— Всё готово, дорогая Валери? — с искренней надеждой спросила девушка лет двадцати восьми, поднимаясь с кожаного кресла.
Закрытое фиолетовое платье с витиеватым узором, заплетённые в конский хвост волосы, спадающая на правый глаз обесцвеченная чёлка, вьющийся вокруг шеи змей-паразит — если бы я не знал, что стою перед главой могущественной мафиозной семьи, никогда не догадался бы. Сиенна Контьелло, к моему удивлению, оказалась причудливой личностью: как только мы поднялись в кабинет, она без лишних слов вежливо попросила одного из лакеев принести холодную газировку, а второго — поставить пластинку «Лазаретного джаза» — бэнда, в котором я ещё со старшей школы был вокалистом и саксофонистом. Удивительно, что кто-то вообще её помнит — настоящего успеха мы так и не возымели, ограничились концертами в скромных лаунжах на сотню-полторы человек. Длинным наш творческий путь опять же не был, и после трёх лет, а также двух полноценных альбомов мы разбежались кто куда: Бобби уехал на заработки в Драконью Империю, Скромный Сэл стал поваром в «Кафе Безумца», а мы с Ирвином — полицейскими. Ещё в АЧД при Эйвиане это прекрасное время казалось таким далёким. Чего уж говорить теперь...
— Да, время пришло, — Валери посмотрела на меня, затем снова на главу Мафии. — Я ввела мистера Бёрдланда в курс дела. Он нам поможет.
Та лишь усмехнулась:
— Очевидно, — она аккуратно отпила газировки, принесённой лакеем, — иначе бы не приводила его в мой кабинет, — взгляд Сиенны поднялся на меня, — у вас, наверняка, много вопросов. Не стесняйтесь.
Она старалась быть приветливой, улыбаться, но я, глядя в её добрые карие глаза, не мог избавиться от чувства вины. Ещё одна девочка, ставшая сиротой по моей вине, ещё одна судьба, которую я погубил. Я отдавал себе отчёт, что её мать была Девой Черепа, но что-то внутри давило на живое.
— По правде говоря, всего два, — начал я издалека: — чем я это заслужил? После всего, что произошло, вы доверяете мне своё будущее.
Валери собиралась возразить, но Сиенна жестом остановила её. Улыбка сползла с лица, но голос звучал всё так же дружелюбно:
— Мистер Бёрдланд, вы сделали необходимое. Когда вы сразились с моей матерью... она уже не была моей матерью. Если бы не вы, она хладнокровно убила бы всех нас, — передо мной появился стакан колы со льдом. — Угощайтесь!
Я тактично отказался и поспешил задать второй вопрос:
— Какова моя роль в войне против Медичи?
Змей-паразит тотчас поднял голову и посмотрел на меня как на недалёкое отребье: не то с презрением, не то с надменностью, но ничего не сказал. Даже не хмыкнул.
— Войне? — моя формулировка насмешила Сиенну, — это скорее спецоперация. Как у вас, в полиции. А что же до вашей роли, просто будьте Солдатом Симфонии. Выбирайте собственный ритм.
— Тогда почему моё присутствие так важно, раз конкретной задачи нет? — озадачился я.
Донна Контьелло с воодушевлением начала очередной пафосный монолог о том, каким символом для людей я стал, но с каждым словом, с каждой запинкой верилось всё меньше — шок первых часов после пробуждения прошёл, сладкие речи перестали действовать. В моих глазах затея с штурмом больше походила на импровизацию, чем на тщательно выверенный план. Тогда мне и в голову не пришло, что я замешан в ней по «счастливому» стечению обстоятельств: Валери тайком освобождала суперсолдат из АЧД и, когда Дрэйн почуял неладное, решила схватить последнего и бежать. Так уж вышло, что последним оказался я.
