Умножать и делить на два

— А почему не взять больше? Чтоб наверняка! — Пенни свесилась с потолка, раскачиваясь вперёд-назад и смотря на Тони с интересом. — Потому что если бабахнет, я хочу остаться живым и, желательно, не зажаренным, как куриные крылышки, — он усмехается, надевая очки и беря одну колбу. — В таких случаях всегда дели на два, Пенс, а то останешься без пальцев. — Поняла, — сделав сальто, она приземлилась за Тони, кладя подбородок ему на плечо и наваливаясь, чтобы лучше рассмотреть. И рука Старка дрогнула. Вовсе не из-за горячего дыхания над ухом, вовсе не из-за прикосновения холодных рук, вовсе не из-за неразборчивого шёпота. Вовсе не из-за неё. Просто вес надавил, просто телефон завибрировал, просто, просто, просто. — Простите, мистер Старк! Вы в порядке? — она взволнованно бегает по нему глазами, ища какие-нибудь повреждения, но ничего не находя, выдыхает, садясь прямо на пол. — Боже, я такая неуклюжая дура! Тони хочется что-то сказать ей, но дар речи пропадает, когда Паркер утыкается лбом ему в колени, сидя по-турецки около его стула. И это её поза заставляет всё сжаться. Сиди перед ним так какая-нибудь другая женщина, он счёл бы это вызовом, непристойным предложением, но это Пенелопа Паркер, а потому в его груди рождается нежность. Пенни попросту не умеет быть сексуальной, а такой её жест выражает лишь полное доверие, покорность и самые искренние извинения. Чувствуя, что Тони замер, Паркер, заинтересовавшись, поднимает голову и упирается подбородком в край стула, по-щенячьи смотря ему в глаза. И Тони побеждён. Улыбаясь, он кладёт ладонь ей на лицо, как кладут котятам, чтобы поиграть, и, в шутку, отталкивает назад, от чего Пенни начинает смеяться, пытаясь убрать его руку. А Тони смотрит на неё и вдруг понимает, что у него ничего больше не осталось. Старых друзей в костюмах больше нет, Роуди слишком занят, а Пеппер... Тони благодарен ей за всё, что она для него сделала и прекрасно понимает её поступок. Уйти сейчас было правильно. Ей нужно было сбежать до того, как она увязнет во всём этом. И она ушла. Поплакала, поговорила с ним и ушла. И Тони всё ещё не понимает, почему Пенни тут. Чем он заслужил такую любовь и привязанность, чем заслужил безукоризненное повиновение и слепое обожание? Паркер терпела его характер, терпела пьянство и депрессии. Она самолично могла вытаскивать у него из рук бутылку со словами «с вас хватит, мистер Старк». И всё было хорошо, всё было отлично, пока она не переехала сюда. Просто очаровательная Мэй завела себе ухажёра, а Пенни, живущая исключительно ради других, тут же оповестила тётю, что едет в лагерь с Нэдом на месяц, а сама, краснея и заикаясь, попросилась пожить в башне. И Тони в тот момент даже обрадовался. Наконец-то хоть кто-то будет рядом, будет, с кем поболтать. Вот только теперь он жалеет. Потому что уже нет сил утром, выходя на кухню, смотреть, как заспанная и такая домашняя Пенни носится туда-сюда с ложкой в зубах и тарелкой с омлетом в руках, как старательно пыхтит она над своим костюмом, совершенствуя его, как, высунув от напряжения язык, присоединяет микросхемы, недовольно урча, когда что-то идёт не так. Тони всю жизнь пользовался одним правилом относительно женщин — всегда дели страсть и любовь к ним на два, именно столько останется через неделю. И обычно выходило мало, очень мало, но с Пенни такое не работает. Сколько бы он не представлял, сколько бы не делил, ничего не меняется. Она живёт в его доме уже две недели, но в груди трепещет как в первый раз. И он даже не понимает из-за чего. Она точно не подходит под его идеал красоты: коренастая, темноволосая, слегка угловатая, с тонкими губами и без грамма косметики, от чего кожа её слегка рябая. В былые времена такая девушка не была бы удостоена даже его взгляда, сейчас же он смотрит на неё не отрываясь. И ему не хочется тащить её в свой мир, мир сплетен и скандалов. Она для него глоток свежего воздуха, не испачканная, невинная. С её огорчениями из-за подорожания лего на пятнадцать долларов, из-за проваленной контрольной по испанскому, из-за