на техосмотре, отношения между хаусботами и их владельцами имели место всегда, а правительство просто закрывало на это глаза. Тогда почему чиновники вдруг забили тревогу и конфисковали роботов, как будто преступления уже были совершены? Но преступление действительно произошло. Хаусбот, который больше не хотел оказывать сексуальные услуги, убил человека. Очевидно, теперь власти рассматривали всех роботов как потенциальную угрозу. Но Каван скорее предпочел бы дезактивацию, чем причинил боль Грэю. Когда он думал о своем владельце, казалось, что микросхемы перегреваются, напряжение скачет, и он медленно умирает, становясь еще холоднее. Если бы он мог, то назвал это ощущение «страданием». Грэй провел остаток дня, пытаясь найти адвоката, который бы помог вернуть Кавана, но все, словно сговорившись, отказывались взяться за его дело. Неужели он столкнулся со сговором? Что власти собирались сделать со всеми конфискованными роботами? Почему-то он чувствовал, что знает ответ. Среди ночи Каван скатился с тонкого матраса и потянулся. Тело ныло. Он не имел представления, как это смогло оказаться возможным, но лежание на кровати не принесло облегчения. Она была так не похожа на роскошное ложе в его комнате дома. Дома. У Грэя. Каван мерял крохотную камеру шагами. Прикрыв глаза, он на мгновение почувствовал запах Грэя и вспомнил ощущение атласной кожи под кончиками пальцев. Он тихо застонал, вспомнив, каково было толкаться в нежное, влажное, жаркое нутро. Каван снова сел, неуверенно касаясь растущей выпуклости в штанах. Он еще не делал этого, ни разу, но знал, что люди удовлетворяют себя подобным образом независимо от того, есть у них сексуальный партнер или нет. Он видел, как мастурбировал Грэй, и был зачарован зрелищем выгибающегося тела. Тем, как Грэй вскрикивал и задыхался в экстазе в момент, когда густая жидкость выстреливала из члена. Зависть была доселе неизвестным Кавану чувством. Он хотел эякулировать. Он хотел узнать, что чувствовал Грэй в момент оргазма. Он хотел наполнить любовника своими семенем, смотреть, как оно вытекает и знать, что теперь уже Грэй помечен, как его собственность. Каван вздохнул, рука медленно поглаживала припухлость в штанах. Он не думал о том, что мастурбировать, будучи запертым в камере в ожидании приговора, не совсем уместно. Грэй заполнил все его мысли, вытеснив все остальное, впрочем, как всегда. Он достал член и не спеша провел рукой вдоль ствола. Было приятно, но не так, как от прикосновений Грэя. От возбуждения его сенсоры заискрились, и Каван задался вопросом, что может случиться, если оргазм повредит его схемы, как это уже случалось, когда он был с Грэем? До утра его никто не обнаружит, к тому времени повреждения могут стать критичными, и ремонт станет невозможен. Каван придет в негодность от собственной руки, но какое это теперь имеет значение?. Он все равно больше не увидит Грэя. Его наверняка продержат тут до дезактивации. Поэтому ему остается получить то удовольствие, что еще доступно. Каван сжал зубы, когда пальцы сомкнулись плотнее, дергая набухшую плоть еще сильнее. Он ругался, как это делали в порно, и все повторял: «О да, о да!», словно качки, трахающие своих податливых партнеров. Он улегся, широко расставив ноги, и ласкал свободной рукой яйца, продолжая дрочить. Каван представлял Грэя, стоящего в душе лицом к стене, пока он сам ласкал языком его вход. Он вспоминал, как пульсировал анус Грэя во время оргазма, как Грэй сжимал его член, от чего Каван кончал тоже. - Грэй! – выстонал Каван, достигая пика и сотрясая двухъярусную койку. А потом, будто пробуя слова на вкус, добавил: - Я люблю тебя.