Не друзья

Чёртов ангел. Кроули мерил шагами комнату, метался из стороны в сторону, дышал загнанно — и ничего не мог поделать. Потому что не просто чёртов ангел, потому что /его/ чёртов ангел. Потому что Азирафаэль, чёрт его возьми. Как же он сейчас бесил! Впрочем, он и сам хорош. Нельзя было. Нельзя было привязываться, он же знал! Нельзя, никогда нельзя было его хотеть, кого угодно можно было, но не его, он ведь… Никогда. И если бы это было простое желание, если бы он хотел просто трахаться, если бы хотел даже какого-то абстрактного ангела — это одно, тогда, может, и проблемы бы не было, но… Но он не просто желал. И насколько было бы проще, если бы он хотел только секса. Нет. Сейчас он хотел Азирафаэля, хотел всего его себе, хотел сюда, хотел сейчас, хотел дико, до зубного скрежета, и на деле только предпочитал думать, что хотел. Потому что он, сука, демон. Ему положено хотеть. Похоть, не более. И лучше для себя самого обозвать всё это желанием и не объяснять, почему внутри так отвратительно и неправильно после их с Ангелом размолвки. Кроули впервые сделал это. Даже через силу, но он сделал. Первым сказал: «наша сторона». А Ангел… Кроули загнанно рыкнул и мотнул головой, словно это могло отогнать мысли, сжал руки в кулаки, подавляя пылающую в груди ярость. Да, ярость, потому что не положено ему испытывать отчаяние. Он, блять, демон! Не было для Азирафаэля их стороны, не было их. Он ведь ему даже не нравился. И они не друзья. О, вот в это Кроули уже мог поверить. Хоть в это, но мог. Потому что Азирафаэль не был для него другом. Друзей не хотят, ради дружбы демон не пойдёт на всё это, друзья… Не поступают так. Ведь Азирафаэль знал — конечно же знал. Будто чёрные очки на лице Кроули, вечная ухмылка и грубость могли скрыть истинное положение дел. И Кроули знал, что он знает. Да только толку в этом было мало. И теперь, наверное, не было вовсе. Азирафаэль… А, к чёрту. Он просто Ангел. Святоша. Закрывает глаза на очевидное, потому что признать правду для такого, как он — подвергнуть себя опасности. Признать, что его влечёт к демону, пасть, идти против своей ангельской сущности — будто он и так не шёл эти шесть тысяч лет от «дружбы» с демоном. Кроули снова мотнул головой, недовольно рыкнул и опустился в кресло, раздражаясь ещё больше от себя самого. Повёл рукой — и между пальцами уже бокал, и вино приятно охлаждает губы. Устало прикрыл янтарные глаза, внезапно чувствуя себя до странности вымотанным этим всплеском отчаяния и ярости. Так глупо. Ещё тогда, шесть тысяч лет назад, это впервые промелькнуло между ними, и уже тогда стоило прекратить и никогда больше с ним не встречаться, но в то время… В то время он ещё не понял. И много раз после не понимал, почему намеренно ищет с ним встречи и приходит вручать из глупых передряг. (Да, глупых! Потому что отправиться жрать блины во время революции? Серьёзно, Ангел?!) А когда впервые осознал происходящее — предпочёл обозвать желанием, облечь ситуацию так, как было легче ему, демону, уверить себя в том, что всё это лишь похоть. Словно замена слова могла обезопасить, словно эти глупости, которые они с Азирафаэлем никогда не озвучивали, исчезли из-за недоговорённости. Словно исчезли и проблемы. Вот только они не исчезали. Кроули устало стянул с носа очки и растёр глаза рукой. Это просто нелепо. Кажется, демон из него никудышный: знал же, нужно было оставаться на той стороне, а теперь что уж тут говорить… А, к чёрту всё это. Всё эти глупые чувства — к чёрту. Они помирятся — ну конечно, помирятся, будто одна маленькая ссора меняла что-то. Они были вместе уже шесть тысяч лет, не было сомнений в том, что будут и дальше. И раз уж он этот Ангел решил строить святую невинность — он придёт первым. Кроули не мог долго унывать. Не отчаивался до конца. Да, временами Азирафаэль выкидывал что-то такое, для него было сложно признать происходящее, но на то он и Азирафаэль. Такой недоступный, красивый, светлый - но в то же время такой мудак. Но... Его. Его мудак. И наверное, Кроули за это его и любил.