Восхождение антигероя

— Тпппррр, стоять, старая! — столичный мужик остановил свою телегу на противоположной стороне дороги и начал что-то делать со своими свёртками и мешками. Я, не замечая ничего, а если точнее, то замечая всё, но не задерживая ни на чём внимания, брёл, волоча за собой ноги по грязным подворотням столицы. Голова опущена, спина согнута, движения неуверенные и заторможенные, в чем-то даже дёрганные. Меня явно подкосило недавнее развитие событий... *** — Мотоясу, ты дисквалифицирован за нарушение правил ведения дуэли, — эти слова принадлежали Рену, Герою Меча, противному Ноктису, строящему из себя что-то стоящее. Ну-ну... — Чего?! — Мотоясу был потрясён словами Рена. — Мы все отлично видели, твоя спутница атаковала Героя Огнестрела магией издалека, — уже Герой Огнестрела? А куда делся псевдогерой? — Неправда! Никто не сказал ни слова! — Мотоясу указал на дворян и слуг, которые вдруг отвели взгляд куда-то в сторону. — Король приказал им молчать. Тебя это так удивляет? — Рен с явно скучающим видом положил руку на рукоять меча в ножнах. — Н-но он... — пока Мотоясу оправдывался, я только лишь успел подумать, почему сижу, когда эти мешки из костей и крови стоят, как весь, извалянный в пыли, осевшей на пот, Наофуми свалил Мотоясу с ног и со всей силы ударил ему по лицу. Как можно было предсказать, урон оказался мизерным, но я не просто так напрягался пару минут назад – Герой Копья взвыл от касаний к ноющим ушибам и шишкам, переставшим набухать после помощи медиков. Я попытался подняться, но лишь плюхнулся на зад, в то же положение, которое попытался покинуть. Рафталия все ещё держала меня за руку, и я ощущал, как гнев и жажда крови уверенно сходят на нет, оставляя лишь невероятную усталость. Мне все казалось странным — почему я не могу подняться, ведь моя рана не так уж страшна. Ответ в сильнейшей усталости, словно что-то выкачало все силы. Мне хотелось только лечь и лежать вплоть до судного дня. Позади Наофуми лежало около пятнадцати тел рыцарей и магов, которые пытались остановить его от вмешательства в дуэль. Смогли лишь задержать. Сейчас другой отряд рыцарей пытается отцепить моего спутника от Мотоясу, но учитывая недавний опыт, это предприятие было изначально обречено на провал. Меня ощутимо разрывали противоречия – с одной стороны, после дуэли атаковать победителя, это далеко не самый гордый поступок, с другой... С другой, дуэль шла нечестно. Вспоминая вмешательство Героя Меча, я стал постепенно успокаиваться, но осадок после пережитого ещё давал о себе знать – из меня словно высосали всё содержимое. Наофуми с криками об обмане тряс лежащего Мотоясу, на какое-то время внимание всех присутствующих было приковано к ним. Отпустившая меня из своих объятий Рафталия села рядом и положила мою голову себе на колени. Я внимательно разглядывал черты её лица, пока усталость все накатывала, волной за волной захлёстывала меня, утягивая в пучину забвения... *** Я уснул или же потерял сознание на коленях Рафталии. Не знаю, сколько я так лежал, но Наофуми, явно разбитый не меньше меня, уже успел притащить нам завтрак из остатков еды со вчерашнего банкета; всё верно, уже встало солнце, так что минимум часов пять я не давал Рафталии расслабиться – она всю ночь держала мою голову, не ложась, хотя могла бы откинуться назад, на короткую траву королевского парка. Состояние было похуже сильного похмелья – голова раскалывалась, тело ломило и отсутствовала всякая воля к жизни. *** — Тебе не нравится этот мир? — раздался голос, подозрительно молчавший весь вчерашний вечер после дуэли. — Предлагаешь отправиться домой? А потом в новый мир? — думал я так же вяло и неохотно, как и шёл. — Для этого только один способ, но ты на него не пойдешь, ведь... — Ведь суицид – до ужаса непрофессионально и лишено всякой любви к себе. И абсолютно не в нашем духе, так? — Так. Кстати, идеи касательно вчерашнего? — Просто. Оружие впитало мою злость, как компонент, и поглотило её. Отсюда и новая кобура, но тут дело ещё кое в чем, — я вспоминал вчерашние ощущения. — В момент, когда гнев начал неконтролируемо расти и перекрывать