Дело было в клубе

      День Антона не заладился с самого начала: он запнулся об свой тапок, у него убежал утром кофе, опоздал на работу, весь день сталкивался и оставался наедине с тем, кого вообще не хотел видеть, но работа, чтоб ее... Нет, он любит свою работу, просто возникают некоторые трудности, но о них позже.       Последний съемочный день закончен и все как обычно решили собраться пойти куда-нибудь вместе, но напрягало то, что в этот раз место выбирает этот тип армянского происхождения, а взгляд у него сейчас явно не добрый: так и скачут чертята в этих, и без того хитрых, глазах.       – Ребят, а пошли в клуб, – скорее поставил нас перед фактом, чем спросил этот коварный армянин.       – Я за, – сразу же ответил наш главный " тусовщик " и продолжил бороздить просторы инстаграма.       – Ладно, я тоже пойду, но сегодня пить не буду, мне завтра мелкую утром к стоматологу вести.       – Дим, ты у нас само целомудрие, Шаст, ты как, идешь? – Матвиеныч дёрнул Антона за рукав очередной безразмерной толстовки в стиле: чехол от танка.       – Я не особо хочу, да и с Ирой завтра идем гулять, а с похмелья как-то не очень приятно вообще выходить из дома, – начал уже отговариваться Шастун, но видимо не суждено ему было это сделать.       – Блять, Тох, ты вторую подряд пропускаешь тусу после съемок! А как же коллектив и дружба, а? – Сережа завел опять свою песню, наполненую возмущением и негодованием.       – Хватит, ты и до мертвого доебешься, если тебе надо будет! Пойду я, пойду, – Антон поднял руки в сдающемся жесте, а виновник шума, гордо вздернув нос, вышел из гимерки.       – Я вас жду у выхода, – бросил Матвиенко до того, как дверь за ним захлопнулась.       – Тох, ты чего? Не ходишь с нами никуда, постоянно какие-то тупые отговорки находишь, – поинтересовался Дима, пока ждал Антона.       – А он всегда так, сначала что-то говорит, а потом дает заднюю, – сказал Арсений, уже ввходя из помещения и неотрывно смотря в экран своего телефона.       – Чего это он так на тебя взъелся в последнее время? – Дима понимал, что между этими двумя что-то произошло, и что-то серьезное, но разве кто-нибудь из них признается? Конечно нет.       – Беспонятия, это же Попов, хер знает, что у него случилось, – быстро пробурчал Антон, выключая свет и закрывая гримерку на ключ. Но если бы Дима узнал, то сам бы сказал пару ласковых Антону и врезал бы точно.       Друзей, которые только вышли из здания, ожидала картина, достойная музея, они застали Арсения, курящего сигарету, судя по полупустой пачке в руках: не первую за день.       – Ты же вроде бросил, – тихо поинтересовался самый заядлый из всей четверки курильщик.       – Это уже не твое дело, – также тихо, но грубо ответил собеседник, – а если это дружеский интерес, то засунь его туда, откуда ты его достал.       – Я все понял – с ироничной усмешкой, почти шепотом проговорил светловолосый парень.       – Ну, и что ты понял? – с такой же иронией в голосе, спросил Арсений, но он знал, что мальчишка ничего не понял, и от этого становилось еще больнее.       – Я понял, что...       – Народ, мы едем или как? – проорал с кавказским акцентом с парковки армян.       – Едем - едем, только я еду сзади, – выбросив окурок в урну и ,быстро подойдя к машине, громко сказал Попов, подражая манере друга.        Уже по пути в клуб, на передних сидениях салона, разыгрался жаркий спор между автолюбителями на тему : у кого круче оттюнинговали автомобиль, а на заднем сидении шла " Холодная война ". Напряжением между ребятами можно было обмазаться с ног до головы.        Как только машина остановилась, Арс пулей вылетел из авто, только бросив, что его укачало.       Наконец-то добравшись до туалета Арс плеснул в себе лицо водой и ,смотря в зеркало, начал вспоминать, моменты появлялись в голове как вспышки: яркие, красочные, не затухающие полностью, они не приносящие радости.       Он прекрасно помнит, как целовал пухлые, вечно искусанные губы, как прижимал ближе, помнит развязные стоны, мольбы о большем, признания в любви. Помнит все!        Арс сжал край раковины до побеления костяшек, но он понимает, что надо идти в зал к ребятам, поэтому успокаивается, приводит себя в порядок и, натянув улыбку, выходит в зал.       Найдя столик, где устроились его коллеги, он присел на диванчик.       – Стоп, а где Поз?       – Домой ушел, сказку дочке читать. – ответил, уже немного выпивший Шастун.       – Тогда я танцевать, – решительно заявил Попов.       – О, я с тобой, склею на ночь кого-нибудь, – сказал Матвиенко, поиграв бровями.       – Ну, а я в бар, – уже вставая с дивана произнес блондин.        Заказав шот чего-то очень крепкого, Антон стал смотреть на танцующих людей, но стоило ему заметить знакомую фигуру, он больше не смог оторвать от ее свой взгляд.        Попов двигался то плавно, то резко. Соблазняющее движение бедрами и Антон выпил шот, прогиб в спине и второй шот уже обжигает горло, каждое движение было возбуждающим, но весь танец - это порно фильм, который вызывал чувство дежавю: уже был такой вечер.        Они оба напились, Арс как обычно был звездой танцпола, решив, что танцевать один не хочет, потянул танцевать Антона: развязные движения, руки блуждающие по всему телу, поцелуй: грубый, страстный, требующий продолжения, которое состоялось. На утро обоим было стыдно, но очередной поцелуй, уже нежный, до невозможности трепетный, решил все. Антон переехал к Арсу все было хорошо: жаркие ночи, признания в любви, вечера, проведенные вместе за просмотром фильмов, но что-то произошло, Антон начал отдаляться, не было больше той романтики, потом скандал и расставание. Новая девушка Антона, с которой он вместе уже две недели, стала ударом для Арсения, причиной боли, ведь он все еще любит.        Выпив последний шот, Шастун решительно направился на танцпол, притянул Арса за шею и поцеловал, выложив в этом поцелуе все, что надо было сказать, но шанс был упущен.       – Что ты творишь, Тош? – шепотом, тихо, только для Антона.       – То, что должен, – также шепотом, положив обе руки на шею Попова, поглаживая большими пальцами такое родное лицо.       – А как же Ира?       – Не знаю       – Любишь её?       –Нет, я люблю только тебя. Слышишь? Только тебя и никого другого.       –Это не ты, это алкоголь.       – Нет       – Что будет дальше?       – Мы что-нибудь придумаем.