Легенды о смерти и белых маках

      Пение птиц — незнакомые чистые звуки, мелодия жизни всё равно, что колокольня звон, на который сбегаются тени. Тени? Когда человек рождается, ему мерещится, будто он в безопасности. Способный не защититься, но закричать он продолжает свою линию существования, достигая того возраста, где крики обернутся лишь единственным спасением. Крик. Режущая боль в области горла, словно меч. Сорванный голос. Молящий хрип. Прощание. Человек слышал легенды о жутких существах, лишененных души в человеческом облике; их вертикальные зрачки цвета ночи всегда смотрят прямо, но видят всё. Видят сквозь стены. Видят огонь и падающие капли крови. Видят утреннюю росу, зимний снег, упавшие листья. Видят ребенка, что будет принадлежать им, вычисляют по запаху. Плоть. След. Зрачки сужаются. Человек будет отдан им добровольно и он воззовёт к смерти, лишенный права выбора, не раненный остриём отравленного меча. Ему в след доносятся слёзы. Соль на глазах, красное лицо, сожаление. Крик. Снова. Никто не защитит. У этого существа необычайно теплые руки, но змеиные глаза. Ловкость. Быстрота. Выживание. Каэр Морхен? И больше его никто не видел, и больше ни одна птица не запела в ночи.       Существо с теплыми руками не улыбается. Не жаждет крови. Не прикосается к мечу и не спит которые сутки. Ведьмак не допускает сожаления. Монстр. Мутант. Клубок черных змей на дне мутного, бездонного озера. Ведьмак не спит которые сутки и видит глаза человека, что испуганно смотрят вперед, но уже никогда сквозь стены. Кошмары. Ведьмак не спит которую ночь и видит изуродованное тело, не поддающееся мутации и слышит призрачный шёпот. Со дна ли озера? Русалки? И ночь восходит кровавой, королевской луной, и ночь цветёт.       Пыль поднимается из-под низа, а после сменяется травой. Запахом леса. Кукушка, словно шепот мертвых в тумане. Отсутствие преград, только запутанные тропинки, имя лошади? Кажется, Плотва. Кажется, смерть витает в воздухе и оседает на алых маках, но уже отовсюду. Заказ — звон будущих монет в руках. Звон золота. Цвет солнца. Кукушка поёт всё громче, туман сгущается, всё покрывается инеем и гаснет, и гаснет, и гаснет…       Пока волосы цвета дыма не станут огнём заката судного дня. Черная куртка — красные вкрапления. Меч, увенчанный инием; мгновения назад он был повсюду. Скорость восточного ветра. Кружение. Дикая грация. Хриплый смех, что разносится запахом железа, режущим кашлем, сиреневым элексиром и на нём всё расходится. Он запускает руку в волосы. Кровь похожа на дыхание дракона. Он закрывает глаза. Кровь похожа на Каэр Морхен. Он падает в высокую траву и кровь уже ни на что не похожа. Только безмолвный лес, белые маки, рассеченные руки. Объятия тумана. Цветок сирени, выпадающий из рукава и тающий иний на рунах меча; колючий осенний крыжовник где-то там, вдалеке, останками сердца на шипах.       Капли крови, приглушенная кукушка, оставленный меч. И убывающая, сиреневая луна в облаках…