связь между сознательностью и характером, ты попытался выплеснуть всю ту ярость, мгновенно закипевшую в тебе, — он правильно говорит, так и было. — Но тогда я смог сдержать её внутри, не выплёскивая наружу. — И я это почувствовал. Перед тем, как потерять к тебе полный доступ, я прекрасно смог понять, что представляет из тебя та часть, с которой я не имею никаких связей. — Верно, это воплощение моих пороков – жадности, похоти, тщеславия и лицемерия, но в первую очередь, гордыни и жестокости. Всегда знал, что у меня будет этакий рейдж-мод* в этом мире. Каждый раз до этого приключения были аналоги, дающие огромную силу, которую очень тяжело сдержать в руках. — Куда мы идём? — разговор внутри черепной коробки придал мне немного былой прыти, и я обратился к своим спутникам. Лицо Наофуми было омрачено болью, словно его терзало что-то изнутри, но он это скрывал. Хе-хе, он так разозлился, когда меня обманом вывели из дуэли. Рафталия была спокойна, но лишь на первый взгляд. Её глаза бегали быстрее обычного, она старалась дышать тише, а её лоб заблестел от пота, не смотря на то, что утро стояло прохладное. — Виктор-сама, вы были вчера так недовольны... Я решила, что хочу вновь стать вашим рабом, ведь только так мы восстановим наши прежние отношения? — осторожно спросила она. — Чего? — Наофуми вдруг остановился, а после запустил пятерню в волосы и шумно выдохнул. — Рафталия, стать рабом – это тебе не новую рубашку надеть, сейчас ты абсолютно свободна и вольна выбрать свой будущий жизненный путь, — я не особо задумывался, что говорю, недавнее истощение позволило мне выдавить из себя только вот это вот подобие мотивации к самостоятельной жизни. - Я знаю. И я выбираю жизнь с вами. А, понял, она меня любит. *** Я только сейчас понял, что, как и Наофуми, бессознательно иду вслед за Рафталией. Не знаю, как моя бывшая рабыня, но наш трезвенник был не столько омрачен, сколько озадачен - когда он поднимал взгляд, я видел, что Нао переводит глаза с меня на тануки, при этом всё его естество излучало удивление. — Так, а куда мы идём? — я прервал молчание немного хриплым голосом. — К продавцу рабов, там мы восстановим наши предыдущие отношения, Виктор-сама. — Какие отношения? Ты хочешь снова стать рабом? — что-то такое она говорила и раньше, но я не обратил на это внимания. — Да, она мне все рассказала, Рафталия хорошо обдумала этот поступок, — внёс свою лепту Герой Щита. — Я решила, что если и хочу как-то провести эту жизнь – то в роли вашего клинка, Виктор-сама. Знаю, знаю, это опасно и тяжело. Но если и погибать, то только от рук тех тварей, которые убили мою семью, с мечом в руках, сражаясь против них бок о бок с двумя легендарными Героями! — вот так, она душу вложила в этот монолог. А чего тут думать? Проблемы проблемами, плохие люди плохими людьми, а жить надо. И она мне в этом поможет. Рафталия, она ведь последнее время поменялась со мной ролями – теперь она поддерживает меня и даёт сил. Чем меньше следов от недавнего происшествия, тем ярче мне кажется жизнь. И тем красивее видится мне Рафталия. Чмок! Я шумно чмокнул девушку в щёчку и подмигнул ей. Глядя на её ошарашенное лицо, я искренне улыбнулся и потрепал её по голове. — Спасибо, Рафталия, — я слегка кивнул головой. Что-то она побледнела. — А-а-а-а-а-а-а! Я-я...! — закричала Рафталия, мотая головой из стороны в сторону, прижимая руки к груди. Хм, может, сейчас она и выглядит старше меня, внутри она всё-таки десятилетняя девочка, прямо как я люблю. — Что, так неприятно? Эх ты, стрелок, — с усмешкой хлопнул меня по спине Наофуми и улыбаясь пошёл вперёд. — Эй, Нао, надеюсь, ты хорошенько ему врезал? — Не лучше тебя, — мы многозначительно посмотрели друг другу в глаза, а после быстро, еле заметно кивнули. И эта пара мгновений продвинули наши с ним взаимоотношения на новый уровень. *** — Рафталия, подожди, — я взял свою подругу за локоть и отвёл подальше от торгующихся Наофуми и Пингвина. — Виктор-сама? Что, хотите украсть мой первый поцелуй? — лицо Рафталии исказилось в насмешливом выражении, и это не смотря на то, что она недавно визжала от поцелуя в щёчку. И в кого