Остаток собрания прошёл будто во сне: Сиенна и Валери долго спорили о стратегии, вскользь упоминали других беглецов — диверсантку Пикок и инженера Ледука — а под конец планирования попросили меня оставить их наедине, словно что-то скрывали. Тем не менее спорить я не стал и, спустившись по винтовой лестнице прямо из кабинета, оказался в просторном атриуме «Левиафан Плазы». Посреди огромного зала, окружённого длинными коридорами и небольшими живописными балкончиками, расположился миниатюрный оазис: заросли папоротника, невысокий баобаб и несколько пальм окружали каменный фонтанчик, стилизованный под горный родник. Стеклянный потолок над головой явно таковым не был: звёздное небо с иссиня-фиолетовыми туманностями и сияющими спиралями галактик — невиданное явление в Нью-Меридиане. «Экраны» — догадался я, хотя ещё минуты три не мог понять, как их сделали такими тонкими. В очередной раз я убедился, что четырнадцать лет для науки не прошли бесследно: сыворотки ускорения регенерации, такие экраны, нейромодули.
— Что дальше? Переносные телеаппараты? — усмехнулся я, глядя наверх.
Оазис не только выглядел настоящим, но и чувствовался. Стоило зайти внутрь, как до меня сначала донёсся приглушённый стрекот сверчков, а затем чириканье птицы за спиной. Я оглянулся, никаких птиц. Только небольшие динамики в декоративных камнях. Вокруг одного такого камня плотным кольцом росли незабудки, однако, подойдя ближе, я заметил редение со стороны дорожки, будто кто-то сорвал несколько.
Шевелящийся кустарник и громогласный чих сделали всю работу за меня и быстро выдали мне виновницу. Я только раздвинул беспорядочные кроны, как из куста выскочила Кэрол со звонким:
— Бу! — однако, заметив, что я даже не шелохнулся, она погрустнела. — Что, совсем не страшно? А с мамой всегда работало...
— А я говорил тебе, он не испугается, — упрекнул Самсон.
И начались новые пререкания:
— Мочалку забыли спросить!
— Эта мочалка сейчас вернёт цветы на место.
— Ты не посмеешь!
На голове девочки красовался венок из незабудок (что явно не радовало паразита). Самсон хватался за него локонами, хотел не то порвать, не то сбросить, но Кэрол ловко пресекала попытки собственных волос испортить её творение.
— Так, успокоились оба, — вмешался я.
Драка тут же остановилась. Девочка и паразит замерли словно в мультфильме и посмотрели в мою сторону. Хороший коп на моём месте прочитал бы длинную нотацию о недопустимости насилия и важности дружбы — так просила делать миссис Лоусон, так было написано в методичке. У меня же появилась идея получше:
— Самсон, хочешь я заберу венок? А тебе взамен дам кое-что другое, — я снял шляпу и протянул Кэрол.
— Пфф, как угодно! — с неприязнью ответил паразит, — только избавь меня от него.
Я неспешно встал на одно колено, словно рыцарь на посвящении, и склонил перед девочкой голову. Лепестки и стебли голубых незабудок коснулись моих волос.
— Так вам даже больше идёт, — хихикнула Кэрол, а затем демонстративно прокашлялась и, состроив важную моську, торжественно произнесла: — властью данной мне лабораторией нарекаю вас Королём Симфонии.
— Напомни мне сыграть что-нибудь, когда всё закончится, — я усмехнулся.
Девочка радостно кивнула и надела мою шляпу прямо на глаза Самсону. Тот, промычав что-то невнятное, наконец успокоился. Уперев руки в боки, школьница встала в героическую позу и заголосила:
— А я буду вашей верной помощницей. Бесстрашная Кэрол О’Салливан, гроза Медичи и защитница Нью-Меридиана!
«О'Салливан...»
Меня бросило в дрожь, рот непроизвольно открылся. Это не могло быть простым совпадением. Возраст, храбрые карие глазки, очертания лица, чёрные волосы любовь к шляпам — разгадка, ушедшая в могилу с моим напарником, стояла прямо передо мной. Та самая «К», о которой он просил позаботиться. Первые несколько мгновений я никак не мог сложить слова в предложения и, отводя взгляд неуверенно что-то бормотал подобно маленькому ребёнку. Потом, наконец, спросила напрямую:
— Так ты... дочь Ирвина?
Но Кэрол лишь подняла брови и недоуменно произнесла:
— Ирвина?
На секунду я подумал, что обознался. В конце концов мой напарник вряд ли единственный О'Салливан в Кэнопи, да и о родственниках из Маплкреста он рассказывал. Но затем пригляделся снова, вспомнил, какой рьяной она была на перроне. У неё однозначно не только его черты лица, но и его воля.
— Да, он... мы многое пережили вместе, — нужные слова по-прежнему выходили с трудом.