придурка-одноклассника и из-за неразделенной любви. О, эта влюблённость, сколько слёз она принесла Пенс. Тони отлично помнил, как она как-то, плача, зашла в его лабораторию и, усевшись перед ним на пол, стала рассказывать, как призналась Джею, а тот её отверг. И тогда Тони обнял её. Как-то неаккуратно, будто, боясь сломать, боясь, что его оттолкнут, но Пенни лишь прижалась к нему, утыкаясь головой в плечо и громко всхлипывая. И тогда она сказала ту фразу, что не даёт ему покоя. Утерев слёзы, она, с какой-то усталой улыбкой посмотрела ему в глаза и тихо произнесла: «спасибо, что стали мне отцом, мистер Старк». И если до этого он иногда подумывал затащить Паркер в постель, а потом как пойдёт, то после этих слов ему стало стыдно даже размышлять о Пенни в таком ключе, а размышлять хотелось. — Мистер, Старк, Вы зависли! — Тони мотнул головой, смотря на Пенни, стоящую перед ним. Её волосы были собраны в пучок, она всегда так делала перед ужином. Улыбаясь, она щёлкала перед ним пальцами, чуть хихикая. — Обновляли «Windows»? — Я на «Linux», — усмехнулся Тони, отгоняя мысли подальше. — Что скажешь насчёт парочки бургеров? — Так и знала, — Пенни улыбнулась, протягивая Тони пакет, который подвезла Дубина. — Мистер Старк, Вы такой предсказуемый! — Но ты даже не подозреваешь, сколько всего спрятано во мне, — наигранно серьёзно произнёс Тони, весело смотря на Пенни, что развернулась, выходя из лаборатории и направляясь на кухню. И вдруг, подпрыгнув вверх, она исчезает, а затем её голова оказывается в нескольких сантиметрах от лица Тони. — Поведай мне, — произнесла она, скорее всего, копируя какую-то сцену из фильма, что он никогда не видел. Тони замирает, с трудом удерживая себя от глупости. Он не должен. Ему нельзя. «Дели на два, Старк, Дели на два!» И ему, вроде, легчает, вроде, его отпускает желание поцеловать эти тонкие губы. Но стоит Тони снова открыть глаза, как он видит её лицо, но уже не перевёрнутое. Пенни стоит непозволительно близко, пытаясь понять, почему её наставник замер, плотно зажмурившись. — Дели на два, — тихо шепчет он себе под нос, не замечая удивлённого взгляда Паркер. — Просто. Дели. На. Два. — Вы мне? — тихо произносит Пенни, опаляя его подбородок своим дыханием. А Тони держится из последних сил. Его калькулятор, вечно делящий пополам, сходит с ума, начиная умножать. Тони смотрит на Пенни потемневшими глазами, а девочка, не понимая ещё таких вещей, отвечает на его взгляд испуганной улыбкой. Ей страшно, но у Тони нет тормозов. Это, наоборот, только раззадоривает его, заставляет умножать на пять. Она уже хочет что-то сказать, по обыкновению облизывая перед этим губы. И Тони срывает крышу. В следующую секунду его левая рука держит её затылок, прижимая ближе, правая же обвивает талию. Тони прикрывает глаза, двигаясь к её лицу, а затем целуя, без нежности или заботы. Он не просит у неё разрешения, он ставит перед фактом: Старк присвоил Пенни себе, и он не намерен давать ей свободу. И Паркер не дура. Она, может, и не понимает этого, но точно чувствует, а потому не отбивается, хотя хочет. Пенни не умеет жить для себя, и никогда не умела. В её глазах её собственные желание ничего не значат. У неё есть одна цель — делать людей счастливыми, и она пойдёт на всё, чтобы достигнуть её. Любит ли Пенни Старка? Сама не знает. Скорее нет, чем да. Но кому важно её «нет», да и имеет ли она право говорить это самое «нет»? Тони дал ей костюм, дал свою заботу, дружбу, да дом в конце концов! А что она дала ему? Ничего. За всё нужно платить, Пенни отлично знает эту истину. И если Старк хочет, чтобы она платила так, она это сделает. Потому что просто не умеет иначе. И в ту секунду, когда Тони прижал Пенни к стене, они оба делили на два. Тони — силу. Пенни — страх. И когда сознание снова вернулась к Старку, смотря на тяжело дышащую девочку, лежащую у него под боком, он, перепуганный своими действиями, положил руку ей на плечо, задавая немой вопрос. И Пенни, улыбнувшись, повернулась к нему, накрыв его ладонь своей. И сейчас они оба умножали на два. Тони — счастье. Пенни — ложь.