она такая? На Наофуми точно не похоже. — Продолжишь так шутить – поступлю как ты мечтаешь, — я мягко осадил её в своей манере, но я отвел Рафталию в сторону для серьезного разговора. — Рафталия, сейчас подумай и скажи мне правду... — Да, Виктор-сама, я хочу стать вашей рабыней, да, я все обдумала, нет, я потом не буду сожалеть об этом, - ого, я горжусь ей. Обычную десятилетнюю девочку в данной ситуации я бы заставил на коленях умолять меня сделать себя моей рабыней до конца жизни, но наша ситуация немного выбивается из общих правил. — Хм, я тебя понял. А теперь давай я немного пошатну твою уверенность. Расскажи мне, что было после того, как ты поднялась на тот утёс. В мельчайших подробностях. — Я уже не тот ребенок, которого вы помните в пещере с Двухголовым Псом. *** — Я пошла! — Возвращайся к обеду! — мама помахала мне на прощание. — Хорошо-о! Сегодня такая прекрасная погода! Попрощавшись с мамой, я отправилась на деревенскую площадь, где меня уже ждал Кил-кун и остальные. — О-о, пришла всё-таки. — Кил-кун нетерпеливо ждал меня, подёргивая похожими на собачьи ушами. Остальные уже собрались. — Ага, я уже тут. — Сегодня сестрицы Садины нет, поэтому к морю идти нельзя... хотя она и говорила, что можно, — один из мальчишек повертел головой в поиске ещё одного ребенка. — Так ведь ты в прошлый раз чуть не утонул, и ты тоже, Кил-кун, - я наклонила голову, ожидая их реакции. — З-замолчи. Короче, сегодня идём играть на лугу! — он такой милый, когда злится. — Хорошо! — все дружно кивнули. — Тогда вперед! И не вздумай отставать, — я подшутила над ним, весело смеясь с его лица. — Ты за кого меня принимаешь? Я вообще-то быстро бегаю! Мы побежали в сторону луга наперегонки. И всё-таки бегала я очень хорошо. Кил-кун был лучшим бегуном среди нас, но я бегала не хуже. Только я тронулась с места, как остальные тут же остались позади. — А ты и правда быстрая, Рафталия-тян... — сказала одна из девочек, бегущих за мной. — Надо выставить руки перед собой и думать о том, чтобы двигаться вперёд – тогда и бежать будешь быстро-быстро, — пока я рассказывала отстающим, как правильно бегать, мы добрались до луга. Папа сказал мне быть осторожной, потому что там могут быть монстры, но ведь они мне никогда не попадались. — Что сегодня делать будем? — Бли-ин, проиграл. В следующий раз обязательно догоню, — Кил-кун смотрел на меня с обидой. Хи-хи. Я себя сегодня чувствую замечательно как никогда. — Тогда может сегодня в догонялки поиграем?! — я предложила простую, но веселую игру. — О, да! — Ага! Все тут же поддержали мою идею. — Я буду водить! Я же пообещал догнать тебя! — Кил-кун страшно не любил проигрывать, но в этом и был его шарм. — Попробуй, догони! — А-ха-ха-ха-ха. — Чёрт. Да стой же ты! - Кил-кун так разозлился, что гонялся только за мной. В конце концов, даже мы устали и дружно решили сделать перерыв. — Во что ещё поиграем? — А никому никуда не надо? — Мне помогать не надо, так что я могу, - иногда кто-то уходил пораньше, чтобы помочь родителям. Я сама иногда помогаю маме готовить. — Может, ещё раз в догонялки? — Мы устали, дай отдохнуть, - Кил-куна так и переполняла энергия. Мальчик, что с него взять. — Эх, вы... ну тогда все, кто ещё не устал, давайте в прятки. — Ага! - мальчики дружно встали и продолжили играть. — Они такие бодрые. — Ага… Мы с Лифаной-тян сидели подле друг друга и с улыбкой наблюдали за мальчиками. — Слушай. Тебе в деревне кто-нибудь нравится? В какой-то момент мы с ней достигли того возраста, в котором начали задумываться о любви. — Хм-м... Девушки постарше из деревни постоянно перешёптывались о том, кто с кем встречается, кто с кем помолвлен, и эти истории всегда пробуждали в нас интерес. — Мне нравятся люди вроде папы… — Да нет же, нашего с тобой возраста. — Хм-м. Я посмотрела на Кил-куна и остальных мальчиков, самозабвенно игравших в прятки. Всё-таки самым симпатичным из них был Кил-кун. И лицо у него приятное. А вот меня, как бы неприятно это ни было признавать, фигура из зеркала не обнадеживала. В соседнем городе было множество симпатичных девочек, которые становились только краше с каждым годом. Я