Не мог же я во всём признаться. Не мог сказать: «Прости, дитя, твой папа погиб из-за меня». Не успела Кэрол и слово вставить, как из-за деревьев появилась Валери во всеоружии. Её лицо вновь источало непоколебимость и раздражение — что-то явно пошло не так. На плече спортивная сумка цвета хаки, поверх кожанки — чехлы с метальными ножами. В руках она держала небольшую прозрачную фляжку с голубым топливом.
— Собирайтесь, — нетерпеливо бросила Валери и протянула мне «лекарство», — а ты пей. Ноги нужно регулярно подпитывать.
— Хочешь сказать, мне теперь на топливе жить придётся? Как цепеллину?
— Ближайшие полгода точно. Идём! Беовульф и ударные отряды ждут внизу.
Пожав плечами, я залпом выпил леденящую жидкость, поморщился и вернул фляжку Валери. Венок из незабудок остался на одном из декоративных камней, рядом с испорченной клумбой.
В атриуме жизнь текла своим чередом: молодые люди в чёрных пиджаках и брюках небольшими компаниями обсуждали дела на балконах; несколько дам в аналогичных смокингах собрались в зоне для курения и со звонким смехом рассказывали свои истории; и те, и другие выстроились в очередь у местной закусочной с забавным названием на ноумэнслендском языке. Девушки особенно зацепили моё внимание — четырнадцать лет назад такой наряд назвали бы неподобающим для леди высшего общества, а её саму назвали бы «простухой». Страшнее оскорбления для обеспеченной кэнопийской женщины и придумать нельзя... было. Времена изменились. Возможно, изменилось и общество. Одна из гангстерш — коротко стриженная блондинка — поймала мой взгляд и лукаво подмигнула. Я почувствовал себя неловко, словно студент на выпускном балу, робко помахал рукой и отвернулся.
— Не отвлекайся, Бен, — несмотря на серьёзность, в голосе Валери чувствовались отголоски обиди и ревности, — у нас ещё полно работы.
Я хотел оправдаться: рассказать о ярлыках моего времени и нынешней моде, но вместо оправдания выдал несуразную подколку двадцатилетней давности:
— Не волнуйся, дорогая, другие женщины меня не интересуют, — если бы я знал, к каким последствиям она приведёт.
Валери тотчас остановилась и повернулась ко мне. Кэрол закусила губу и замерла в ожидании. Осознание пришло не сразу. Не осмелюсь предположить, чего напарница хотела сильнее: поцеловать или прописать хук справа. Ответ я так и не узнал — момент прервала автоматная очередь на лестничной клетке. Следом загремели пистолеты, шлепок упавшего на землю тела. Валери схватилась за нож, я — за револьвер, а Самсон, встрепенувшись как мокрая кошка, с досадой процедил:
— Опоздали...
С грохотом и треском древесины вылетели двери. Из проёма выбежали уже знакомые ребята Медичи и заняли импровизированные укрытия. Человек пятнадцать, не меньше. У всех «Томпсоны», «Эм-тройки» и пистолеты, каких я никогда не видал. Последней вышла та самая циркачка с автостоянки. Я сразу узнал её по бирюзовым волосам и клоунскому наряду. Шагала гордо, уперев руки в боки. Вместо колпака над головой возвышалась ещё одна пара мускулистых рук — живое оружие, редкая и опасная штука. «Если у Медичи будет хоть одна такая, мы обречены» — говорил Эйвиан, когда показывал мне их. Четырнадцать лет назад я бы поспорил.
— Вот поэтому мы не щадим их! — крикнула Валери и, отшвырнув Кэрол в кусты, метнула в наёмницу нож, второй, третий...
Ловкие руки из шляпы играючи поймали два ножичка и отразили ими третий. Град пуль заставил медработницу вскрикнуть от боли и отпрыгнуть за стойку бармена — задели. Деревянная гладь, через которую она перескочила, окрасилась в красный. Не теряя ни секунды я укрылся за холодильником и, как только солдаты Контьелло открыли ответный огонь, присоединился к раненой напарнице.
— Куда попал? — взволновался я.
Валери ничего не ответила, молча залила кровоточащую руку водкой и несколько раз выстрелила вслепую.
В сумке оказались «Кольты», две увеличенные обоймы и бомба с часовым механизмом.
