***
Те, кто любит фразу «Мир тесен», явно никогда не бывали в аду. Толпа демонов свистит и смеется, предвкушая развлечение века. От затхлого воздуха сбивается дыхание. Стены и потолки давят, словно пытаются запихнуть тебя в какие-то одному Сатане известные рамки. Небеса были диаметрально противоположными: слишком чистыми, светлыми, просторными, но — вот парадокс! — оставляли такое же ощущение. Азирафаэль на миг искренне пожалел Падших: знали бы они, что их бунт ничего не изменит, наверняка сидели бы тихо… В чужом теле было сложно. Привычная доброжелательная улыбка оборачивалась ехидной гримасой, а неловкие попытки пошутить, чтобы разрядить накалившуюся атмосферу, видимо, казались демонам злобным сарказмом. Неужели впечатление настолько зависит от выбранного облика? Азирафаэль давно привык к собственному, далеко не идеальному с ангельской точки зрения, телу, словно к броне — старой, местами даже ржавой и прохудившейся, но тем не менее надежно защищавшей стратегически важные частички души. Сейчас, даже облачившись в любимый чёрный костюм Кроули и спрятав глаза за тёмными очками, чтобы не выдать себя совершенно не злобно-демоническим взглядом, он чувствовал себя почти что голым. Слишком сыро. Слишком мрачно. Слишком холодно. Змеи не любят холод, запоздало вспомнил он. Может, именно поэтому Кроули сбежал на Землю, как только представилась возможность, и желание портить жизнь смертным тут вовсе ни при чём? «Сюда бы вазончиков!» — вскользь подумал он, осматриваясь, и только по перекосившемуся выражению лица Дагона осознал, что размышлял вслух. Хорошо хоть, чего похуже не ляпнул. Одно неверное движение или слово… Демоны ведь тоже не идиоты, что бы там про них не думал Гавриил — это Азирафаэль знал точно, века близкого общения с одним из них не прошли даром. «К чёрту этот Ад!» — решает ангел, прицеливаясь, чтобы брызнуть святой водой в Хастура, и наслаждаясь тем, как герцог Преисподней, едва слышно поскуливая, отпрыгивает к трону. Азирафаэль мог бы многое простить пристанищу демонов по доброте душевной — но только не отсутствие блинчиков.***
Небеса сильно изменились за последние шесть тысяч лет. Кроули помнил вездесущий свет, проникающий в душу и согревающий. Помнил улыбки, сияющие вокруг. Помнил, как-то и дело раскрывались за спинами ангелов крылья — и он тоже взлетал вместе со всеми, присоединяясь к величественному небесному хору. Чёрт побери, да, ему даже хотелось петь и восторгаться этим местом! А затем кто-то решил, что такое вечное существование слишком скучное. Кто-то решил, другие поддержали — и некогда прекрасные, чистые, белые перья чернеют, а источник вечного света уже так далеко, что всё небесное сияние не тянет даже на гордое звание луча надежды. Зато отступила скука и рутина: когда каждый день приходится сражаться за первенство и выживание, не до вокальных упражнений. «Люцифер был прав, — скрывает усмешку Кроули, глядя в глаза сияющего от счастья Гавриила. — Без нас Небеса и правда слишком унылы». Он старается посмотреть на них с точки зрения Азирафаэля. Понять, за что его ангел так любил это место, так был предан ему до последнего. И не находит причин — кроме двух: Аз либо глупец, либо неисправимый идеалист. Вторая ему нравится больше. Хоть и бесит порой. Но от слепой веры и человека, и ангела можно излечить с легкостью, а вот от идиотизма — куда сложнее. — Увидимся в лучшие времена! — совершенно искренне улыбается он своему палачу перед тем, как шагнуть в пламя. Возможно, он и сам не менее неисправим в своей вере в то, что такое время и впрямь наступит. Время, когда ему и Гавриилу больше нечего будет делить. Время, когда он снова сможет спеть что-нибудь более возвышенное, чем «Queen». Время, когда ангелы смогут чувствовать себя в безопасности на любой стороне.