слышала, что моя раса особой красотой не отличается… Но папа у меня красивый и обаятельный. Я хочу быть как он. А мама считает красивыми всех. Она такая добрая, и готовит хорошо… Однажды я спросила ее: «А когда я вырасту, буду красивой?» В ответ мама с улыбкой кивнула. Значит, когда подрасту — стану красоткой. Позже я спросила её, а как это, влюбляться в кого-то? Это похоже на ту любовь, что я знаю? Вопрос её озадачил. Похоже, это не совсем та «любовь», к которой я привыкла. — Знаешь, похоже, что любовь – она разная, так что я не уверена. Мама сказала, это не та любовь, которую я знаю, — я медленно кивнула, убеждаясь в неоспоримости своих выводов. — Ясненько. А я, знаешь, хочу выйти за кого-нибудь, похожего на Героя Щита из легенды! — Лифана-тян – моя лучшая подруга в деревне. Она женственней меня и очень любит поговорить о любви и возлюбленных. Больше всего её восхищали четыре Героя из древних легенд… а среди них – Герой Щита, ценивший полулюдей. — Я… Она продолжала рассказывать. До этого самого момента я никогда не сомневалась в том, что эти мирные деньки будут продолжаться вечность. Пыщ! Рядом с нами раздался громкий звук. Стоило мне задуматься о том, что произошло, как воздух вдруг задрожал, а затем нас едва не сдул ветер. Все тут же пригнулись и стали ждать, пока ветер не утихнет. Вскоре он и правда стих, и вновь стало тихо. — Ч-что это было? *** — Это я уже слышал, но... Неоспоримость моих выводов? Возьму на вооружение, — я кивнул Рафталии, предлагая ей продолжить. — Кстати, я уверена, Наофуми-доно понравился бы Лифане-тян. Ага, вот только он не лоликонщик. Ну что сказать, вкус есть не у всех. — Всё-таки, красавицей ты выросла. Мои поздравления, - я улыбнулся, глядя как Рафталия покраснела, но свой рассказ она все же продолжила. *** Меня уносило течением, но я сопротивлялась из последних сил. В конце концов, мне всё же удалось добраться до берега, но к тому времени уже полностью стемнело. — Ха-а… ха-а… — мое тяжёлое дыхание и стук сердца ударами молотка отзывались в ушах. На берегу было ещё несколько выживших жителей… но были и трупы, которые течение выбросило на берег. Небо уже окрасилось в привычные цвета. На тот момент я ещё не знала, что произошло. Я побежала к тому самому обрыву, думая лишь о том, что хочу как можно скорее вновь встретиться с папой и мамой. Вокруг валялись разбросанные кости скелетов. Похоже, здесь уже были авантюристы и подкрепление из замка, прогнавшие монстров. И затем… я… вернулась на обрыв. Там были… куски мяса… и труп того чудовища. Его как раз уносили рыцари и авантюристы. И тогда я начала понимать, что произошло. — Повезло нам, что он был таким слабым. — Похоже, его до нас ранили, это сильно помогло, - тут авантюристы и воины заметили меня, стоявшую на месте столбом. — Это что за малявка? Может, в плен её? — Погоди, это ведь земля полулюдей? — О чём ты? Местный феодал мёртв. Нам же недавно сообщили. — Ясно. — Не, давайте не будем её трогать, а то мало ли что, — я не знаю, о чем они, не хочу даже думать об этом. Я шагнула вперёд, и воины с авантюристами расступились. Тогда я прошла на край обрыва… и увидела то, что осталось от моих родителей. Меня обуяла дрожь, и я разревелась. — Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет! — а потом темнота. Я не знаю, сколько времени прошло. Я опомнилась уже после того, как похоронила папу и маму. «Всегда улыбайся и дружи с остальными, хорошо?» «Правильно. Когда улыбаешься ты, улыбаются и все вокруг тебя». — Угу… — Мама и папа доверили мне тех людей, которых спасли ценой собственных жизней. Поэтому… я обязательно буду следовать словам своего папы! Если я так и буду продолжать плакать, мама и папа рассердятся. — Больше плакать не буду… ну что, я пошла. Я выдвинулась в сторону деревни. — А-а-а-а-а-а… — Папа, мама... — в деревне собрались все выжившие. Взрослых было немного, в основном дети. Повсюду был слышен плач. — Это ты, Рафталия? — Да… — Твои папа и мама в порядке? — обеспокоенно спросил меня живший по соседству дедушка. Я изо всех сил постаралась не заплакать и покачала головой. — Ясно… прости… — дедушка стушевался. Он