— Надолго не хватит, — подытожил я, — надо уходить отсюда.
Новая очередь разбила несколько бутылок в шкафу с алкоголем. Дождь из осколков посыпался прямо на нас. Плащ прикрыл меня, Валери повезло чуть меньше — стекло не задело глаз, но исцарапало всё лицо. Особо острый кусок пробил бровь чуть левее повязки и застрял. Даже не поморщившись, напарница вытащила его и откинула в сторону. Я не стал ждать: высунулся и трижды выстрелил по стремительно приближающейся к кустам циркачке, но дополнительные руки, словно заколдованные, продолжали отражать пулю за пулей, ножик за ножиком. Девочка даже не обращала на нас внимания. Кэрол, похоже, успела скрыться: сколько рукастая ни копалась в насаждениях Сиенны, без толку. Армия Контьелло тем временем начала наступление. Два бойца палили с балконов почти безостановочно, ещё с десяток пытались выйти с циркачкой в рукопашную, но прикрытия Медичи не давали. Мы держались, сколько могли, но вслед за револьверами иссякли и «Кольты». Осталась только бомба.
— Вот и всё, — щёлкнув пустым стволом, Валери откинула его к разбитым бутылкам и посмотрела на бомбу. — Бен... мне жаль, что до этого дошло.
В затылок ударила знакомая боль. Не к добру. Кровь напарницы растеклась по полу огромным пятном.
— Я ранена и нам отсюда не выбраться, — она решительно протянула мне детонатор, — Так продадим же свои жизни подороже!
Боль усилилась, но я не корчился, не стискивал зубы. Лишь усмехался. Я прекрасно понимал, что происходит.
— Перестань. Кого ты пытаешься обмануть, Б. Дрэйн? Дважды со мной этот фокус не пройдёт!
Псевдо-Валери помрачнела и отстранилась. Рана затянулась на моих глазах. Шум стрельбы утих как по щелчку пальцев.
— Ошибаешься, — голосом Дрэйна произнесла иллюзия и ехидно улыбнулась, — он уже прошёл.
Перед глазами вдруг начало рябить и темнеть. Новый приступ головной боли заставил вскрикнуть и припасть к земле. Десятки острых осколков впились в лицо, резкая боль — и забвение.
* * *
Я шагал по окутанному туманом старому кладбищу. Осень. Тишина. Иссохшие кроны деревьев обнажены. Забор проржавел, местами рухнул. В моих руках букет незабудок. Каменные плиты стояли ровно в ряд, словно солдаты на построении, и как будто светились ярко-синим, цветом теонита. Выгравированные надписи потёрлись, и я не смог ничего разобрать. Даже не понимал, к какой могиле иду — ноги сами вели вперёд и остановились, когда ограждение уже исчезло за белой пеленой. Меня окружали только ряды надгробий. «Здесь лежит Ирвин О'Салливан» — гласила единственная уцелевшая надпись. Я опустился на колени и медленно положил букет у основания плиты.
— Мне жаль, брат, — я молчал, мой собственный шёпот исходил из черепной коробки.
Подул ветер, повеяло отвратным запахом плесени и гнили. Я зажал нос, но это не помогло.
— Почему ты допустил это, Бен? Сам же говорил, что этому не бывать, — очередной порыв принёс голос Ирвина. — Из-за твоей самоуверенности я умер, из-за тебя Дрэйн добрался до Кэрол!
Из-под земли показалась костлявая рука, затем ещё одна, макушка черепа. Я вскочил и в ужасе попятился назад. Мой напарник восставал. Полицейская форма порвалась и испачкалась в крови, руки окостенели до основания, правый глаз вытек, левый — посерел; на месте носа осталась только полость, нижняя челюсть едва держалась, готовая отвалиться. Держась за гниющую рану в животе, Ирвин-зомби с воем ковылял в мою сторону.
— Было бы лучше, присоединись мы к Медичи! — продолжал шептать ветер, но я уже не слушал.
Я кричал, что не виноват, что сделал всё возможное, перекладывал ответственность на Сержанта, но это только сильнее злило ходячего мертвеца, придавало ему скорости. В какой-то момент он перестал хромать и бросился за мной.
