Home now.

Магазин был под защитой, само собой. Это не значит, что старое здание не затрагивала бомбежка. Пыль и осколки штукатурки, осыпающиеся из-за ударов рядом, практически полностью выбелили потолки. В этот раз ночь была тихая, и магазин, хоть и был открыт, был пуст. Азирафаэль суетился по комнате, вытирая пыль и поправляя упавшие стеллажи. Как правило, он избегал творить чудеса с книгами. Было как-то успокаивающее - делать это все руками. Это помогало успокоить разум. Его руки были заняты книгами, когда дверной колокольчик зазвонил. На мгновение он замер: попытался услышать сирены, которые он, будучи слишком увлеченным, не заметил. Это бы объяснило, что кто-то пришёл в его магазин почти в полночь в поисках убежища и защиты. Азирафаэль отвернулся от полок к пятну света, льющемуся от двери. Это был не сосед в поисках спасения от бомб, и не поздний покупатель, который пришел за запрещенными книгами. Высокий мужчина, завернутый в тонкое зеленое пальто — его плечи торчали, словно проволочная вешалка — стоял на пороге темноты. Кроули. Ни один из них не двигался какое-то время. — Скажи мне, что это ты сделал, — Азирафаэль будет отрицать дрожь в своём голосе до конца вечности. — Скажи мне, что это твоё демоническое влияние, что человечество бы никогда… Кроули не ответил ничего. Просто стоял там, глядя на ангела своим немигающим взглядом. — Признайся, что это ты вызвал, ради всего святого! — внезапно закричал он, ореол света окружил его, мерцая в полутьме от его гнева; его слова сталкивались друг с другом. — Я уничтожу тебя за это, змей, я был полным дураком, поверив тебе! Азирафаэль швырнул книги, которые он держал, на прилавок. Громкий стук эхом разлетелся по магазину, и Кроули сильно вздрогнул. Звук отвлёк его от изучения ангела и вжал спиной в ближайшую книжную полку. Ярость Азирафаэля погасла, словно свеча на ветру. Эгоистично. Ответ никогда не был простым. Он медленно шагнул к нему, подняв руки в примирительном жесте. — Кроули? Дорогой мой, мне жаль. Я не должен был говорить это. Он услышал дрожащий вздох, и демон снова шагнул на свет. Он ухмылялся: его улыбка была слишком натянутой, а глаза слишком стеклянными, чтобы быть искренними. — Я знаю, Ангел. Он засунул руки глубоко в карманы. Его плечи напряглись, когда он попытался подавить очевидно болезненную дрожь. — Я не воспринимаю это слишком близко к сердцу. Демон, в конце концов. — Прошли годы. — Четыре. — Ты был заграницей? — Да. Все время. — Что случилось? Голос Кроули надломился. — Много всего. — Ты вернулся домой, чтобы остаться? — Нет. Слезы, собравшиеся в его золотых глазах, наконец, вырвались на свободу и понеслись по лицу. Все это было намного тоньше, чем раньше. Азирафаэль сократил расстояние между ними, и Кроули практически упал в его руки — острые углы его тела совпали с мягкими объятиями ангела. Его пальцы сжались на свитере Азирафаэля, его позвоночник изогнулся под тяжестью рыданий. Он вжался лицом в шею ангела. Долгое время единственным звуком был скрип старого дерева и ангельская нежная мантра, состоящая из бессмысленных слов, которые снова и снова говорили: теперь ты дома. Кроули позволил себе навалиться всем весом на ангела, его тело провисло, словно это было все, что он мог сделать, чтобы остаться материальным. Азирафаэль не мог бы сказать, когда слезы остановились, его дыхание все ещё было прерывистым и он был обвит вокруг, как, ну… как змея. Нечто сжалось глубоко внутри него при виде такого Кроули. Громкий, уверенный Кроули, открытый и развязный. Это был другой Кроули — двигающийся в тени, тихий, словно листок, падающий в ворох своих братьев. Губы Кроули двигались около его шеи, слова почти не тревожили воздух. — Прости меня, мне просто нужно было убедиться, что ты в порядке, — он отпустил свитер Азирафаэля. — Я пойду. Сказал он, но не отстранился. Подумав, Азирафаэль перенёс их обоих в его спальню, которую почти не использовал. Он стремился к задней комнате, но, честно говоря, это было лучше. Только Небеса знали, сколько демон провёл без обыкновенной кровати и полноценного сна. — Останься на ночь, мой дорогой мальчик. Кроули медленно покачал своей головой. — Не стоит. — Ты даже не знаешь, цела ли ещё твоя квартира. «Ты не сможешь защититься сейчас, если вдруг что-то произойдёт». — И тебе нужно хорошо выспаться, пожалуйста. « Мне нужно знать, что ты в безопасности». Он позволил голове упасть обратно на плечо Азирафаэля и кивнул. — Останешься со мной? — Конечно, дорогой мой. ~ ~ ~ Простыни были жёсткими, потому что их не использовали, но они слабо пахли одеколоном, который Азирафаэль предпочитал до войны и нормирования запасов. Кроули обвился вокруг него, переплел вместе их ноги и положил голову на грудь ангелу, словно на подушку. Азирафаэль позволил телу бездумно двигаться, чуть проваливаясь в матрас и обволакивая тело демона по собственному желанию. За ночь Кроули просыпался дважды. Первый раз, когда снаружи взорвалась машина, и он вскинулся к своему оружию, заваливая Азирафаэля вниз: закрывая своим телом ангела от угрозы, которую видел только он. В этот раз он не плакал, только дрожал в руках Азирафаэля, пока снова не уснул. Все ещё закрывая его, как и изголовье кровати, от вражеского огня. Азирафаэль вернул их обратно под одеяло и создал пузырь тишины вокруг комнаты. Второй раз он проснулся с криком, безмолвный ужас постепенно превратился в имя. Джеймс. Тогда он действительно плакал, свернувшись, будто спал в окопе, а не в постели. И молчал, словно его люди все ещё могли услышать. Азирафаэль гладил его волосы и не говорил, что все будет хорошо. Он говорил, что «все закончится», и «я держу тебя», и «со мной ты в безопасности». Со времён войны многое изменилось: бомбы, траншеи, все, что они делали в промежутках между этим. Это скрутившееся нечто в груди Азирафаэля постепенно вернулось на место. Время шло. Кроули, демон, которого он полюбил в тот день в церкви, когда Кроули спас его и позволил спасти себя в ответ, постепенно вернулся всем своим сознанием из окопов. Это случится почти в пятидесятых, но они пойдут и встанут перед вырезанными на камне именами — единственное, что осталось от некоторых людей, которых Кроули называл своими. Это произойдет не раньше пятидесятых, но они, наконец, начнут разговаривать о том, что произошло. Он постепенно перестанет подпрыгивать от звука разбившейся чашки и кричать в полный голос. Это займёт годы, но Кроули перестанет ходить, засунув руки в карманы. И начнёт ходить, вместо этого соединив их с руками ангела.