подумал, что если скажет что-то ещё, то доведёт меня до слёз. — Всё в порядке. Папа дал мне задание — он сказал, что сейчас именно то время, когда я должна подбадривать остальных. — Ясно… ты сильная. — Э-хе-хе... — я что, улыбаюсь? Вот и хорошо. Если бы я плакала, папа и мама рассердились бы. — Ребята! — громко воскликнула я, привлекая внимание детей. — Я знаю, что вы грустите. Я тоже… но подумайте. Разве ваши папы, мамы, братья, сёстры и друзья хотели бы, чтобы вы плакали? От моих слов скривились и дети, и взрослые. Некоторые посмотрели на меня с неодобрением. Я положила руку на грудь и шагнула вперед. — Я обращаюсь и к тем, кто до сих пор не верит в то, что их близкие умерли. Что они скажут, когда вернутся и увидят деревню в таком состоянии? Да. Эта деревня – наш дом. Сейчас её состояние не могло устроить никого. И мой отец, и правитель-сама говорили, что деревня — это наша общая семья, — я говорила громко, чётко, так, чтобы все поняли мою мысль. — Я знаю, вы очень горюете. Но я считаю, что именно поэтому мы, выжившие, должны отстроить всё заново. Ведь все мы – одна семья. Да, мой отец всегда говорил, что каждый житель деревни ему дорог, словно родственник. Поэтому я тоже хочу жить его словами и ценить всех жителей деревни. — Хорошо? Пожалуйста, — сказала я им, улыбаясь изо всех сил. Слёзы комом подкатывали к горлу. — Рафталия-тян… — Рафталия-тян, ты что, не грустишь?! — Как ты можешь улыбаться, когда твои родители погибли?! - от слов детей моя улыбка немного угасла. Но я не буду плакать. Ведь если я начну, то уже не смогу остановиться. — Да… мне вовсе не… грустно. Мне нельзя плакать. Ведь если начну я, то не остановится уже никто. — П-понятно. — Смотрите – эта маленькая девочка старается изо всех сил! Народ! Так может, и мы напряжёмся и попробуем пережить это?! — Ага! — Да! — Правильно! Рафталия-тян! Мы тоже не сдадимся! — воскликнул Кил-кун, который до того был готов вот-вот разреветься. — Хорошо! — а затем прямо перед нами на землю спланировал символ нашей деревни, подаренный нам правителем-самой — флаг. Он словно подтверждал, что мы сказали правильные слова. Да, это будто… награда от следящих за нами папы и мамы. Я взяла флаг в руки, затем взрослые нашли длинную палку, и я привязала его к ней. — Это знак с небес! Ну что, народ! Отремонтируем наш дом?! — сквозь боль и душившие слёзы, я крикнула во весь голос. — Да! После этого все в едином порыве начали изо всех сил работать над восстановлением деревни. *** — Потрясающе. Улыбаться сквозь слёзы, уверенно говорить сквозь сильнейшее одиночество, найти в себе силы в худший, тяжелейший момент. Кажется, мы были созданы в одной лаборатории, Рафталия, — я улыбнулся своей бывшей рабыне, глядя, как тяжело ей даётся рассказ. Но в сравнении с прошлым нашим погружением в её историю, Рафталия сделала скачок вперёд, стала куда увереннее. *** От населения деревни осталась лишь четверть. И всё же я призывала думать о тех, кто ещё жив. — Но мы всё ещё живы. Всё как ты и сказала, Рафталия-тян! — люди прислушивались ко мне и наша работа спорилась. Тогда… я ещё не знала, что все наши усилия будут безжалостно растоптаны. — А! Что вы делаете?! На деревню набежали враждебно выглядящие люди и начали первым делом рубить всех взрослых. — И-и? — К-кто вы такие?! — Ха-ха-ха, похоже слухи о том, что полулюди выжили, оказались правдивыми. — Ага, и теперь их никто не защищает, а значит на них можно неплохо заработать. — Во-во! Получай! Дедушка шагнул вперед и гневно воскликнул: — Правитель-сама ни за что не простит вам этого! Здесь неподалеку всё ещё находятся солдаты из замка! — в ответ на эти слова плохие люди дружно расхохотались. — Мёртвым правителем ты нас не запугаешь. А кроме того… Это случилось за мгновение. Я была так напугана, что не успела понять, что произошло. Из живота дедушки торчал меч плохого человека. — Кха-а… — Ты хоть знаешь, что мы и есть те солдаты, о которых ты говоришь? — Да ничего они не знают. — Я уж понял. — Ха-ха-ха-ха-ха-ха! — Ха-ха-ха-ха-ха! — эти люди смеялись, глядя на умирающих взрослых. Дедушка повалился на землю, отплевываясь кровью… и