В панике я бежал туда, где должен быть забор, но могильные плиты не кончались, туман сгущался. Когда вой за спиной превратился в рёв, впереди, наконец, выросла ограда. Подпрыгнув и ухватившись за острые колья, я, невзирая на боль, подтянулся и оказался по другую сторону от кладбища. Полицейские баррикады, проблесковые маячки автозака, обшарпанные дома заводского района — когда я понял, где очутился, меня передёрнуло. Переулок, в котором меня избивали. Я оглянулся назад — ни забора, ни разъярённого зомби. У самого входа в подпольный бар стоял, скрестив руки, генерал Дрэйн.
— Ну как, страшно жить в своей голове? — он усмехнулся и зашагал навстречу, пока между нами не осталась пара метров, — надеюсь, доктор Янссен успела тебе всё объяснить. Я не создаю иллюзии. Это делаешь ты сам.
— Что это ещё значит? Говори, а то...
— Не надо пытаться мне угрожать, Бёрдланд, — повысил голос Дрэйн, — всё равно ты не в силах ничего сделать. Твой мозг в моих руках! Я достану из него всё, что захочешь, и натравлю на тебя.
— Кто ты такой? Зачем служишь Медичи?
Генерал сдержанно засмеялся и продолжил:
— Служу? Твоя правда, когда мы виделись на этом месте в последний раз, так оно и было. Теперь наши отношения скорее партнёрские: я создаю им суперсолдат, а они готовятся покончить с тиранией Ренуаров. Скоро истинные правители воссядут на трон и восстановят справедливость, за которую ты так рьяно бьёшься.
Мне никогда не было дела до игры престолов, но кое-что другое меня взволновало.
— Постой, виделись в последний раз? — смутился я, — не понимаю.
— Не узнаёшь без резиновой кожи? Сам же в меня стрелял.
Робот-охранник в подпольном казино. Вопросы о модернизациях, вроде человеческого мозга, посыпались один за другим, но Б. Дрэйн, похоже, не желал терять времени. Проигнорировав все до единого, он выдвинул ультиматум:
— Довольно! Присоединяйся к Медичи по доброй воле. Не каждому я даю такой шанс. Соглашайся, или я сотру твою личность до основания.
Ответом стал выстрел из револьвера в стеклянный купол на голове иллюзиониста. Пуля никак не сказалась на его целостности.
— Неправильно ты выбираешь союзников, Солдат Симфонии, — за спиной Дрэйна выстроилась армия спецназовцев; у всех бронежилеты и дубинки, у всех лицо Валери, — она предала меня. Неужели ты веришь, что она не предаст тебя как полиция?
«Это не по-настоящему, это всего лишь иллюзии» — настраивал себя я.
По первому слову генерала армия бросилась на меня и взяла в плотное кольцо. Я отстреливался, но без толку — одна Валери выхватила револьвер, а другая прицельным ударом в пах отправила меня в нокаут. Правила «Лежачих не бьют» для них не существовало — и вот я вновь лежу в грязной луже, крича от боли, а моё полуживое тело колотят как отбивную. Только в этот раз никто не спасёт меня. Я должен сделать это сам.
Мои слова влияли на Ирвина-зомби, а значит и на армию Валери должны. Превозмогая боль, я вспомнил каждый раз, когда у неё была возможность убить меня, сдать Медичи или «Цаплям», но она этого не сделала. Вспомнил, как доверила себя и Кэрол мне, пока мы ехали в Нью-Меридиан. Наконец, вспомнил о чувствах, на которые она намекала, но не сочла нужным сказать.
— Я ей верю! Я ей верю! — сжимая зубы, повторял я раз за разом.
Удары слабели, их становилось всё меньше, пока не прекратились вообще.
Знакомые женские руки помогли мне подняться.
— Вставай, Бен, надо вправить мозги этому говнюку!
Когда я встал на ноги, рядом оказалась одна-единственная Валери. Вместо полицейской формы и бронежилета на ней красовалась купленные на дагонианском рынке кожанка и джинсы. Дрэйн смотрел на происходящее с небывалым удивлением, значит я всё сделал правильно. Из кармана пальто появился пульт — и по нажатию кнопки из-под асфальта полезли новые Ирвины-зомби. Я ухмыльнулся.
— И это всё, на что хватает «боуна»? Лучше сразу сдавайся, Дрэйн. Скоро я проснусь, и тебе не поздоровится.
— Убейте его! — сквозь зубы прошипел генерал.
