it's alright

— Санс. — М? — Как сильно ты хочешь увидеть звёзды? — Я уже увидел одну, милая. Так что не так сильно.       Глубоко в пещере, на поляне, освещая всё своим ярким сиянием, росли тысячи золотых солнечных лютиков. Они озорно склоняли в разные стороны свои маленькие солнечные головки, будто переговариваясь друг с другом и совсем по-ребячески смеясь над парочкой, что сидела на этой самой поляне и тихо разговаривала о всяких разных бессмысленных вещах.       Но эти двое не обращали внимания ни на свет, падающий из огромной дыры сверху и ослепляющий глаза, ни на холодные каменные стены, окружающие их. То, что эти двое были скелетом и человеком, делало их пару в два раза страннее и загадочнее. Но это их, кажется, совсем не волновало. Они просто сидели и разговаривали обо всем на свете.       Скелет сидит и аккуратно, с нежностью перебирает волосы девушки, лежащей на его коленях. Он перебирает их аккуратно, стараясь не задеть тонкими костлявыми пальцами ярко-желтые цветы, прорастающие из её головы. Он знает, что ей не больно, когда их касаются, но он всё равно без какой-либо причины боится причинить ей малейшую боль, поэтому следит за тем, чтобы меньше дотрагиваться до лепестков жёлтых, никогда не увядающих, цветов на её теле.       — Милая, тебе правда не больно вот так лежать у меня на коленях? Мои кости довольно твёрдые и неудобные. — в перерыве их разговора беспокойно интересуется скелет у девушки по имени Фриск.       — Не волнуйся, цветы смягчают твои колени. — тихо смеется Фриск в ответ. — и тем более, мне просто нравится на них лежать, Санс. Мне правда хорошо.       На это скелет лишь молча улыбается и продолжает мягко гладить голову девушки. Сансу не надо стараться, чтобы улыбаться, ведь с его лица улыбка никогда на спадала. Как правило, она угрожающая или равнодушная, но в последнее время она грустная и тоскливая, что стало уже обыденной вещью для окружающих и него самого.       После этого диалога они долгое время, ничего не говоря, просто сидят вместе, наслаждаясь цветом лютиков, согревающими лучами и тишиной, что окутала сейчас всё Подземелье. Скелет всё так же продолжал перебирать её, хоть и короткие, но невероятно мягкие волосы, и в процессе считал лютики, растущие у неё на голове. Раз — за ухом. Два. Три. Четыре — на щеке. Пять. Шесть. Семь. Восемь. — на правом глазу. Девять. Десять. Двенадцать. — на левом.       Ещё около двадцати или больше штук скрыты на теле под голубым свитером и длинными рукавами. Санс чувствует вину за эти цветы, ибо часть из них появилась именно из-за него. Именно из-него она так рано потеряла зрение. Именно он так часто её убивал.       Пальцы Санса застыли на одном месте, так и продолжая сжимать тонкую, рассыпающуюся на мелкие волосинки, прядь тёмных каштановых волос.       Фриск, будто замечая что что-то не так, вопросительно приподнимается и рукой находит другую кисть Санса, лежащую рядом с её головой и успокаивающе сжимает её, совершенно не пугаясь холода костей. — Что-то не так? — обеспокоенно спрашивает девушка. — Я… — извинения застревают в горле. Он запинается, но потом берет себя в руки и тихо говорит: — Всё в порядке, не волнуйся.       Между ними снова тишина. Она длится две напряженных минуты, но для скелета эти они казались вечностью. Санс никогда не любил то, как Фриск долго думала над ответом, тем самым заставляя нервничать его. Он тихо кашлянул и продолжил в уме пересчитывать лютики на щеках девушки.       — Ты опять винишь себя. —наконец Фриск с лёгким укором в голосе прерывает эту напряженную тишину, той фразой, которую скелет просто ненавидит. Потому что это правда. Да, он винит себя в том, что сделал. В том, что просто не смог спасти её. Просто в том, что понял всё лишь когда было уже поздно. Она как всегда всё очень хорошо видит, даже несмотря на то, что сама слепа.       Скелет наконец смирился и тихо выдыхает. — Да, потому что я правда виноват в этом. Если бы я мо–… — Ты ничего не мог сделать, —мягко говорит девушка. — Это был мой выбор, ты не виноват. — Но я… — в его голосе чувствуется едва заметная дрожь. Я мог остановить тебя, я мог не убивать тебя ещё тогда, в Сноудине… Я… — он прерывается, чувствуя на своей скуле тёплую ладонь.       — Это не так. Меня бы уже тогда ничего не спасло. Мне надо было лишь выполнить своё предназначение. Все в порядке. Зато вы теперь на Поверхности. Ты же смог увидеть звёзды, Санс?       Санс ничего не смог ответить. Ему не нужны звезды. Ему нужна Фриск. Здоровая и счастливая. Которая улыбается, которая никогда не сдаётся и наполняет всех Решимостью. Ему нужна его звёздочка, его Фриск.       Тем временем, не услышав ответа от скелета, Фриск убирает руку с его лица и, приподнимаясь на руках, поворачивается к нему, прижимаясь своим лбом к его лбу. Санс сначала не понимает, а потом удивленно смотрит на неё. Фриск будто чувствует его эмоции и тихонько смеётся.       — Можешь ничего не говорить, глупый мешок костей, я уже знаю, что ты не поверишь ни единому моему слову. Но я надеюсь, что когда-нибудь ты поймёшь, что вины твоей здесь нет и начнешь мне доверять… — её голос начинает пропадать. — А пока я буду ждать. До встречи, Санс.       Скелет лишь успевает увидеть край её улыбки, как просыпается. Он долго лежит и пытается отойти от этого больного для его души сна. Через некоторое время Санс уже с разочарованным вздохом переворачивается на другой на бок, и разглядывает лютики в вазе, стоящей на столе рядом с его кроватью.       Это единственное, что осталось от неё вместе с воспоминанием прикосновения теплых нежных пальцев и решительной доброй улыбки. И это единственное, что он хотел бы забыть в этой истории навсегда.