вскоре окоченел. Под моими ногами растекалась красная лужа… — А, а-а-а-а-а-а-а-а-а! — меня охватила паника. Не понимая, что ещё делать, я пустилась бежать. — Не упустите её! Убивайте всех стариков! Женщин и детей можно продать, их брать живыми! Что случилось после этого, я помню плохо. — Не-е-е-ет! — я попыталась вырваться из лап схватившего меня солдата. — Заткнись! Получай! — А, ух… Кажется, кто-то схватил меня за волосы, а потом изо всех сил ударил. Прошла неделя. Каждую ночь я видела в своих кошмарах последние мгновения жизни моих папы и мамы. В тот самый день меня поймали и продали как рабыню. Сначала мне попался довольно добрый человек. Кажется, он хотел сделать из меня служанку. Но… по неизвестной причине продал меня назад. А затем… — Н-н-на! — Кх… — я молила лишь о минутном перерыве, лишь о нём. Почему? Почему он делает такие ужасные вещи? Толстый неприятный мужчина. Он посадил меня в темницу под каким-то большим особняком в неизвестном мне городе. И вместе со мной он… нет, чуть раньше меня он купил и Лифану-тян. И каждый день, когда у него появлялось настроение, он подвешивал нас на цепях и хлестал кнутом. Он бил нас, не переставая. Мы истекали кровью, а он всё продолжал неистовствовать. Если мы пытались хоть немного возмущаться или жаловаться, то к ударам кнута добавлялись мучения от странного рисунка на груди, называвшегося Печатью Раба, и боль эта была почти невыносимой. Но я не сдавалась. Будь на моём месте папа или мама, они бы выдержали. Поэтому я ни за что не сдамся. — Рафталия-тян… кхе, — Лифана-тян кашляла день ото дня все сильнее и сильнее. — Не волнуйся. Мы обязательно, обязательно вернёмся в нашу деревню! Когда мы воссоединились здесь с Лифаной-тян, она уже была простужена. Но мужчина всё продолжал хлестать её кнутом. — Да… ты пра… ва. Что этот мужчина хочет от нас? Что такого весёлого он находит в том… что хлещет нас кнутом? — Ха! Опять вы там о чём-то мечтаете?! Удар – и из раны на моей спине хлынула кровь. От боли из глаз тут же хлынули слезы. — Реви, реви громче! — У-у, гху! В тот день мои пытки были особенно жестокими. Когда он, наконец, отпустил меня, и моё истерзанное тело вновь почувствовало под собой грязный пол, я на четвереньках подползла к больной Лифане-тян, чтобы как-то помочь ей. Все, что мы сегодня ели, – мерзкий, вонючий суп, похожий на грязную воду. — Ха-а… кх-х... — я помогла Лифане-тян выпить его, чтобы продлить ей жизнь. Ничего, мы обязательно вернёмся в деревню. Ведь… там нас уже заждались. — Потерпи, я обязательно спасу нас. Я осторожно, чтобы не создавать лишнего шума, подтачивала камешком прутья решетки, собираясь потом сломать её. Выбравшись из клетки, мы смогли бы скрыться. А затем – и сбежать! — С… па… сибо… — Ага! Все ждут нас! — я ободрила Лифану-тян. Мои папа и мама оставили деревню на меня. И её жители наверняка помогут нам. Наверняка скоро сюда придет Садина-тян с остальными. Нам нужно лишь дожить до этого. — А-а… я вспоминаю… тот день. Помнишь? Раф… тали… я? — лежавшая на спине Лифана-тян протянула к потолку дрожащую руку. — Помнишь?.. Флаг… правителя… самы… помнишь? — Да… да, — я крепко сжала протянутую ладонь Лифаны-тян в своих руках. Я хорошо помню тот флаг, что придал жителям сил. Это был прекрасный, мирный момент, тогда можно было позабыть о невзгодах. Но его уже не вернуть. Поэтому я должна вернуть спокойствие того дня своими собственными руками… — Кхе! Кхе… День третий… Послышались звуки шагов того мужчины. — Лифана-тян! Кхе! Снова пришло время адских мук. Я заразилась простудой от Лифаны-тян. Но это ничего. Я прикрыла наполовину сломанные прутья клетки соломой. — … Лифана-тян ничего не ответила. — Лифана-тян? — я слегка толкнула её в плечо. Мужчина подошел к клетке, открыл дверь и потрогал Лифану-тян. — …Сдохла, что ли? Беда, — произнёс он, поднимая её одной рукой и осматривая. Лифана-тян бессильно свисала с его руки, не подавая признаков жизни. — Я вот-вот собирался сдать её обратно, а она возьми и сдохни. Мне же штраф платить придётся! С этими словами он пнул Лифану-тян, словно испортившуюся игрушку. Как я уже потом узнала, он получал