Орда разъярённых мертвецов бросилась на меня, но я пнул револьвер в сторону — всё равно он тут бесполезен — широко расправил руки и прошептал:
— Прости меня, Ирвин. Я позабочусь о твоей дочери за тебя.
Зомби с безумным рёвом бежали на меня, но какая-то невидимая преграда рассыпала их всех в теонитовый порошок прямо у меня перед носом.
— Нет... Нет! — Дрэйн рвал бы волосы на голове, если бы они у него были, но остановить процесс не мог; пульт больше не работал, запасы наркотика иссякли.
Яркая вспышка. С последним рассыпавшимся Ирвином я вновь погрузился в небытие и закрыл глаза.
— Ты пожалеешь, что впрягся за Ренуаров, Солдат Симфонии!
* * *
— Дядя Бен! Поднимайтесь, дядя Бен — когда я проснулся, надо мной нависала Кэрол и тормошила за плечи.
Я всё ещё лежал за барной стойкой, но ни Валери, ни бомбы рядом не было. Бой утих, и только где-то на лестничной площадке по-прежнему звучали выстрелы.
— Церебелла пришла за мной, а Самсон без сознания, — девочка взмахнула волосами, показывая обмякшего паразита.
Встав на ноги и отряхнувшись, я увидел ужасающую картину: посреди полуразрушенного атриума валялось с два десятка тел гангстеров, оазис источал дым (что-то горело), а мне навстречу двигалась циркачка. Вспомнив, что патронов больше нет, я попросил Кэрол сидеть там, а сам перемахнул через стойку и бросился на противницу врукопашную. Иллюзия это или нет, но Дрэйну теперь со мной не совладать.
Четыре руки против двух — из-за такого перевеса я никак не мог нанести удар, то и дело приходилось прикрываться и блокировать очередной замах. Однако бой продлился недолго:
— Отдай девчонку мне, — сдерживая бионический кулак, потребовала наёмница, но, так и не дождавшись ответа, попыталась ухватить меня свободной рукой из шляпы. — И сам сдавайся!
Я развернулся, нырнул под удар и пнул Церебеллу по спине ботинком. Та, вскрикнув, упала. Шляпа слетела с головы, прокатилась немного и остановилась у ног Валери. Напарница привела подкрепление — ещё двух суперсолдат АЧД и Беовульфа.
— Ну во-о-от! — заныла рыжая девочка в пурпурном кружевном платье. — Симфону-Солдафону досталось всё веселье!
— Ещё успеешь кулаками помахать, — утешал её Вульф, положив руку на плечо, — сейчас мы поедем к Медичи и снесём его уродливую башню. А потом поедим мороженого!
— Два сапога — пара, — длинноволосый парень-блондин сложил руки на груди и покачал головой.
Валери скрутила циркачке руки, замотала скотчем и передала пленницу ребятам Контьелло. Та ещё с полминуты орала, что Витале доберётся до всех нас, что мы все теперь покойники, пока одна из гангстерш не заклеила ей и рот. Затем напарница вернулась ко мне.
— Таблетка нужна? — она легко улыбнулась и протянула мне аспирин.
Жестом я отказался.
— Давай сперва убедимся, что ты не иллюзия. Сама говорила, что мы не щадим врагов, а теперь сдаёшь циркачку Сиенне.
— Вот только не думай, что я отказываюсь от принципов. Когда ты вышел из кабинета, Контьелло сказала брать её живой по возможности. Кстати, об иллюзиях, — она огляделась и, убедившись, что на нас никто не смотрит, влепила мне хлёсткую пощёчину, — это за неумение шутить!
— Пожалуй, я заслужил это, — я потёр больное место и опустил взгляд, как вдруг другой щеки коснулись маленькие нежные губы. Я застыл, потерял дар речи. Взгляд поймал восторженную Кэрол, что подглядывала из-за стойки. Стало так неловко.
— А это за то, что спас мою дочь, — добавила она и протянула мне револьвер, — пошли, мы ещё не закончили ни с Дрэйном, ни с Лоренцо.
Я взял Валери за руку, подозвал Кэрол, и все вместе мы направились к машине. Нью-Меридиан ещё предстояло зачистить от верхушки Медичи. Слишком много работы для одного солиста. Благо, группа собралась в полном составе, и я её новый фронтмен.
Голова больше не болела. Душа и разум были чисты.