наслаждение от пыток рабов-полулюдей и их страданий. Нас называли «вопящими рабами» и сдавали в личное пользование напрокат. — И-и?! Э? Э? Лифана-тян? Это… это ведь шутка, да? Невозможно. Я коснулась Лифаны-тян дрожащими руками. И когда я ощутила ужасный холод её тела, моё сердце дрогнуло. Нет, Лифана-тян! Скорбь, страх, гнев по отношению к несправедливости, отчаяние. Отрицательные эмоции грязным потоком хлынули в моё сердце, превращая его в болото. Почему? Ведь Лифана-тян не делала ничего плохого! — Да и ты надоела каждый вечер кричать! Спать не даёшь! — Ик, гх… Ли… фана… тян! Мужчина подвесил меня и начал хлестать кнутом. В этот раз он орудовал им особенно долго. Но я ни на мгновение не сводила глаз с Лифаны-тян и совершенно не ощущала боли. — Ах, да. Ты там всё говорила о какой-то деревне, в которую хочешь вернуться, да? — но мне незачем было отвечать ему. Ведь это был дом, в котором меня ждали. — Кажется, твоя деревня давно заброшена. Вот доказательство. — с этими словами мужчина показал мне хрустальный шар. Шар засветился и спроецировал на стену изображение деревни. Там… никого не было… деревня выглядела ещё хуже, чем когда я покинула её. Но главным доказательством были останки безжалостно сожжённого флага. — А-а, мне кто-то говорил, что ты – та самая девочка, которая подбадривала жителей той деревни. Но все бросили её и бежали. — А… Мужчина злорадно рассмеялся. Видимо, он был доволен тем, что увидел меня такой после того, как я упорно не поддавалась. — У… у-а-а-а-а-а-а… — слёзы ручьем хлынули из глаз. И тогда… я почувствовала, что внутри меня что-то сломалось. Мне стало всё равно. В той деревне, которую оставили мне папа и мама, никого не осталось. И что же мне тогда… делать? У меня больше никого не осталось. — Реви! — звук рассекающего воздух кнута, свистящий и быстрый. Боль сводила меня с ума. Тот кошмар, что я видела каждую ночь, постепенно подтачивал меня. Кошмар о смерти моих родителей… стал еще хуже. «Ты виновата, ты не смогла спасти деревню. У тебя нет права улыбаться. У тебя нет права жить. Умри», — шептали они мне. Да… они правы… я уже никогда не смогу улыбнуться. — Реви! — звук соприкосновения кожи и хлыста, гулкий и мягкий. Я не хочу улыбаться. Поэтому, за то, что я нарушила обещание, я… Наконец, мужчина решил избавиться от меня и продал. Хотя, нет, возможно, истёк срок моего проката для пыток. — Какой ужас… я не смогу многого дать вам за неё. О да. — Она уже полудохлая. Я взял её напрокат, но она сильно износилась. Вот я и решил продать её – так я больше сэкономлю. — Я вас понял. О да. Толстый человек во фраке выкупил меня у того мужчины. Это был не тот человек, что торговал мной поначалу. Он мой следующий хозяин? — Куда же мне тебя приспособить… Мой новый хозяин поделился со мной лекарствами и едой. — Кхе, кхе! — …Видимо, ты долго не протянешь. О да, — пробормотал он и запер меня в клетке. Моя жизнь… уже ничего не значила. Деревни, которую я должна была защищать, больше не было, мои папа и мама умерли, и даже говорили мне, чтобы умерла и я. Мне тяжело. Хочу умереть поскорее. Я не знаю, сколько прошло времени. Иногда мимо моей клетки проходили разные люди, но голова уже практически не работала. А затем… — Хм. Качество будет не так высоко, чтобы играть с ним, как с питомцем. С этим проблем нет? — голос моего теперешнего хозяина. — С чего ты взял, что мне есть дело до внешности? - незнакомый голос. Тогда ко мне подошли они. Двое мужчин, очень злых и страшных. Их глаза блестели в темноте ночи. Но под этой злостью в глазах одного я читала грусть и разочарование, а у другого любопытство и предвкушение. Дальнейшее я помню плохо. *** — Можешь не продолжать, — Рафталия научилась от меня красивой манере речи, её рассказ о пытках пробирал до мурашек. О-о-о, как я понимаю того толстого садиста, маленькие девочки, зашуганные, побитые и уставшие. В их глазах страх и мольба. Они прижимаются друг к другу, пытаясь согреться и защититься. А потом хлыст, раскалённый металл, ножи, тиски и клещи. Как же мне это нравится. Это с одной стороны. С другой, я ощутил опять ту же жажду крови, но уже в отношении толстяка. Маленькая, беззащитная Рафталия... Она пытается быть сильной, но когда ты ломаешь её тело, а после и душу, видишь эту пустоту в глазах. Чёрт возьми, как я его понимаю. Но это не значит, что я не убью его при первой встрече. Нет, не убью, заставлю страдать; придам жесточайшим пыткам, на какие буду способен. Не повезло ему, что Рафталия выжила и смогла мне понравиться. — Виктор-сама, если вы хотите проверить мою верность... Вы могли бы начать меня пытать, вы часто говорили... — Все, молчи, — я прервал Рафталию. Эти слова лишь возбуждают меня, но ты... Нет, ты, мой Маленький Клинок, всегда будешь со мной. А рот тем временем наполнился слюной. *** — Как вам? — Рафталия показала мне свою оголенную грудь, ожидая критики. Чуть больше среднего, этакий переходный размер, ближе к 3, чем к какому-либо ещё, её соски привлекательно торчали вверх. Розовые, ничуть не пухлые и не широкие, они идеально гармонировали с остальной частью груди. — Где-то на два серебряных. Шучу, шучу, не бейте всей толпой! — я отскочил от Рафталии и Наофуми, ринувшимися на меня. Моя прошлая и будущая рабыня убрала руки, стыдливо прикрывающие большую часть. Я вдоволь насладился достойным зрелищем, но всё же предпочел Рафталию на месяц помладше. — До чего же Герой Огнестрела-сама неприятно улыбается. О да. Меня буквально пробирает дрожь, — Пингвин опять загоняется со своим мазохизмом. В итоге, мы вновь нанесли на Рафталию рабскую печать и всё вернулось на круги своя. — Секунду, можно забрать остатки чернил? — Наофуми взял пузырек из рук работорговца. — Конечно, 25 серебряных... — не успел он договорить, как Нао выложил эти деньги на стол и забрал пузырек. — скорми Пистолету. Я аккуратно влил содержимое в драгоценный камень, инкрустированный в моё оружие. [Пистолет Рабовладельца: Способность не освоена... Бонус экипировки: Ускорение роста раба (Малое)] [Пистолет Рабовладельца II: Способность не освоена... Бонус экипировки: Повышение характеристик раба (Малое)] Пистолет Рабовладельца... ну, что-то подобное я и предполагал. — Отличная идея, Нао. Эти относились к какой-то своей, новой ветви, которая открылась только вместе с ними и тянулась от самого Малого Пистоля. Поэтому особой мощи от них ожидать не стоит. Тем не менее, бонус экипировки меня заинтересовал. Ускорение роста. Но почему от нескольких капель чернил разблокировалось сразу два пистолета? Мой, будучи Легендарным Оружием, может становиться сильнее, впитывая разнообразные материалы. Кроме того, если затем какое-то время использовать новый Пистолет то его способность освоится, и бонус экипировки навсегда впишется в мой статус. Таким образом, Герои могут стать гораздо могущественнее обычных людей за счёт множества различных бонусов. Это мы поняли давно, но всё-таки... Ну да ладно. Я задумчиво перевёл взгляд на Рафталию. - Что такое? Мне вспомнилось, как до этого я поглотил её волосы во время первой стрижки, тогда открылся «Кобура Тануки», но, быть может, тогда выполнились ещё какие-то условия? Это объяснило бы, почему вдруг открылся Пистолет Рабовладельца II. Наверное, он открылся раньше, просто тогда начало ветви ещё не было разблокировано, и этот просто не мог проявить себя раньше первого — такое вот предположение. Сперва чернила, потом волосы. А значит... — Рафталия, нужно чуть-чуть твоей крови. — я повернулся к своей новой рабыне. — А зачем вам? — хм, раньше доверяла безоговорочно. — Буду добавлять себе в вино, конечно, — я усмехнулся. Озадаченная Рафталия легонько надрезала палец и капнула на блюдце. А я вылил смесь на Пистолет. [Требования к Пистолету Рабовладельца III выполнены] [Пистолет Рабовладельца III: Способность не освоена... Бонус экипировки: Ускорение роста раба (Среднее)] Легко. — Отлично придумал, Наофуми, так бы я проморгал целую линейку пистолетов. — Ага, мне бы тоже какую-нибудь скрытую линейку Щитов, — вздохнул Герой Щита. — Виктор-сама? Кажется, вам весело. — Не знаю, а тебе больно? — я сонно почесал затылок. — Неа, совсем нет. — довольно улыбнулась Рафталия. Дай-ка осадить тебя... — Тогда невесело. Я убегал под смех Пингвина и крики моих спутников.